– Вы пьете вино, сударыня? – спросил император.

– Нет, государь.

– Напрасно, от вина много пользы. В определенных количествах, разумеется.

– Все дело как раз и в количестве, – ответил Лада, – мне как-то пришлось две недели кряду пить одно вино, ничего кроме вина, с тех пор я вина не пью.

– Надо было пробовать разные вина.

– Нет, я недостаточно ясно выразилась. Я пила вино вместо воды. Мы прятались от татар. В подвале дома.

– А где в это время был ваш муж.

– К тому времени он уже покинул этот мир.

– Понимаю, – сказал Фридрих, – и не настаиваю. А как насчет бисквита, пирожных.

Пока он говорил, слуги наполнили ее тарелку.

– Благодарю вас, государь, – сказала Лада, – это большая честь для меня сидеть за вашим столом.

– Вы не будете возражать, если мы продолжим нашу беседу?

– Я настаиваю на том, чтобы вы продолжали.

– Благодарю вас. Итак, господа, – сказал Фридрих, – на чем мы остановились? Ах, да. Я повторяю – мир обольщен тремя обманщиками – Моисеем, Христом, и Магометом. Двое из них закончили свои дни в почете, а третий – на кресте. Только дураки могут верить в то, что девственница могла родить от Бога. Также я считаю, что никакого рая нет, и душа погибает вместе с телом. Человек должен верить только тому, что может быть доказано силой вещей или здравым смыслом, – продолжал император.

Лада поперхнулась, услышав это, и была вынуждена сделать глоток вина.

– Но, государь, если вы не верите в Бога, то для чего вы поощряете деятельность инквизиции. Она погубила уже столько христиан своими надуманными обвинениями, что никаким мусульманам не снилось.

Лада вгляделась, слова принадлежали ученому еврею.

– Яков, сын мой, – ласково ответил король, – не путай меня и не подменяй понятия. Я верю в Бога, но я не верю в пророков, потому что они разъединяют народы. Три человека принесли человечеству больше вреда, чем все существующие болезни. Они поселили в людях вражду и ненависть, которая в конечном итоге погубит этот мир. Что же касается святой инквизиции, то есть орудие государственной политики, подданные должны чувствовать страх, поэтому я самый главный ревнитель веры.

– Но в ваших словах есть противоречие, – не унимался еврей, – осуждая пророков, вы осуждаете религию. Но при этом пользуетесь ее плодами.

– Это противоречие человека и императора, – ответил Фридрих, – я не могу изменить положение вещей. Поэтому должен его использовать. Но ты мой друг должен уже различать мои слова как ученого и как императора.

Но вдруг оборвал себя и обратил внимание на Ладу, которая закашлялась и сделала еще глоток вина, чтобы смочить горло.

– Подайте воды королеве, – приказал он, – это жестоко с нашей стороны вынуждать вас запивать печенье вином.

Лада благодарно взглянула на Фридриха.

– Благодарю вас, в этом уже нет необходимости. Это прекрасное вино.

– Тогда вы можете поставить этот кубок поближе к огню и подогреть слегка. Так делают монахи зимой в своих холодных домах. Это очень вкусно.

– Я так и сделаю, – сказала Лада, придвигая кубок к огню.

– Только смотрите, чтобы оно не закипело, – заметил Фридрих, – сначала вы поцарапали свое горло, а теперь еще и ошпарите.

– Вы очень внимательны, ваше величество.

– Скорее, я расчетлив. Я проявляю заботу о вашем горле, потому что надеюсь сегодня услышать ваше пение. Ведь вы споете нам песню, которая вызвала гнев святой инквизиции?

– Конечно, ваше величество.

Лада встала, сделала глоток согревшегося вина и запела. При первых же звуках ее голоса император, который до этого расхаживал по залу, сел и внимательно прослушал всю песню. Когда Лада допела последний куплет и умолкла, наступившую тишину долго никто не нарушал, слышны были звук морского прибоя за окнами и треск поленьев в топке.

– Ваш муж был смелый человек, – наконец, сказал Фридрих, – после всего того, что я здесь наговорил о религии, странно и нелепо будет, если я скажу слово в его осуждение. Но, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Вы слышали такое выражение?

– Нет, ваше величество.

– Но теперь вы о нем знаете. Это хорошая песня, и у вас замечательный голос. Но я прошу вас больше никогда не петь эту песню. Во всяком случае, в пределах Священной Римской империи.

– Я могу еще что-нибудь спеть для вас? – предложила Лада.

– Увы, милая, у меня больше нет времени. Один час на отдых, и мы выступаем. Я бы хотел, чтобы вы остались при моем дворе. Но, помня вашу просьбу, спрашиваю – по-прежнему ли хотите вернуться в Сирию?

– Да, государь.

– В таком случае, я дам вам провожатых, двух своих офицеров, благородных рыцарей. Они довезут вас до границы с Сирией. А дальше вы будете предоставлены сами себе, согласны?

– Да, ваше величество.

– Не боитесь этого опасного путешествия?

– Нет, государь, – твердо сказала Лада.

– Ну, что же, сударыня. В таком случае, прощайте. Может быть, мы еще увидимся. И вы, господа, отправляйтесь спать. Нас ждет морское путешествие.

Фридрих пошел к двери, находящейся в глубине комнаты. Но Лада, вдруг спохватившись, окликнула его:

– Государь, я вспомнила.

– Что именно? – недоуменно спросил император.

– У меня есть охранная грамота, выданная вами. Ее дал нам с мужем граф Эд Монбельяр.

Лада протянула сложенный несколько раз замусоленный клочок бумаги. Слуга взял из рук Лады бумагу и передал императору.

– В самом деле, – сказал Фридрих, ознакомившись с его содержанием, – хотя я и без нее вам верил. Но теперь никаких сомнений. Пожалуй, я дам вам еще одну грамоту к сирийскому султану. У меня с ним хорошие отношения, несмотря на то, что мы враги. В трудную минуту вы сможете ее предъявить и получить помощь.

После этого император ушел. Когда Лада, поклонившаяся вслед императору, разогнулась, никого из гостей в зале не было. Вошла фрейлина, и проводила ее до покоев. Взволнованная Лада не смогла заснуть, сидела у окна и через час увидела, как в море вышло несколько кораблей. На мачте одного из них развевался императорский штандарт. На следующий день она отправилась в долгий и опасный путь, сначала по морю, затем по суше. И через изрядное количество дней, оказалась перед воротами дома Али в Дамаске. На воротах дома было мелом написано объявление о сдаче дома в найм. Лада долго стучала, а когда убедилась, что в доме никого нет, открыла замок своим ключом. Слуга-носильщик зашел вслед за ней и спросил, куда ему поставить вещи.

– Занеси на веранду и оставь там, – сказала Лада.

Не похоже было, чтобы здесь кто-то жил. Забор начинал ветшать, местами со стен осыпалась известка. Но за двором кто-то ухаживал, было подметено, на вскопанных клумбах росли цветы. Лада расплатилась с носильщиком, села в беседке и долго сидела там. Ей хотелось плакать, ибо цель путешествия оказалась призрачной. Ее никто не встретил, ей никто не обрадовался. Она страстно желала, чтобы кто-нибудь сейчас вошел во двор, Али или Егорка. Кто-то на небесах внял ее просьбе, но видимо не расслышал, так как во дворе появился незнакомый человек. Увидев Ладу, он приветствовал ее с улыбкой, и сказал:

– Добро пожаловать. Я Юсуф, помните меня? Маклер.

Лада неуверенно кивнула. Она совсем не помнила его лица. Но у маклера была прекрасная память.

– А господин Али тоже приехал? – спросил он.

Лада покачала головой.

– Я не знаю, – сказала она, не в силах сдержать слез. – Я одна, а что он давно уехал? Куда? Я приехала совсем с другой стороны.

Лада показала рукой на запад.

– Я надеялась застать его дома, – продолжала она.

– Куда он уехал я не знаю, – ответил Юсуф. – Это произошло в такой спешке, что я даже не догадался спросить куда он едет. У него тут случились какие-то неприятности. Можно только предположить. Я потом видел караван-баши, он мой хороший знакомый. Господин Али отправился на север, туда в сторону Персии. Он оставил мне ключ, чтобы я продал дом. Или сдал в аренду. Вот уже полгода прошло. Мне снять объявление?

– Нет, – сказала Лада, – путь висит. Я недолго здесь пробуду. Вы меня отведете к тому караванщику?

– Конечно, госпожа, – воскликнул Юсуф, – его, правда, сейчас нет. Но он должен вернуться со дня на день. Я могу вам чем-то услужить?

– Колодец чист? – спросила Лада.

– Конечно, набрать воды?

– Да, если вам нетрудно. Я хочу умыться с дороги. И еще мне нужно купить какой-нибудь еды.

– Сейчас все сделаю, – бодро сказал Юсуф.

– А это та самая гора, – спросила Лада, – где Каин убил своего брата Авеля?

– Та самая, – подтвердил Юсуф.

– Надо же, ничего не изменилось, – вздохнула Лада.

Пока Юсуф пытался понять, что она имеет в виду, Лада спросила:

– А моего брата здесь не было? Вы же знали моего брата, Егора, с ним еще девочка была.

– Конечно, знал. Он ушел с хорезмийцами. Так сказал господин Али. После этого появился один раз. Это было во время нападения хорезмийцев на Дамаск. Я слышал, что его казнили, распяли на кресте. На холме за городом. И он таинственным образом исчез с креста. Ну, прямо, как Иисус Христос. Простите, если я вас расстроил, – желая успокоить плачущую Ладу, добавил, – но тела его никто не нашел.

– А девочка с ним была?

Маклер развел руками. Он набрал воду из колодца, а затем ушел купить Ладе еды. Дожидаясь его возвращения, Лада вымыла пол в своей комнате. Все это время она размышляла над тем, что ей делать дальше. Ситуация была безнадежной. Она не могла сидеть и ничего не делать. От этого ей было только хуже. Когда человек находится в процессе какого-либо действия, у него начинает работать защитный механизм, своего рода душевная терапия. Невыносимо было сидеть, сложа руки, осознавая, что все кончено, и она совсем одна в этом жестоком мире. «Наверное, надо было остаться при дворе императора», – подумала Лада. Она не знала, как ей быть дальше. Оставаться в Дамаске одной без средств к существованию было невозможно. Благородный Фридрих снабдил ее деньгами в дорогу. Кошелек с динарами ей передали рыцари, сопровождавшие ее до границы с Сирией. Но эти деньги подходили к концу. Если жить скромно, можно протянуть еще пару месяцев. Но что будет дальше?