– Вам нет нужды напоминать мне об этом. Я знаю, что Ричард будет страдать так же, как она, я знаю, как добра она к детям, лишившимся матери. Пока они живут здесь, она кажется безупречной женой. Но осенью он собирается отвезти ее в Лондон и снова открыть дом на Керзон-стрит. Они будут развлекаться, вращаться в кругу светских людей. То, что случилось однажды, может случиться снова. Как долго, вы полагаете, она будет ему верна?
– Вечно, – решительно заявила Харриет. – И знаете, я не согласна с тем, что вы говорили о ее характере. Вы не доверяли ей с самого начала. Интересно – почему?
– Я чувствовал, что она не искренна, что она играет роль. О, не все время. У нее есть врожденное чувство юмора, талант привлекать к себе людей, но меня тошнило от того, как она принимала ухаживания Ричарда. С виду такая любезная, но внутри расчетливая притворщица.
– Притворщица! – воскликнула Харриет. – Я совершенно с вами не согласна. Мне всегда нравилась ее искренность. – Глубина и непосредственность чувства Ричарда и Джулии Кейпел тронули ее еще и потому, что в ее маленькой семье не было ничего, кроме вежливого притворства. – В последний раз, когда мы обедали в Холле, когда она играла на арфе все то, что любит ваш брат, когда восторженно говорила об увлечении вашего брата планами строительства новых коттеджей, – неужели вы думаете, что она и тогда притворялась?
– Нет, – медленно проговорил Верни. – Нет, и должен признать, с тех пор, как я вернулся домой, она не производит на меня такого впечатления.
– Вы хотите сказать, с тех пор, как они поженились?
– Да.
– Может быть, вы правы, – сказала Харриет, немного подумав. – Возможно, она вышла замуж ради положения в обществе. Множество женщин это делают. Но она влюбилась в него, и это больше не имеет значения.
– Вы настойчивый маленький защитник, Харри. Вас ничто не выведет из равновесия, не так ли?
Она была смущена и обескуражена всем, что связано с ним. И потому не знала, радоваться ей или огорчаться такому забавному недоразумению.
Верни был занят тем, что боролся с последними угрызениями совести.
– Это заявление было получено у миссис Сэттл обманом. Будь ее воля, оно бы никогда не увидело свет, – проговорил он.
– Значит, вы намерены уничтожить его? Но как вы успокоите Луизу?
– Я не совсем уверен, – уклончиво ответил Верни, – но, кажется, я кое-что придумал.
Глава 6
Звуки арфы медленно таяли в воздухе, словно пузырьки, летящие к воде. Джулия сидела у инструмента в классической позе, которая всегда придает женщине отрешенный вид. Одни только ее белые руки двигались вдоль золоченой рамы; красивый профиль и грациозное тело были неподвижны, словно она слушала свою собственную музыку, эти мягкие, меланхоличные ирландские мелодии, которые она удивительно хорошо играла. Это была еще одна сторона очаровательной, блистательной Джулии, у которой и хозяйство было налажено так же хорошо, но именно эту ее сторону сэр Ричард находил особенно привлекательной. Она околдовала его, думал Верни, глядя на старшего брата со смесью тревоги и сочувствия.
Она обманула его один раз, когда вышла за него замуж; остался вопрос: может ли она обмануть его снова? Харриет полагает, что нет. Она думает, что связь Джулии в Бате была единственным случаем ее падения и, должно быть, она пережила настоящий приступ раскаяния, прежде чем решилась выйти замуж за Ричарда. Верни не видел в Джулии ничего такого, что можно было бы хоть частично принять за раскаяние, но он бессознательно восхищался преданностью Харриет, щедростью ее души, ее невинностью, которая не имеет никакого отношения к невежеству: она, без сомнения, ухватывала самую суть, не проявляя при этом брезгливости. Она была честна и этим восхитительно отличалась от интриганок вроде Джулии или Памелы Сатклифф. До него внезапно дошло, что она во многом утратила свою детскость и в последние недели стала куда более здравомыслящей, чем раньше, и, кроме того, очень хорошенькой, если кому-то нравятся высокие девушки. А ему нравились.
Музыка растекалась вокруг прелестным вальсом, и Верни, изучая свою невестку, удивлялся ее самообладанию. Прошло уже четыре дня, как Хенчмана последний раз видели в округе, и все это время она, должно быть, жила в постоянном ужасе, что он выдаст ее секрет Ричарду. Он этого не сделал, и, вероятно, она начала верить, что опасность миновала. Вряд ли ей могло прийти в голову, что он прямиком направится к Луизе.
– Луиза. Она была центром дилеммы. Верни точно знал: если ей позволить когда-нибудь прочесть рассказ миссис Сэттл, ничто на земле не остановит ее, – она отнесет «признание» Ричарду. Он должен избавиться от письменного заявления, уничтожить его, а потом сказать Луизе, что все дело яйца выеденного не стоит, просто бесстыдное мошенничество. И в качестве доказательства вернуть ей бриллиантовые пряжки. Она будет разочарована, но поверит ему. Одержимая своей ненавистью, она считает, что он также полон решимости погубить Джулию и разрушить этот брак.
Но у этого плана была одна слабая сторона. Без бриллиантовых пряжек у него нет никаких возможностей раздобыть такую кучу денег, которую, без сомнения, потребует вымогатель. Его маленький капитал был под опекой, большую часть своего годового дохода он потратил, и никто в округе, похоже, не даст ему взаймы несколько сотен фунтов. Он может посоветоваться с Тео, который никогда не выказывал враждебности к Джулии. Но не исключено, что тот решит: христианский долг повелевает ему рассказать обо всем сэру Ричарду. Со священниками ничего нельзя знать заранее, мрачно раздумывал Верни.
Предположим, он не вернет эти пряжки. Предположим, он продаст их, чтобы заплатить Хенчману, а потом скажет Луизе, что они потерялись. К сожалению, такой вариант пришлось отбросить: это было бы не только бесчестным, но и небезопасным деянием. Луиза, может быть, и не увидит связи между потерянными застежками и исчезнувшим заявлением, но она, скорее всего, решит, что он продал бриллианты, чтобы заплатить карточные долги. Ход мыслей у Луизы всегда одинаков. Она пожалуется Тео и, возможно, даже Ричарду, последует ужасающая семейная сцена, во время которой могут выплыть на свет реальные факты. Нет, трогать эти пряжки нельзя.
В музыкальную комнату вошла торжественная процессия: дворецкий Сметхерст и двое ливрейных лакеев с принадлежностями для чаепития. Был поставлен стол, опущен на место серебряный канделябр, и слуги торжественно удалились. Джулия закончила играть и подошла к столу.
– Это было очаровательно, – сказал Ричард. – Для меня в арфе есть нечто волшебное. Я мог бы слушать ее вечно.
– У меня никогда не было лучших слушателей, чем ты и Верни:
– Нас никогда так хорошо не развлекали. Кстати, я пришел к выводу, что девочки разучивают еще сцены из Шекспира.
– Да, они даже убедили Дика принять участие.
– Что за пьеса на этот раз?
Джулия опустила кувшинчик со сливками.
– Они разучивают несколько отрывков из «Отелло».
– Господи боже! – непроизвольно вырвалось у Верни.
Джулия протянула ему чашку, бросив на него взгляд, одновременно встревоженный и задумчивый.
– «Отелло»! – повторил Ричард. – Что за необыкновенный выбор? Не знаю, о чем думает мисс Пригл.
– Мисс Пригл не виновата, Ричард. Они спросили меня, нельзя ли им выбрать эту пьесу, и я сказала «да». Мне не пришло в голову, что тебе это может не понравиться.
– Моя дорогая Джулия, ты должна была читать «Отелло», даже если никогда не видела эту пьесу на сцене. Она полна сюжетов, которые совершенно не подходят для декламации Китти или Хлои, и замысел в целом слишком мрачен и не понятен для школьниц.
Ричард, когда был встревожен, мог нагнать страху. Он поставил на стол чашку с чаем и сидел нахмурясь, положив руку на подлокотник кресла. Его белые пальцы, лежащие на темной поверхности красного дерева, неожиданно напомнили Верни коричневые пальцы Отелло, обхватившие белую шею Дездемоны.
– Мне очень жаль, что ты расстроился, – помертвев, выдавила Джулия.
– Не могу себе представить, почему они выбрали «Отелло».
– О, это я могу тебе объяснить. Девочки отдали свои сердца трагедии, а Дик просто хотел сыграть комическую роль. Он согласился участвовать в пьесе при одном условии: если ему позволят зачернить лицо.
Одно мгновение Ричард смотрел на нее, а потом разразился хохотом.
– Что за глупость... Моя дорогая девочка, прости меня – я вел себя как медведь. Я понимаю, не имеет никакого значения, что играют эти дети, в любом случае получится фарс от начала и до конца.
Она рассмеялась вместе с мужем, но Верни подумал, что она близка к слезам.
Позже, тем же вечером, он написал два письма, которые на следующий день рано утром должен был отвезти его грум. Первое – Хенчману в «Козел и компас». Второе гласило:
«Моя дорогая Харриет! Поскольку у меня нет возможности купить молчание X., я принял решение запугать его. Я написал ему и предложил встретиться у западных ворот парка (там нет привратника сторожки) завтра, в три часа. Я буду ждать его с четырехместной коляской. Когда он явится, я ошеломлю его и завладею бумагой. После чего я намерен был предложить ему убираться, но, поразмыслив над этим, побоялся, что он побежит прямо к Л. Поэтому я решил связать его и отвезти куда-нибудь подальше, где я освобожу его,но сначала отберу у него деньги. Могу также взять его обувь. Я сомневаюсь, чтобы после этого он осмелился вернуться в Уордли. Это – грубая схема, но лучшее, что я могу придумать. Сообщаю Вам об этом потому, что прекрасно понимаю, какую громадную помощь может оказать мне Ваш совет перед тем, как принять окончательное решение. Когда все будет позади, приду повидаться с Вами. Ваш и т. д.
В. Кейпел.
Р. S. Сожгите это».
Глава 7
Харриет прочла записку Верни сидя в кровати, куда принесла ее хихикающая горничная, которая думала, что мистер Верни неровно к ней дышит.
"Девица на выданье" отзывы
Отзывы читателей о книге "Девица на выданье". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Девица на выданье" друзьям в соцсетях.