– Вы очень откровенны со мной, – сказал молла, – почему вы уверены, что я не донесу на вас.

– Мой друг сказал, что вы порядочный человек, и вам можно доверять, – сказал Али, – кроме того, простите меня за прямоту, укрывая членов нашей семьи, вы сами невольно стали нашим соучастником.

– Мне не по душе такой оборот дела, – заметил молла, – вы тоже меня простите за прямоту. Но мне, в самом деле, поздно уже пятиться, хотя я рискую своей репутацией. Кроме того, мне… не знаю, как сказать…

– Вам нравится моя рабыня? – спросил Али.

– Да, – прямо сказал молла. – Ради нее я готов помочь вам.

– Это торг? – спросил Али.

– Нет, это ясность в отношениях.

– Моя рабыня – человек свободный в своих поступках, – сказал Али. – Но я связан словом. Я никогда не продам ее против воли. Она сказала, что я могу избавиться от нее только выдав замуж.

– Я приму это к сведению, – сказал молла Панах, – прошу следовать за мной. Я дам вам одежду. Кажется, мы с вами одного роста.

Через некоторое время из ограды соборной мечети вышел еще один молла в длинных одеждах, чалме, с четками в руке такой длины, что на них могло уместиться не только 99 имен Аллаха, но и вся его родословная, если таковая существует. Приказчик был удивлен, увидев моллу, входящего в лавку, торгующую благовониями. Но удивился еще больше, узнав в священнике своего нового хозяина. Он встал и вежливо поздоровался:

– Хозяин, – сказал он, – приходила служанка некой знатной дамы. Она накупила много всего и оставила вам заказ на благовоние.

Он протянул Али записку:

– Ты читать умеешь? – спросил Али, прежде чем развернуть записку.

– Умею хозяин, но эту писульку я не разобрал, – чистосердечно признался Рамиз, – я этого языка не знаю.

– У меня к тебе большая просьба, – сказал Али, – никогда не читай писем, адресованных мне. Иначе, я тебя уволю.

– Я не читаю чужих писем, – обиделся мальчик, – она сказала, что это заказ.

– Извини, – смягчился Али, – но ты меня все равно понял.

– Понял, понял, – глухо отозвался мальчик.

В записке был начертан круг, цифры вместо слов и стрелка, направленная на 12. Дата завтрашнего дня и слово любовь, написанное по-арабски:

«До чего же приятно иметь дело с образованной и находчивой женщиной», – подумал Али. – Значит, я должен быть здесь завтра в полдень. Интересно, кто придет на встречу.

– Завтра, откроешь лавку утром, – распорядился Али, – дождешься меня и свободен.

– Вы меня увольняете? – жалобно сказал Рамиз. – Я не буду больше читать записок, кому бы они ни были адресованы.

– Я просто дам тебе выходной, – сказал Али.

– Я же только один день отработал. Какой еще выходной.

– Это ничего, – возразил Али, – главное почин хороший. Можешь раздобыть мне сюда какую-нибудь постель, желательно, чтобы простыни были чистые.

– Вы, что же здесь ночью спать собираетесь, хозяин, – удивился Рамиз.

– Нет, но пусть будет, я иногда люблю прилечь в середине дня, – объяснил Али, хотя собирался ночевать здесь, сочтя лавку наиболее безопасным местом для себя. Собственно, другого выбора у него и не было. Мальчик ушел, не прошло и десяти минут, как в лавке появился шумный старшина.

– Ну, вы меня удивили, ходжа. Это ничего, что я вас так назвал?

На лице старшины было радостное удивление.

– У меня почему-то с языка сорвалось помимо моего желания. Вы, случайно, не совершали хадж?

– В каком-то смысле совершил, – подтвердил Али, вспомнив слова Малики-Хатун.

– Я так и думал, – воскликнул старшина, пропустив мимо ушей оговорку, – иначе, это нельзя объяснить. Все торговцы благовониями терпят убытки, а вы – нет. С почином вас. Вы что же ночевать здесь собрались. Ну что вы, зачем. Одного моего слова будет достаточно, чтобы вам отдали лучшую комнату в караван-сарае.

– Я вас прошу, – остановил его Али, – не беспокойтесь за меня.

Он уже жалел, что попросил мальчика об услуге.

– У меня все есть, и ночлег, и все остальное. А мальчик, если будет все докладывать вам, долго не задержится на работе.

– Что вы, – ужаснулся старшина, – мой племянник настолько скрытен, что даже не говорит, что ему в школе задают. Он просто спросил у меня, где можно купить лучшие постели. Об остальном я сам догадался.

– Ладно, – смягчился Али, – беру свои слова обратно.

– Я бы хотел угостить вам ужином, – сказал старшина, – вы ели когда-нибудь шашлык из осетрины?

– Конечно, что же я не азербайджанец. Я с благодарностью принимаю ваше предложение, только лишь прошу вас об отсрочке. Я должен уладить некоторые свои дела.

– Я к вашим услугам, – предложил старшина.

– Благодарю вас, – сказал Али.

Наступила пауза, в течение которой он пытался ухватить какую-то тревожную ускользающую от него мысль. Наконец, старшина сказал, что ему надо сделать обход и повернулся к выходу. Глядя на его спину, Али вдруг вспомнил слова судьи, помощником, которого он работал. Разбирая какое-то дело, в котором в качестве свидетеля фигурировал некий базарный старшина, тот заметил, что нет базарного старшины, который не был осведомителем полиции.

– Гудрат, – окликнул он его, – вы случайно не знаете мирзу Джамала, из дивана внешних связей?

– Знаю, конечно, – с готовностью ответил старшина, – это влиятельный человек, племянник самого вали. Почему вы спрашиваете?

– Человек, который напутствовал меня перед поездкой в Баку, советовал мне найти его родственника или просто знакомого, полицейского мохтасеба,[27] по имени Ялчин. Для решения некоторых вопросов. Но я его пока не нашел.

– Честно говоря, не знаю такого. Но это нетрудно выяснить.

– Нет, нет, прошу вас, не надо, – сказал Али. – Я еще не решил, стоит ли мне к нему обращаться. Чего зря справки наводить.

– И то верно, – согласился старшина, – это, смотря, какие вопросы. Некоторые можно решить с базарным старшиной за определенную мзду. Это я шучу, – засмеялся старшина, хотя было ясно, что он не шутит.


Старшина ушел. Али сидел в лавке, думая, что делать дальше. Он не знал, сколько времени провел в раздумьях, но на улице стало смеркаться. Осенний день короток. Покупателей не было. Он встал, чтобы запереть лавку, и в этот момент вошел Рамиз. Он нес какую-то объемную ношу. Это оказалась постель.

– Все новое, – сказал Рамиз, – с вас 5 дирхемов.

Али отсчитал 5 монет.

– На сегодня все? – спросил мальчик.

Али кивнул.

– Базар на ночь запирается?

– Конечно, – ответил Рамиз, – но у меня есть ключ, вот, завтра вернете.

Рамиз отдал ключ и ушел, пожелав доброго вечера. Али вздохнул тоскливо и с нелегким сердцем отправился в мечеть на встречу с Панахом. Его почему-то тяготила предстоящая беседа. Перед самой мечетью он свернул, решил, что прежде надо проведать своего русского друга.


Егор дремал, привалившись плечом к дверному косяку, за его спиной виднелась узкая и темная келья, видимо отведенная ему для ночлега. Али опустился перед ним на корточки, и Егорка сразу же открыл глаза.

– Я думал, ты спишь, – заметил Али.

– Помни, что ты имеешь дело с охотником, – ответил Егор, – если у зверя закрыты глаза, это еще не значит, что он спит.

– Но ты не зверь, – возразил Али.

– Это верно, я хуже, чем зверь. Я – охотник на зверей.

– Звучит зловеще, – заметил Али.

– Что делать, так оно и есть. Звери не охотятся за человеком. Ты лучше скажи, как наши дела, что на воле? Когда мне можно выйти?

– Оцепление пока не сняли, правда, я хожу беспрепятственно. Пока, во всяком случае.

– Так может, и я могу выйти. Дай мне свою одежду.

– Русский молла, выходящий из пира – явление, не то чтобы невероятное, но довольно редкое. Особенно, если он туда не входил.

– У тебя на все найдется отговорка, – сказал Егор, – а, может быть, прорвемся?

– Возможно, но это будет крайний случай. Я пытаюсь что-то сделать, хотя сам толком не понимаю что? Я был у моллы Панаха, мне показалось, что я ему не понравился.

– Странно, узнав, что ты хафиз, он так оживился, заинтересовался.

– Что же изменилось за прошедшее время?

– Появилась Сара, я думаю. Появилась ревность. Она ему нравится, а он не знает, в каких ты состоишь отношениях со своей рабыней. Если в таких, как все нормальные люди, то чего же ему тебе улыбаться.

– Ты прав, – согласился Али, – он ни разу не улыбнулся. Тем не менее, я сейчас иду к нему. Что передать твоей жене?

– Как обычно, жив, мол, здоров, скучает. Последнее, кстати, правда. Поскольку здесь с тоски можно сдохнуть.

– А ты бы прилег, да поспал. Что ты здесь сидишь, дремлешь, делаешь вид.

– Я не могу спать в этой келье, она слишком узкая для меня. Если я туда влезу, то обратно выйти не смогу. Может быть, я все- таки попытаюсь переодеться и уйти отсюда.

– Ты, Егор, выделяешься среди обычных людей. Бог наградил тебя исполинским ростом и атлетическим телосложением. В данном случае это является препятствием. Они сразу поймет, что это ты. Ты ел что-нибудь?

– С едой здесь полный порядок. Народ все время несет сюда продукты и готовую еду. Выпить, правда, нечего. Ты, случайно, не догадался захватить?

– Нет, друг мой, мне это даже в голову не пришло, – укоризненно произнес Али, – ты забыл, где ты находишься.

– Да, помню, помню, – вздохнул Егор, – а вот в Древней Греции все было иначе. Там Богам воздавали вином. Прежде чем выпить выплескивали часть на землю. Как тебе?

– Я ухожу, – сказал Али, – переночуй уж здесь, как-нибудь. Я думаю, что завтра что-то изменится. Пора бы уже кому-нибудь сдохнуть – ишаку или падишаху. Я открыл лавку на базаре, завтра кто-то придет от княжны. Если она не сможет помочь, то пойду к имаму соборной мечети, подниму шум, устрою скандал.


Когда Али подошел к мечети, люди шли с вечерней молитвы. Он подождал, пока ряды прихожан поредеют и вошел во двор. Молла Панах ждал его на ступенях. Приветствовал и пригласил на ужин к себе домой. Молла был приветлив, но сдержан.