Элизабет Мейн - Дева озера

Лето, 889 год нашей эры.

Одиннадцатый год правления Альфреда Уэссекского[1], Мерсия[2].

Венн ап Гриффин, наследник Лимский, молча следовал за Талой к семи валунам под названием «Семь сестер», возвышавшимся над долиной реки Эйвон у кромки леса. Ни Венн, ни Тала не могли прочитать древние кельтские знаки, выбитые на камнях, зато оба хорошо знали латынь, поскольку обучались и в аббатствах, и при дворе их двоюродного брата и опекуна короля Альфреда.

Венн помог сестре взобраться на самый верх. Тала улеглась на горячий от солнца камень и прикрыла накидкой свои огненные волосы. Далеко внизу, у слияния обмелевшего Эйвона и высохшего Лима[3], кончался лес.

Обычно в это время года глубоководный Лим питал собой реку Эйвон, но с праздника костров, приходившегося на первое мая, началась засуха. Люди же пребывали в недоумении, не зная, кого молить о дожде — древних духов или нового бога.

— Скажи мне, братец, сколько ты запросил за Белого Тэлайсина на базаре в Варвике? — спросила Тала, устроившись на плоском камне.

— Он — стоящий конь, норовистый и смелый. Я запросил сто золотых монет, но какой-то датчанин хотел перехитрить меня, предложив всего-то двадцать шесть мешков прошлогоднего заплесневелого зерна.

— Даже шесть мешков зерна — это много.

— От викингов только и жди обмана, накладут в свои шесть мешков камней… Мне надоело торговаться.

— Понятно. — Тала знала, что брату очень не хотелось расставаться с любимым конем.

— Я нашел выход — отведу Тэлайсина пастись подальше в поле.

— Чтобы лошадь была сильной, ей нужны овес и трава, — ответила на это Тала. — И коровам и овцам тоже. Им не нравятся дубовые листья и сухой папоротник. Мы не сможем их держать, если засуха продлится.

— Я знаю, как прекратить засуху, — заявил Венн.

Тата внимательно взглянула на решительное лицо брата. Мальчик слишком верит россказням стариков из Арденнского леса.

— Я не хочу, чтобы ты слушал болтовню Тегвина. Не верь его выдумкам.

— Предсказания — мужское дело, а не женское.

— Прошу прощения, — ответила Тала и сердито посмотрела на брата, — но ты станешь делать по-моему, Венн ап Гриффин!

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся от нее мальчик. — Посмотри на этот берег Эйвона, Тала. Вот зачем я привел тебя сюда.

Между медленно текущими водами Эйвона и высохшим Лимом работали викинги. Человек десять распахивали на быках землю, двое снимали кору с бревен, а остальные развели огромный костер, в котором жгли сухие листья и ветки. Едкий, пахнущий танином дым черной струйкой поднимался к небу, затем струйка расползалась, делаясь похожей на парящего ястреба.

Венн улегся на горячем валуне рядом с Талой. Голову он не прикрыл — его каштановые волосы, загорелое лицо, кожаные куртка и штаны были под цвет камней. А Тале пришлось спрятать свои золотисто-рыжие кудри и блестящее ожерелье, украшавшее ее нежную шею.

Тала обвела беглым взглядом всю долину, от высоких укреплений Варвикского холма до отдаленных склонов там, где кончалась плодородная почва. Две древние римские дороги — Фосская и Вотлингстрит — делили долину пополам. На пересечении дорог находился Варвик, а рядом с ним — мост через Эйвон. Вся земля за пределами Арденнского леса была захвачена викингами и распахана. Да и сам лес редел с каждым днем, потому что викинги постоянно срубали и жгли деревья, чтобы освободить землю под пашню. Около полей располагались дома и бесчисленные надворные постройки — мазанки, множившиеся, словно ядовитые грибы на стволах священных дубов в дождливые годы.

— Куда мне смотреть, братец? — спросила Тала.

— Они срубили дубы на этом берегу Лима, — Венн указал на свежую вырубку.

— Не может быть! — вырвалось у Талы. — Как они посмели! Они вторгаются в нашу рощу, а это нарушение королевских законов.

— Что для датчан Уэссекский закон? Я ни разу не видел, чтобы хоть один придворный короля Альфреда приказал викингам держаться на своей стороне Вотлингстрит, — усмехнулся Венн.

— Будь проклята Эмбла! — Тала ударила кулаком по камню. — Ее следует проучить!

— А кто ее остановит? Ты или я?

От негодования Тала едва не выпрямилась, но вовремя удержалась — ведь ее могли увидеть работающие на берегах викинги.

— Ее остановлю я! — поклялась Тала.

— Тише! — прошептал Венн и указал на всадников, галопом выскочивших из леса на Фосскую дорогу.

Фосская дорога проходила как раз под ними вдоль долины Эйвона. Лишь высокие дубы скрывали брата и сестру от глаз Эмблы Серебряной Шеи и ее отряда.

— Посмотрим, кого она встречает. Гляди, приближаются еще всадники. Откуда их принесло, как ты думаешь?

— Из Восточной Англии, судя по цвету пыли на их лошадях, — еле слышно прошептал Венн.

Эмбла и ее конвой проскакали навстречу пришельцам. В неподвижном, пыльном воздухе штандарт Эмблы безвольно повис, вместо того чтобы горделиво развеваться.

— Клянусь золотом, лежащим на дне священного Лима! Ты только взгляни на этот длинный обоз, Тала. Наверняка новые поселенцы. — Венн присвистнул от удивления.

Тала в ужасе пересчитала повозки, следующие за кавалькадой всадников. После конвоя шли вьючные животные, тянущие повозки с сундуками и узлами, но быков и лошадей не хватило, поэтому в часть повозок впрягли рабов. Подобного она в своей жизни не видела! Даже короля Альфреда не сопровождал такой огромный обоз во время его ежегодных поездок к границе.

На вершине холма появился яркий паланкин, задрапированный переливающейся шелковой материей. Его несли на плечах двенадцать потных рабов. Из-за занавесок выглядывали женщины. В слепящем свете солнца сверкали драгоценные камни на их головах и шеях.

Кортеж Эмблы Серебряной Шеи, состоящий из шести всадников, остановился перед пышным караваном. Из-за жары даже Эмбла отказалась от отделанной горностаем накидки, которую она носила не снимая, как символ своего высокого положения супруги племянника датского короля. Но шлема с плюмажем она все-таки не сняла.

Как только обе кавалькады встретились на дороге, Эмбла вытащила меч и с лязгом приставила его к блестящему щиту. Слова приветствия заглушил звон сверкавших бронзой мечей ее воинов.

Эмбла спешилась. То же сделал всадник на передней лошади из прибывшего каравана. Он протянул Эмбле руку, которую она пожала, следуя обычаю викингов, затем — вот уж чудо из чудес — опустилась на одно колено, сняла шлем и склонилась перед стоящим мужчиной.

— Кто он? — спросил потрясенный этим зрелищем Венн. Он никогда не видел, чтобы спесивая Эмбла Серебряная Шея кланялась мужчинам. — Наверное, король?

Не менее пораженная Тала отрицательно покачала головой.

— Не знаю. — Она перевела взгляд на высокого, темноволосого мужчину. На его обнаженных руках были надеты золотые браслеты, а мощную грудь пересекали кожаные ремни, к которым двумя блестящими, украшенными драгоценными камнями брошами пристегивалась накидка. — Я не видела его при дворе короля Гутрума[4], — заметила Тала.

Рядом с красавцем шел человек, черный, как эбеновое дерево, и до пят закутанный в отбеленное покрывало, которое тянулось за ним по пыльной Фосской дороге.

Тала прижала ладонь ко лбу, не веря своим глазам.

Венн быстро накинул на плечо лук. Соскользнув вниз с валуна, он подал руку сестре и помог ей спрыгнуть вниз.

— Побежали наперегонки к дубу короля Оффы[5]!

Они бежали из леса быстро и молча, стараясь не нарушить тишину, так как это был месяц, когда телились самки оленя. Тала и Венн с почтением относились ко всем лесным обитателям и того же требовали от своих подданных.

Вскоре они очутились на берегу обмелевшего Лима.

Тала перебежала по мосту из деревьев и остановилась у огромного древнего дуба, под которым их дед Оффа отдыхал в день своей коронации. Дуб питали подземные воды, поэтому сучковатый ствол украшала большая крона, какой не было ни на одном из деревьев в лесу, окружавшем Черное озеро.

Проворно, словно белка, Тала вскарабкалась на дерево и устроилась высоко в ветвях, нависающих над дорогой. Венн влез следом за Талой и уселся на ветке рядом с ней.

На вырубку выскочили две борзые и остановились под дубом. Они стали нюхать воздух, прыгать и лаять. Тала быстро произнесла заклинание, псы тут же сели и заскулили, не понимая, куда девалась добыча.

— Как видите, милорд Эдон, я расчистила землю к югу от Варвика и до берега реки, — похвалилась Эмбла, проезжая под кроной дуба. — Почва здесь подходящая, как и вдоль всего Эйвона. Асгарт, мой помощник, со своими танами[6] подготовил для пашни новую пойму. На следующее лето долина до самого южного моста будет распахана и засеяна. Здесь хорошо растут овес, пшеница и хмель.

— А ты, как я вижу, весьма рачительна, — сделал комплимент жене своего племянника эрл[7] Эдон Халфдансон, с удивлением поглядывая на Лим. Он помнил эту реку полноводной, с бурным течением. А теперь на грязном дне едва хватало воды, чтобы напоить коня.

Эрл натянул поводья и остановил своего черного жеребца Титана под сенью дуба. Какое счастье скрыться от жары! Он провел рукой по лбу и бросил взгляд на долину, изнывающую от палящего солнца.

— Сколько времени не было дождей?

— Слишком долго, будь проклят Локки[8], — проворчала Эмбла.

Эмбла с ненавистью посмотрела на леса за высохшей рекой. Подняв мускулистую руку, покрытую золотистым загаром, она указала туда.

— Вот где причина всех наших бед, милорд.

— Почему? — Эдон не углядел в лесах никакой угрозы.

— Арденнская ведьма прокляла реку, вот она и высохла. Ее колдовство распространяется вон до тех дубов. Злодейка согнала с неба все облака.