— По тысяче за лошадь в день. День подниматься, день спускаться. Вас сколько? — Лицо алтайца, как маска, не выражало ничего. Он только улыбался.

«Десять тысяч?» — ахнула про себя Юля. — Нет, двадцать! Да где же они возьмут такие деньги?

— У нас с собой нет. Поднимемся в лагерь, заплатим.

Алтаец скользнул взглядом по Юле, его улыбка стала еще шире.

— Твоя? — кивнул он в сторону Бочарниковой, и ее словно что-то ударило в грудь. Мгновенная паника лишила возможности соображать. Сейчас Ткаченко скажет, что она ему никто, просто знакомая, и тогда… тогда… эти трое…

Кажется, она успела дернуться, но Петро задержал ее.

Он переводил взгляд с одного лица на другое, как бы оценивая, насколько сильны его соперники. Или представлял, за сколько ее можно здесь продать?

А потом она осознала себя шагающей прочь от страшного дома. Петро держал ее за локоть, не давая обернуться.

— Вот козлы! — шипел он. — Придурки! Ребята спустятся, мы здесь устроим такой раздел собственности!

— Что случилось? — Юля вырвалась, чувствуя, как закипают в переносице злые слезы.

— Доставай телефон! Звонить будем! — рявкнул вместо ответа Петро.

— Кому звонить? — В растерянности Юля не могла вспомнить, куда дела трубку. В карман положила? В рюкзак? А если в рюкзак, то куда?

— Маме! — вскрикнул Ткаченко и остановился.

Юля понимала, что сейчас заплачет. Но она не должна была этого делать! Не имеет права! Не сейчас! Не здесь…

— Прости. — Петро быстро сжал ее руку и сразу же отпустил. — Нам здесь не помогут. Надо звонить в милицию или в «Скорую помощь». Кого еще можно звать?

— Девять-один-один, — прошептала Юля. Да, телефон лежал у нее в кармане рюкзака.

— Вызовем МЧС. Давай сотовый!

Бочарникова достала мобильный, протерла пальцем экран.

— Нет связи, — расстроенно пробормотала она.

— Как нет связи? Это же поселок! — Петро выхватил у нее аппарат, проверил, нажал на кнопку вызова. Телефон пропиликал сигнал отбоя. — Этого не может быть! — прошептал он. — Здесь близко дорога, машины ходят…

— А твой где? — Катастрофа неслась на них лавиной, но Юля еще надеялась, что они справятся.

— Аккумулятор сел, — хлопнул себя по карману Ткаченко. — Может, симкарты поменяем?

— Эй, ребят! Вы чего? — К ним бежал бородач. — Мы ж ничего…

Юля вцепилась в локоть Ткаченко.

— Вы зачем это? — Мужик протягивал руку к Юлиному телефону. — Вы это куда?

— Испугался, что мы в милицию позвоним, — догадался Петро.

— Не надо этого! — Мужик был в двух шагах от них. — Мы ж… пошутили.

Петро толкнул Юлю себе за спину, сжал кулаки.

— Ушел отсюда! А то я тоже пошучу! — с яростью произнес он.

— Э, э, э! Не надо! — погрозил ему пальцем бородач. — Не шали тут.

Из ворот дома показались алтаец и высокий.

— Уходи, — прошептал Петро.

— Я? — не поняла Юля.

— Быстро!

Он пихнул ей в руки мобильный.

— Иди и делай вид, что разговариваешь по телефону! Встретимся около моста!

Юля пошла, не совсем понимая, почему она должна уходить и почему Ткаченко хочет остаться. Но через два шага все стало на свои места. Первым желанием было вернуться. Встать рядом и, если что-то произойдет, быть вместе с Петро. Но она только прибавила шаг. Сейчас главное было не мешать. С ним ничего не случится. Если же она вернется, то ему не себя придется спасать, а защищать ее. А это намного сложнее.

Бочарникова бегом преодолела последние метры до границы поселка, перепрыгнула лужу, помчалась на взгорок. Сумерки опустились стремительно, как это всегда бывает в горах. Белая наезженная дорога засветилась в полумраке, шум реки наступал.

И вдруг на холме, там, где еще час назад никого не было, Юля увидела костер. Он трепыхал на ветру, словно боялся, что его не заметят, пройдут мимо. Он был такой знакомый, такой родной, что Юле сразу захотелось подойти, сесть рядом, увидеть знакомые лица: Мишку, Инвера, Олега Павловича, Ольгу, Ирку.

Но она стояла на месте, понимая, что здесь, за много-много километров от своих, она не может подойти ни к кому.

— Потерялась, что ли?

От неожиданности Юля подпрыгнула, крепче сжав телефон.

— Я домой звоню, — прошептала она, поднимая сотовый повыше.

— Из леса? — Это был молодой парень. В руках у него была буханка хлеба, пакет пряников, под мышкой была зажата бутылка газировки. Он шел из магазина к костру и заговорил только потому, что Юля оказалась на его пути.

— Я друга жду, — на всякий случай ответила Юля, делая шаг в сторону. Не хотелось стоять на чужой дороге.

— Я вас видел, — кивнул парень. — В магазине говорили, у вас что-то случилось.

Юля дернулась, заколебалась — сказать, не сказать? «Никто не поможет!» — вспомнились ей слова Петро.

— Так чего у вас там? — Парень кивнул в сторону огня, как бы приглашая Юлю пойти с ним. — Что-то серьезное?

То ли теплый свет костра на нее так подействовал, то ли такая домашняя буханка хлеба в руках у парня напомнила ей о том, что она голодна и устала, но Юля вдруг шагнула к нему и начала рассказывать. Даже дневник свой вспомнила.

Парень выслушал ее, не перебивая, кивнул, посмотрел на вершины темных гор.

— Сегодня машина уже ушла, вернется завтра, часам к пяти утра. Мы были на перевале, там проехать можно…

— Только у нас денег нет, — внезапно выпалила Юля.

— А нам жалко, что ли? — усмехнулся парень. — Машина-то не наша, от фирмы. Мы геодезисты, смотрим рельеф, карту составляем. Здесь хотят гидроэлектростанцию делать. Чего стоишь? Пойдем к костру, — позвал он. — Надо позвонить, чтобы машина пораньше пришла. Переночуете, и завтра будете у своих. Только у нас палатки нет, так спим. Вон, кстати, твой друг идет…

Петро шел не от дороги, а со стороны взгорка, видимо, от мужиков он уходил огородами.

— Петя! — подбежала к нему Юля. — Это геодезисты, они нам завтра помогут. — Юля оглянулась. — Это Петро, — представила она Ткаченко, забыв, что сама еще не познакомилась с парнем, но это сейчас не имело никакого значения. — У них сейчас машины нет, она завтра придет.

Ткаченко с сомнением посмотрел на парня, но тот лишь усмехнулся на его настороженный взгляд, перекинул буханку хлеба в другую руку и легко протянул открытую ладонь.

— Петр, — представился он.

— Петро, — смутился Ткаченко.

— Ночь перетерпите, а завтра к семи будете на своем перевале. Пошли к костру.

Геодезистов было четверо. Они с неожиданной радостью встретили новоприбывших. Петр сразу стал звонить, требуя машину раньше, «как можно раньше, с рассветом». Юле выделили оранжевую спецовку, и они с Петро устроились на ней в сторонке, чтобы не мешать. Несмотря на все отнекивания, их все равно накормили. После каши с тушенкой пили чай с баданом, который Юля прихватила с собой из леса.

А потом были звезды. Много-много звезд. Все те, что Юля так щедро вчера вечером раздарила своим друзьям, и тысячи других, которые еще можно было кому-нибудь подарить. Созвездие Девы укатилось за горизонт, утянув вместе с собой Спику. Зато были все остальные — и голубоватая Вега, и мерцающий Денеб, и желтая Капелла, и летящий Альтаир, и яркий Арктур, и все семь звезд Большой Медведицы.

Юля лежала, устроившись головой на коленях Ткаченко, и думала о том, что вот оно, счастье, о котором она никогда не смела даже мечтать.

Петро тоже смотрел на небо, с твердым намерением всю ночь, не смыкая глаз, охранять эту странную девчонку, из-за которой еще совсем недавно он готов был сцепиться с местными жителями. Звезды мерцали и были для него такими же далекими и загадочными, как Юлька.

Он глядел вверх, надеясь среди серебряной россыпи найти созвездие Девы, но не помнил, как оно выглядит и где находится. Он вглядывался в каждую звезду, надеясь получить объяснение, как этой хрупкой на вид, совершенно городской девчонке удалось сделать то, что ему бы и в голову не пришло. Ведь он думал, им придется идти в Акташ. И вдруг все так просто разрешилось! Жаль, что глупый влюбленный Инвер сжег дневник. Может быть, там нашлись бы какие-то ответы. Но подсказок не осталось. Теперь он сам должен был во всем разобраться. И главное — больше никогда и никому не давать в обиду эту смелую девчонку, этого любимого теперь человека.


В это же самое время в лагере в горах на звезды смотрели притихшие ребята. Весь день Инвер провел на перевале, пытаясь дозвониться до Юли, но ее телефон был недоступен. Сотовый Ткаченко тоже молчал. Тогда он вытащил из палатки перепуганную Ирку и заставил ее тоже идти наверх, чтобы она звонила подруге домой. Выяснилось, что Юлин телефон не подключен к роумингу, и за пределом города пользоваться им бесполезно. Юлин папа собирался завтра же все подключить. А еще он дозвонился до спасателей, которые с рассветом обещали начать поисковую операцию, а потом заехать за ними на перевал. Машина должна была прийти из Акташа, того самого поселка, куда ушел таинственный Вася.

Но утром их разбудили не спасатели. Первой от далекого машинного гудка проснулась Харина. Она выскочила из палатки, спросонья не сразу найдя под тентом свои кроссовки.

— Машина! — торопилась она. — Вы слышите? Машина!

Она побежала по тропе наверх. Инвер снова проспал, и теперь ему на ходу приходилось всовывать ноги в ботинки. Как назло, язычок заминался, пятка западала, ему долго пришлось прыгать на одной ноге, теряя драгоценные секунды.

— Юлька! — орала Харина далеко за деревьями. — Чаруша!

Ей казалось, она уже видит подругу, видит, как из-за кедра появляется ее тонкая фигура…


Всю долгую трехчасовую дорогу в машине Ткаченко с Бочарниковой нещадно кидало на жестких лавках, на что веселый Петр только довольно жмурился и принимался рассказывать, что «это еще ничего, вот в прошлый раз…». Петро лишь крепче прижимал к себе Юлю. Он действительно не спал всю ночь, и сейчас у него немного гудело в голове да начинало подташнивать от жуткой тряски. Зеленый «уазик» довез их до самого перевала и остановился, уткнувшись носом в непроходимые заросли карликовой березы. До лагеря отсюда было рукой подать.