Какая живая у нее мысль, с удивлением думала Харриет. И на нее так приятно смотреть. Ее глаза чисты, словно хрусталь... Чувство обиды было забыто, и девушка снова подпала под обаяние Джулии.

– Вряд ли я смогу писать лучше, – заметила она. – Я мало знаю о перспективе и композиции, меня никогда не учили правильно пользоваться цветом.

– Вам нужны уроки. У первоклассного мастера.

– У нас в округе такого нет.

– У меня появилась одна идея, – медленно проговорила Джулия. – Вы знаете, что у Хлои есть небольшой талант к рисованию? Я не думаю сравнивать ее с вами, но она подает кое-какие надежды, и это – единственная вещь, которую она делает лучше, чем ее сестра. Милая Китти так хороша, она так превосходно поет, и играет, и вышивает, и вяжет кошельки, и говорит по-французски – я боюсь, это лишает Хлою уверенности в себе. Она притворяется, что ей все равно, и сама не станет заниматься. Мисс Пригл говорит, что девочка, похоже, решила вырасти совершенно невежественной. Думаю, если мы обратим особое внимание на ее рисунки и живопись, это сделать ее более ответственной.

– Я уверена, что вы правы. Так ужасно всегда чувствовать себя тупицей. Бедняжка Хлоя, представляю, каково ей.

– Я тоже хорошо ее понимаю. И знаю человека, который мог бы ее учить. Его зовут Джон Винсент, он – художник, работает в Бате, пишет в основном маслом, но у него немалый дар к акварели. Я не решаюсь пригласить его сюда давать уроки четырнадцатилетней девочке, но если вы тоже станете его ученицей, тогда совсем другое дело. И Хлоя будет в восторге. Ей в голову не придет соревноваться с вами, потому что вы – взрослая леди и ей не сестра.

Харриет была очарована перспективой брать уроки у настоящего художника, который пишет картины и продает их.

– Но станет ли он ездить так далеко только ради меня и Хлои?

– Полагаю, что да. Его дела в Бате идут не очень хорошо. Мы можем устроить так, чтобы он оставался здесь на один-два дня в месяц.

– Интересно, что подумает миссис Кейпел.

Но Луиза ничего не могла поделать. Предложение Джулии было очень полезным, и, если бы дедушка и бабушка Харриет были здесь, они, несомненно, разрешили бы ей брать уроки. Луизе пришлось удовлетвориться высказыванием, что все художники, как известно, люди, лишенные морали, и она надеется, что за девочками будут подобающим образом присматривать.

Мистеру Винсенту написали, все сложилось к всеобщему удовлетворению, и наконец наступило утро, когда Харриет, трепеща от мрачных предчувствий, пришла в Уордли-Холл с папкой для набросков в руках.

Она представляла себе урок на открытом воздухе, у озера, в сверкающий летний день. К сожалению, погода испортилась, было уныло, сыро, и дул ледяной ветер. Первый урок пришлось провести в доме. Неустрашимая Джулия обнаружила идеальное место: на лестничной площадке второго этажа, сразу под стеклянным куполом, заливавшим светом величественную лестницу. Чтобы защитить ковер от краски, поверх него положили грубый половик, а главному садовнику было приказано прислать из оранжереи определенное количество растений – натуру для рисования. Там же поставили табуретки, и мольберты, и новые коробки с красками, которые мистер Винсент привез из Бата.

Это оказался крупный, неразговорчивый мужчины, смуглый, как цыган. Харриет подумала, что у него голодное выражение лица, но, может быть, ей так показалось просто потому, что она знала: он беден и нуждается в заработке. Он заставил Хлою рисовать натюрморт с веджвудской вазой. Хлоя, испытывая благоговейный трепет, дерзила гораздо меньше, чем обычно. Мистер Винсент принялся смотреть папку Харриет: сначала карандашные наброски, которые он просмотрел спокойно, без комментариев, затем – акварели.

– Что бы это могло значить?

– Озеро и закат.

– Больше похоже на блюдо битых яиц.

– Да, боюсь, что это так, – смиренно признала Харриет.

– Полагаю, так вы разговариваете со своими натурами, – холодно заметила Джулия, встав перед ними. – Я думаю, вы говорите им, как они толсты и уродливы, а потом удивляетесь, почему вас не любят – во всех домах в Бате!

Винсент ухмыльнулся:

– Мисс Пайпер – не важная дама из Бата. У нее изрядный природный талант и достаточно разума, чтобы осознать свои недостатки. Именно поэтому она хочет их исправить.

Составив из растений в горшках миниатюрный натюрморт, он провел следующий час, показывая Харриет, как добиться разнообразных оттенков зеленого, кладя мазки плотно, но прозрачно, что всегда ставило Харриет в тупик, когда она писала деревья.

Урок был весьма благопристойный, никто не имел ни малейшей наклонности к флирту. Конечно же, за ними присматривали, хотя и не мисс Пригл, как ожидала Харриет. Джулия все утро простояла на лестничной площадке вместе с ними, проявляя величайший интерес к происходящему.

Глава 2

Джон Винсент пробыл в Уордли два дня и за это время успел дать четыре урока. Погода улучшилась вскоре после его отъезда. Харриет и Хлоя, естественно, захотели испробовать некоторые вновь приобретенные навыки, но не в рамках известных им семейных декораций, включая знаменитые увеселительные сады Уордли, а попросили пойти с ними куда-нибудь еще. Джулия разделяла их энтузиазм.

– Вы хотите написать что-нибудь живописное и не совсем обычное, разбитый молнией дуб например? Уверена, в поместье найдутся какие-нибудь дубы, из которых можно выбрать?

– Насколько мне известно, нет, – сказал сэр Ричард.

– Печально. Что пользы владеть четвертой частью Уилтшира, если мы не можем найти одно-, единственное разбитое молнией дерево?

– Завтра я отправляюсь в Спаргроув. Там посреди фермерского двора имеется изумительная навозная куча, может быть, она окажется достойной заменой?

– Никто не станет рисовать навозную кучу, – возразила Хлоя, которая воспринимала этот разговор совершенно серьезно. – О, папа, ты смеешься на нами! Как ты можешь быть таким несерьезным?

– Да, – заметила Джулия, – ваш папа – человек совершенно бесчувственный.

– Это смертельное оскорбление, – заявил сэр Ричард, улыбаясь жене. – Ты должна выказывать мне значительно больше уважения, любовь моя, если хочешь присоединиться к моей экспедиции в Спаргроув.

Харриет подумала, что взгляд, которым обменялись эти двое, полный любви и веселья, был подобен вспышке ослепительного света.

Было решено, что все они поедут в Спаргроув – одно из селений неподалеку от Уордли, которое было собственностью сэра Ричарда. На следующее утро под безоблачным августовским небом они двинулись в путь: сэр Ричард правил четырехместной коляской, Нед сидел рядом с ним на козлах, Джулия, Харриет, Китти и Хлоя устроились между корзиной для пикников и коробками с красками, а Дик – он приехал из Итона на каникулы – скакал впереди по тенистым дорогам на своей коренастой верховой лошадке и останавливался на каждом повороте, чтобы не потерять их из виду.

Почтенный фермер мистер Хаукинс, арендатор Спаргроува, разводил крупный рогатый скот и был большим другом сэра Ричарда. Однако сегодня, завидев своего лендлорда в сопровождении такого количества гостей, он радовался гораздо меньше, чем обычно. Бедная миссис Хаукинс выбежала из фермерского дома прямо в фартуке, но ее быстро убедили в том, что обед гостям не требуется: дамы привезли с собой легкие закуски для пикника. Она согласилась с пикником как с одной из благородных причуд, но все еще не могла поверить, что ее светлость и юные леди намерены оставаться на улице под палящим солнцем, и все предлагала им воспользоваться удобными стульями на переднем крыльце. После множества вежливых отказов она смутилась и удалилась в дом. Сэр Ричард отправился с Хаукинсом осматривать ферму, взяв с собой обоих мальчиков, а художники получили, наконец, возможность осмотреться и найти что-нибудь подходящее для рисования.

Сам фермерский дом оказался слишком прост и не возбудил большого интереса, но рядом они увидели восхитительный старый деревянный амбар, за которым простиралось поле созревшей пшеницы, нескольких кобыл с жеребятами, стоявших очаровательной группой в тени большого каштана, живописности которого мог бы позавидовать сам Гейнсборо. Хлоя тут же решила, что будет писать пасущихся кобыл.

Харриет повернула прочь от фермы и немного прошла по дороге, отыскивая то, что привлекло ее внимание по пути сюда: старый помещичий дом Спаргроув, который, заброшенный, стоял в пустынном месте.

Спаргроув-Мэнор и все окрестные земли принадлежали некогда вечно отсутствующему помещику, моту, которому всегда нужны были деньги, чтобы оплачивать свои бесконечные долги. Ричард Кейпел выкупил землю, акр за акром, и сдал ферму в аренду Хаукинсу. В прошлом году он купил и дом, просто от щедрости натуры, поскольку он не приносил никакого, дохода: крыша протекала, часть окон была разбита, а подъездная дорога затерялась в волнах крапивы. Двадцать лет в этом доме никто не жил.

Приподняв юбки, Харриет пробралась сквозь древнюю тисовую живую изгородь, которая нуждалась в обрезке, и очутились на поляне, с которой открывался хороший вид на дом. Изучая эту древность времен королевы Елизаветы, она припомнила, как часто пыталась воссоздать атмосферу старинной тайны, набрасывая беседку леди Аделы, монастырь или даже Белл-коттедж. Ей никогда это не удавалось, и теперь она знала почему. Ни одно из этих мест не было по-настоящему старинным или по-настоящему заброшенным. А теперь перед нею был дом, где люди жили в течение двух с половиной веков и который они покинули. Дом не был зловещим или неприветливым, и все же он напоминал дом с привидениями, словно бы мужчины и женщины из далекого прошлого внимательно прислушивались в тишине к звукам жизни, чтобы еще раз начать все заново.

На дороге у нее за спиной появилась Джулия; она прошла через проем в изгороди и принялась искать цветочные сокровища на заросших клумбах заброшенного сада.

Харриет уселась на старую каменную скамью и принялась трудиться над композицией. Грубая черная ветка тиса на переднем плане станет обрамлением ее картины. Потом, если ей удастся правильно соблюсти перспективу, глаз должен будет пройтись по темным линиям огороженного сада, прямо к дому, который нужно будет нарисовать в отдалении, как будто он не вполне существует физически, а больше похож на поэтическое видение из прошлого. Теперь, когда она вгляделась в ландшафт более внимательно, она заметила протоптанную в жесткой траве и сорняках дорожку – видимо, более короткий путь между полями и фермой. А что, если нарисовать еще и фигуру человека? Харриет карандашом набросала легкий силуэт, снова посмотрела на дорожку и... едва не свалилась со скамьи.