Самид Агаев - Девичья башня

– Хозяин, это вы? – спросил Рамиз удивленно.

– Я, а кто же еще, по-твоему, – хрипло отозвался Али.

– А я подумал вор, хотел уже дубинкой по башке шарахнуть, – храбро сказал Рамиз.

– Но, но, полегче, – предупредил его Али, – и впредь, сначала подумай, прежде чем это сделать. Ты чего пришел в такую рань.

– Как чего? Работать. Все купцы уже свои лавки открывают.

– У них другой товар, кто будет так рано благовония покупать.

Мальчик долго не отвечал, видно раздумывая над ответом. Али добавил:

– Ладно, займись чем-нибудь. Только тихо, не шуми. А лучше посиди, дай мне поспать.

Сидеть тихо у десятилетнего мальчика не очень получалось. Он все время ерзал на своем скрипучем стуле, но, несмотря на это Али уснул, словно появление Рамиза дало ему необходимое внутреннее спокойствие. Он заснул таким глубоким сном, что, проснувшись, долго не мог понять, какое время суток на дворе, где он находится, в каком из городов и в какой жизненный период.

– Рамиз, – позвал он.

Мальчик тут же возник в дверях подсобного помещения.

– Сколько времени? – спросил он.

– Скоро вечер, почти шесть, – ответил Рамиз, – и здоровы же вы спать, хозяин. А уж храпели так, что покупатели пугались и вздрагивали.

– Ладно врать, – сказал Али, – я вообще никогда не храплю. Иначе, мне давно кто-нибудь об этом сказал – жена или рабыня.

– Они вас боятся, потому не говорят.

– Ладно, смелый мальчик, как у нас дела, много ли наторговал, может, кто меня спрашивал?

– Вы попали в самую точку, хозяин. Целый день ходят какие-то люди и спрашивают вас. Приходила вчерашняя женщина, накупила всего и оставила для вас новую записку. Вот.

– А еще кто? – спросил Али, беря в руки записку.

– Я их имен не спрашивал, но говорил, что вас нет.

– Полиция?

– Ну, что вы, этим бы я вообще ничего не сказал.

В записке была написана сегодняшняя дата, указано время полночь. Значок, обозначающий у географов север, рисунок крыла птицы и домик.

– Мне вот только геометрических задач не хватало, – подумал Али.

Первоначальная уверенность в том, что ему пишет грузинская княжна, поколебалась, но до полуночи было еще добрых шесть часов. Али надел халат, чалму.

– Вы опять уходите, хозяин? – спросил Рамиз.

– Ты, малыш, умен не по годам, – заметил Али, – закроешь лавку без меня, если кто спросит, скажи, что ходжа ушел на вечернюю молитву.

– А вы не будете сверять и пересчитывать?

– Нет, сам все сделай. Если ты умеешь читать, значит, и счет тебе по зубам. И еще, по каким дням ты бы хотел получать оплату, помесячно или понедельно.

– Если, вы, хозяин, не возражаете, то я хотел бы получать поденно.

– Конечно, как тебе угодно, – согласился Али, – только объясни, почему ты так решил.

– Мне кажется, что вы можете исчезнуть в любой день. Так же внезапно, как и появились, – Без обиняков заявил мальчик. – Это не значит, что я думаю о вас плохо. Просто ваша жизнь мне не кажется спокойной, – заявил мальчик.

– Спасибо за откровенность, – поблагодарил Али, – но твоя сообразительность начинает меня пугать.

– Это вы зря, хозяин, вам от меня вреда не будет.

– В таком случае, сверь, пересчитай и возьми свою зарплату.

– Я уже все сделал, за исключением последнего. Вот выручка, товар пока еще есть, докупать не надо.

Али дал мальчику дирхем, остальное ссыпал в кошелек. Потрепал его по щеке и ушел.

Соглядатай, стоявший возле пира, сказал своему товарищу:

– Этот молла целый день туда-сюда шастает. Как-то странно, давай его проверим.

– Зачем это, – лениво спросил второй, – тебе сказали караулить этого русского бугая, а не приставать к другим людям. Молла и должен здесь ходить, это его дом.

– А может это второй, тот, который, словно, под землю провалился.

– Вот именно, что так оно и было. В башне они провалились в подземный колодец. Нечисто с ними. А теперь вот здесь в городе объявились.

– Ладно уже, остановись. Все равно он уже прошел. Когда выйдет, я с ним заговорю. Если это не молла, то я сразу пойму.

Внутри святилища горели светильники. При свете одного из них Егор изучал загадочное письмо.

– Ну, и чего тебе здесь непонятно, – наконец сказал он, – здесь ясно сказано, – полночь, северное крыло дворца.

– Да, теперь я вижу, что соседство с греческим философом действительно пошло тебе на пользу, – сказал Али. – Во всяком случае, появился практический смысл. А я сомневался.

– А в чем сомневался, во мне?

– В отправителе. Кто написал это письмо.

– То есть как это кто. Царевна. Кто же еще?

Али развел руками.

– Уж больно она умна и изворотлива для женщины.

– Друг, ты недооцениваешь женщин. Но, я надеюсь, что ты пойдешь и не обманешь ожидания любящего сердца.

– Осади, – сказал Али, – не надо велеречивости. Надо уметь смотреть правде в глаза. Я оказался в ее покоях случайно. Судя по тому, что подмена ее полностью устроила, ей просто нужен мужчина. А вот чего нужно мне от нее, я не знаю. И вот вопрос вопросов – ради чего я должен рисковать головой, отправляясь во дворец. За прелюбодеяние с женой простого мусульманина побивают камнями, а что сделают за жену ширваншаха, даже страшно подумать.

– Как-то поздно ты задался этим вопросом, – заметил Егор.

– Это мне свойственно, – признал Али, – ты то, как здесь? Меня непрестанно гложет чувство вины перед тобой.

– Что тебе сказать? Я, конечно, жалею, что побежал не в ту сторону. Я думаю, что тебе здесь самое место. Ты бы блеснул в диспутах. А я только отмалчиваюсь. Как ни странно, но все ко мне расположены, несмотря на то, что я иноверец.

– Азербайджанцам это свойственно, – заметил Али. – Чужих они любят больше, чем своих.

– Иногда кто-нибудь заводит разговор о том, не хочу ли я принять ислам, – продолжал Егор. – Но очень мягко и доброжелательно, и длится это недолго. С другой стороны, у меня здесь полный покой. Весь день я что-то ем, сплю и думаю. Сегодня утром я размышлял об идеях Платона, и знаешь, что я понял? Он, таким образом, решал вопрос бессмертия. Идеи – это виды существования….

– Если ты немедленно не остановишься, – предупредил Али, – то я уйду.

– Теперь я понимаю, что чувствовали античные мыслители, – вздохнул Егор.

– Даже не собираюсь вдаваться в это. Весь вчерашний день я потратил на трактовку неясных мест из Корана. С меня довольно.

– Как моя жена? – спросил Егор.

– Она похорошела и выросла.

– Я не это имею в виду. Как она вообще? Что делает? О чем говорит?

– Она рвалась сюда. Но ей объяснили, что женщинам здесь не место. Вообще отвести туда женщин было разумно. Они органичны в этой семье. Мать этого парня души в них не чает. Ты верно поступил мудрый друг мой.

– Это было несложно. Молла Панах сам предложил. А вот додуматься до платоновских идей.

Али на миг потерял бдительность и не остановил его. А Егора уже несло.

– То есть под идеями Платон подразумевал роды и виды существующих на земле субстанций. А бессмертие достигается тем, что сам человек смертен, он умирает, но идея человека никогда. Эй, подожди, куда ты пошел? Вернись, немедленно.

Али послушно вернулся и спросил:

– Так что там с бессмертием? Я могу надеяться?

– Нет, нам оно не грозит. Это все абстрактные понятия. Но ты поступил невежливо.

– Иначе, тебя было не остановить.

– Дело не в этом. А в том, что ты можешь встать и уйти. А я нет. Я тоже хочу уйти. Шпионы Джамала все еще там?

– Да.

– Попробуем прорваться.

– Прорваться можно, – сказал Али. – Но некуда бежать. Баку – город маленький.

– Я не могу больше здесь сидеть. Мне тесно. Душа требует простора.

– Кстати о душе, – заметил Али, – ты вот все Платон, да Платон. А вот Абеляр выводил доказательства бессмертия души из ее нематериальности. То, что материально, облечено плотью, подвержено тлену и разрухе, а значит физическому уничтожению. То, что не имеет плоти – бессмертно. Так как не подвержено тлену и разрухе. Что же касается этих, якобы, тесных каменных палат. Я как-то просидел в подвале дома, практически под землей, ровно две недели? И у меня есть свидетель.

– Знаю, наслышан. Твой свидетель моя беспутная сестра.

– Вот и подумай об этом.

– О чем, о душе или о тесных палатах?

– Обо всем этом. А я пойду. Если завтра не вернусь, значит, я погиб на ристалище любви. Ох уж мне эти грузинские княжны.

– Типун тебе на язык, – сказал Егор, – подкрепись, как следует перед свиданием. Еще вопрос. Кто такой этот Абеляр?

– Один византийский ученый теолог, – сказал Али и ушел.

Ровно в полночь он стоял у северного крыла дворца ширваншаха. Поскольку ночь была лунной и светлой, он, чтобы не привлекать внимания, вжался в стенную нишу. По счастью его светлый шерстяной плащ, совершенно скрадывал его присутствие на фоне серо-желтых известняковых плит, из которых была построена стена. Несмотря на позднее время, окрест было довольно шумно. Он слышал скрип колес арбы, крики возчика. Где-то маршировала дворцовая гвардия. Откуда-то доносились звуки бытовой ссоры, два голоса – мужской и женский пытались перекричать друг друга. В этой полифонии звуков Али, несмотря на свою настороженность, не услышал шагов подошедшего, а только вздрогнул, когда на плечо его опустились чья-то рука, и тихий голос молвил: «Следуй за мной».

Перед тем как подняться на корабль, Лада обняла Марию и Робера.

– Прощайте, мои милые.

– Как это прощайте, – возразила Мария, – одну мы тебя не отпустим. Мы едем с тобой.

– Нет, – твердо сказала Лада, – спасибо вам за помощь, но дальше я одна. Обман все равно раскроется, и вам несдобровать. Вы сделали все, что смогли. Пойми Мария, я не хочу быть причиной ваших несчастий. Меня преследует рок, я приношу близким людям горе. Я должна преломить эту напасть.