Наталия Миронина - Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

– Еще какие! Думали – детей не будет вообще. Но я подняла на ноги всю Москву. И не только. Я даже с врачами из Израиля консультировалась! Но, должна вам сказать, отечественная медицина – эффективнее. Не такая, может, комфортная, но в разы действеннее. Нам помог врач из Центра репродукции и планирования семьи.

– Зоя, поздравляем… – нерешительно произнесла Соня.

– Да, конечно, это такое событие. – Люда была озадачена.

– Ох, девочки, спасибо, как же я рада! Так вот, сейчас мы едем забирать Аню из роддома! Гранин уже выехал, ему там надо было всякие мелочи купить для нянек и медсестер. Врача мы поедем отблагодарим отдельно. Детское приданое я уже почти все купила. Как только все случилось, так я сразу по магазинам. Ну, еще и Гранины что-то покупали, так что жених у нас с богатым приданым! Я уже звонила Антону, у него сегодня коллоквиум по философии, но он все отменил и едет домой. Ну и Степан тоже, муж Ани…

– А вы вдвоем поедете встречать новорожденного? – Люда прищурилась.

– Ну, может, Татьяна будет, но ведь дома надо все подготовить. Ты же понимаешь, сразу кормить… И все такое… Думаю, что ей разумнее остаться. А мы встретим! Вот! – Зоя рассмеялась. – Как же я рада, у меня просто гора с плеч! Продолжение рода. Аня говорит, похож на деда. Ну, это мы посмотрим, младенцы все на одно лицо!

– Зоя, ну теперь мы тебя не увидим. Теперь ты будешь в няньках! – Люда улыбнулась.

– Нет, нет! Что вы! Есть бабушка, жена Гранина! Как я могу вмешиваться в этот процесс? Подгузники, питание, сон… Нет. И потом, у меня работа, вы же знаете, что меня сделали заместителем главного врача поликлиники. Это такая нагрузка, что не приведи господь. Мне необходим отдых, покой, тишина. Я работаю с людьми! Но, конечно, я во всем буду помогать. Во-первых, нужна хорошая няня. Во-вторых, надо думать о развитии. О бассейне. Детьми надо заниматься с пеленок. Сейчас для этого все возможности. Но Гранин же будет сомневаться, долго думать… В этих вопросах мне придется им помогать! Ну, девочки, я побежала! Гранин, наверное, уже у роддома. Да и Анечка будет волноваться. Она такая нервная была на последних месяцах. Все, целую вас!

Зоя легко поднялась и, помахав подругам, пошла к машине. Со стоянки она выехала лихо, словно юнец, стащивший у отца автомобиль.

Подруги смотрели ей вслед и молчали. Наконец Люда произнесла:

– Ты помнишь эту историю с переводом в театрально-технический колледж? А теперь Аня работает гримером в Большом театре. И муж у нее – молодой певец, тоже из Большого. Зоя постаралась, познакомила. Аня в Большом, Антон – на философском в МГУ, врачи из Израиля и наши «светила». Хорошая няня для ребенка, плавание, развивающие уроки в будущем… Соня, как ты думаешь, кто из них хитрее – Гранин или его жена?

– Я не знаю, кто хитрее. Я знаю, кто из них троих счастливее.

– Кто же?

– Зойка.

В каждом счастье есть доля несчастья – так в спелом и сочном фрукте вдруг обнаруживается твердая косточка, о которой и не подозреваешь, вгрызаясь в сладкую мякоть. И это несчастье такое человеческое и такое земное, что, право, стоит его пережить, чтобы потом, через много лет, с гордостью произнести: «Я был несчастлив. Вы знаете, ничего страшного. Просто очень утомительно».

Жена шила сумку. Большую торбу на длинной ручке. Такую она увидела в журнале. Или у подруги, приехавшей из Парижа. Костя уже не помнил, что Полина говорила ему, показывая свой старый пиджак из замши. Он только видел, как, разложив на полу замшевые тряпочки, жена пыталась соединить их в квадрат и это у нее не получалось. Швы были хлипкими, неровными, замша морщилась, будто чулок неряхи. В конечном счете пиджак исчез, распавшись на десяток лоскутов, а сумка не появилась. Жена вздохнула, села в большое кресло и произнесла:

– Интересно, когда у нас наконец появятся деньги?!

Этот вопрос Полина задавала редко. Она предпочитала иную формулировку:

– Слушай, я такие красивые туфли видела, не займешь у кого-нибудь?

Он занимал деньги на работе, потом с зарплаты они отдавали долг, а оставшуюся часть делили на три кучки: мужу – на обеды и сигареты, сыну – на игрушки и на продукты для всей семьи.

«Они поженились!» – Мама новоиспеченной жены была близка к обмороку. Виновники этого смущенно стояли в прихожей и пытались что-то сказать, но их не слушали. Общая атмосфера в доме накалилась до предела – казалось, кто-то незаметно вынес из дома рояль и его сейчас хватились… О том, что же все-таки спешили поведать молодые, родственники догадались только спустя несколько дней.

– Она беременна?! – Теща слегка покраснела.

– Ага, – ответила юная жена, уплетая вторую тарелку макарон с сыром.

Весь следующий год молодые прожили с ее родителями. Житейские волны каждый раз разбивались о волнорез в виде большого живота Полины. Как бы ни хотелось поучить неразумных чад, беременную волновать нельзя, а потому все разговоры о том, как себя вести, что читать и какие вешать занавески, перенеслись на будущее. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что теперь уже нельзя волновать молодую маму – молоко пропадет, ребенка можно разбудить, ну и так далее. Одним словом, как-то так вышло, что семейство жило дружно, без особых ссор. Более того, в лице зятя мама Полины получила благодарного и чрезвычайно остроумного собеседника – и ту и другую сторону хлебом не корми, а дай обсудить извечные философские проблемы.

Переезд состоялся, когда сыну исполнилось три года. Жена пролистала импортный журнал, посвященный интерьерам, который взяла напрокат у соседки, изучила все тенденции и направления, нашила дурацких подушечек, а увидев запущенную хрущевку с линолеумом и ржавыми трубами и просчитав их бюджет, целый вечер прорыдала на плече мужа. Тот успокаивал ее, смеясь и негодуя одновременно: «Глупая нерпа моя, как можно убиваться из‑за таких пустяков!» Это смешное прозвище они почерпнули из ненецких сказок. Их почему-то обожал сын Алеша. Сидя на своем зеленом горшке, малыш безостановочно елозил пальцем по книжке, на которой большая курносая нерпа взирала на ненецких мальчиков. Нерпа на картинке и Полина имели отдаленное сходство.

Только въехав в свое первое жилье (без помощи деда они никогда бы не получили и его), супруги поняли, что счастье есть и совершенно наплевать на линолеум, который активная теща уже успела покрасить в ярко-оранжевый цвет. Другую краску в те годы было не достать. Сейчас в это даже невозможно поверить.

Сын рос. Молодые родители взрослели. Семья стала единым целым. Если в гости, то все вместе, если кино – хорошее и нестрашное, смотрим допоздна (а страшное и нехорошее не смотрит никто), друзья со двора – общие друзья.

Окружение не все понимало в этой семье. Одинокие подруги, подняв бровь, оглядывали обстановку и осведомлялись у Полины:

– Господи, когда вы наконец диван нормальный купите?! И муж, что, кран у тебя не может поменять? Я была у вас три месяца назад, он так же капал!

– Да что ты! Это уже другой! – сначала врала жена. А потом ей это надоело, и она стала отвечать: – Конечно, кран надо починить. Но Алешка вечером его не отпускает от себя. А по выходным, сама знаешь, сына на гимнастику надо возить, погулять сходить. В конце концов, ребенок важнее какого-то крана!

На лицах незамужних подруг проступала зависть. Подруги семейные, понаблюдав за ее супругом, с тем же чувством констатировали:

– Да, он у тебя «не спортсмен». В смысле, по бабам не бегает. Ему дома хорошо.

Она и сама это знала и ценила. И непременно вставала на защиту Кости, если родители с обеих сторон вдруг принимались воспитывать ее супруга, обвиняя в отсутствии ремонта или неспособности достать импортную сантехнику.

Почему-то особенное недоумение у всех вызывал тот факт, что сын называл родителей по имени – Костя и Полина. Видимо, всем в этом чудился подрыв домостроевских устоев.

Семью мало интересовало мнение окружающих, все досужие разговоры перечеркивались громким воплем: «Костя! Ура!» и бегом во весь опор к автобусу, из которого выходил уставший после работы отец. Отношения супругов, невзирая на иногда несвежий халат и бигуди Полины или разбросанные на полу носки Кости, были прекрасными. День начинался на кухне за спешным завтраком, заканчивался тут же – с заснувшим сыном на коленках, тихим разговором и бормочущим маленьким радио. Телевизор у них появился позже, поэтому вечерняя передача «Театр у микрофона» стала очень важной частью досуга.

В их семье все было как полагается: самое лучшее и вкусное – женщинам и детям, если спит усталый папа – все замри, больше пяти минут никто ни на кого не дулся, а если возникала дилемма – купить новые кроссовки папе или туфли маме, то покупали новый велосипед ребенку.

А сыну всегда казалось, что самое интересное происходит, когда он ложится спать. Поэтому Алеша всегда находил кучу мелких дел уже после того, как почистит зубы и ляжет в кровать. Например, вставал попить. Он старательно пил воду из стакана и словно ждал, а вдруг кто-нибудь из родителей сейчас скажет: «Посиди с нами, Алеша. Мы тут всякие события обсуждаем». И тогда можно будет сесть на коленки к папе и слушать их разговоры. Но родители хитрости его давно разгадали. Хотя и понимали, что сыну ужасно хотелось быть со всеми за столом с большой желтой лампой. Смотреть, как папа заваривает свежий чай, а потом пьет его из своей большой кружки… Но мама непреклонно произносила: «Режим».

Когда Алеше не спалось, он думал. Думал про Вовку – своего лучшего друга и о том, как они пойдут в поход. Про машинку, которую не успел собрать днем. Про свои недостатки он тоже думал. Правда, их было немного, а точнее – один. Мизинец на правой руке у него был чуть кривой. А может, ему так казалось. Еще он думал: