– Да, это так, – кивнула Соня. – И это компенсация за отношение к дочери.

– Ссоры между дочерями и матерями иногда ужасны. Мать может обозвать дочь. И наоборот. Потом они помирятся и поплачут и почти забудут. – Люда грустно улыбнулась.

– Да, они помирятся, но в этом будет и прощение, и мелочная обида, и затаенная склочность, которая еще раз по-бабски выплеснется. Дочь все простит, она обидится, но возвратится несмотря ни на что. Как возвращаются в свое стойло! – заявила Соня и покачала головой.

– По отношению к сыновьям матери себе такого не позволяют, – вздохнула Люда. – Они, наверное, понимают, что вернуть сына сложно. Что уровень отношений другой. Что уровень прощения иной.

– Соня, зачем ты вдруг об этом разговор завела? – спросила тут Зоя, нахмурившись. Она хотела во всех подробностях поведать о том, что происходит в семье Гранина, а тут…

– Затем, чтобы вы поняли: наши отношения с мужчинами – это перелицованное отношение к нам, – ответила Соня. – Все стерпим, все вывезем, поможем, разрулим, с ног собьемся, но будем ухаживать и диетический бульон варить. Надо будет – вспашем, молоко дадим, дорогу проложим. Безответно, преданно, падая в обморок от усталости. А по молодости – плюнем на молодость. – Соня перевела дух и спросила Зою: – Водки в этом благородном доме нет?

– Есть, – с готовностью ответила та, понимая, что сейчас разговор шел не о ней, Зое, не о Гранине и его детях. Речь шла о самой Соне. И о множестве других женщин, которым выпало счастье быть опорой семьи.

Сама же Зоя, внимательно выслушав горячие слова Сони, к себе их никоим образом не отнесла. Она не расслышала намека – Зоя не считала свое поведение, свои отношения с Граниным жертвенными. Она поступала, как ей было удобно – обязательства и ответственность уживались в ней с любовью и привязанностью к этим людям.

«А хочу ли я замуж?!» – спрашивала иногда себя Зоя Абрикосова. Обычно эти мысли приходили в голову вечером выходного дня, когда за чужими окнами кипела семейная жизнь. Ведь Гранин по-прежнему принадлежал ей. Правда, в эпизодах. Когда сильно ссорился с женой. Когда Зою вдруг одолевало кулинарное рвение и Гранин призывался на обед, продегустировать новое блюдо. Гранин принадлежал ей, когда на нее «наплывало» плохое настроение и ей необходимо было утешение. Еще у них были романтические встречи, от которых оба получали удовольствие. Но которые были все-таки основаны в большей степени на прошлом, нежели настоящем. Да, Гранин принадлежал ей, но эпизодически, ровно настолько, насколько ей это было нужно. В остальное время она занималась собой и детьми Гранина. А отец ничего не мог поделать с этой властью, которую она приобрела над ними.

«Так хочу ли я замуж?» – спрашивала она себя и, на секунду задумавшись, отвечала предельно честно: «Нет, не хочу! Я не выдержу этой гонки, этого бесконечного марафона, в который обязательно втравит меня мужчина. Я хочу быть сама по себе, пусть это не всегда весело. И потом, что буду делать с остальными Граниными? Они и месяца теперь, и полугода не проживут без меня!» Зоя ничуть не преувеличивала – незаметно даже для самой себя она превратилась в опору этой чуть не развалившейся на куски семьи.

«Я не хочу терять свой мир. Ради мужчины превозмогать боль или усталость? Любой ценой создавать комфорт? Нет!» – Зоя тут всегда вспоминала подругу Соню, попытавшуюся успеть все и в результате оказавшуюся прикованной к домашнему очагу. «В юности надо было делать этот рискованный шаг – пытаться научиться жить чужой жизнью, – думала Зоя, искренне гордясь своим выбором. – Теперь поздно. Да, только в юности, когда кажется, что вот этот встретившийся человек бог и царь. Но не тогда, когда ты прошла такой сложный путь к собственному счастью».

Не раз Зою Абрикосову посещала мысль о том, что никаких готовых схем и рецептов этого счастья нет. Оно достигается путем невероятных, иногда сумасшедших поступков. Эти поступки и есть судьба. Мысленно «пробегая» по всей истории отношений с Граниным, она убеждалась, что той любви, которая была вначале яростной, раздирающей нутро и лишающей воли, ей недостаточно. А точнее, она переросла ее. Но любви, которая сродни работе, с ее усталостью, раздражением, срывами и конфликтами, любви «семейной», ей не надо. Ей очень нравится быть любимой и нужной, но не каждый день, потому что каждый день такого быть не может. Ей нравится та дистанция, которую она выбрала, потому что расстояние не только делает ее желаннее, но и позволяет не раствориться в другом человеке, не позволяет потерять себя и, наконец, дает такую роскошь, как одиночество. Не тоскливое, похожее на болезнь, а одиночество уютное и плодотворное, наполненное смыслом и истинным удовольствием.

… – О чем ты так задумалась? О моих словах? – Соня все-таки выпила водки, которую ей заботливо подала Зоя.

– Нет, я думаю о том, что личной жизни нет. Есть просто судьба, которую надо разглядеть.

Эпилог

Пять лет спустя

Подруги, как всегда, прибыли на полчаса раньше.

– Ну, теперь Зойку ждать придется! – вздохнула Люда и заказала себе вина.

– Сами виноваты – не надо было спешить! – Прибывшая на машине Соня пила кофе.

Это была их традиционная встреча – много лет подряд подруги, которые могли по полгода не видеться, неизменно встречались в конце мая. Перед летним сезоном, перед тем, как они разъедутся по дачам, санаториям и прочим курортам, они встречались, чтобы подвести итоги зимнего сезона. Справедливости ради надо отметить, что в первую очередь они виделись затем, чтобы поддержать друг друга, поучить друг друга и немного друг перед другом похвастаться.

– Ну, ты уже собралась на свою дачу? – Люда посмотрела на Соню. За последний год та сильно похудела, но эта худоба была далека от гламурной. Соня казалась изможденной.

– Собралась, – кивнула Соня. – Каждый год удивляюсь – в мае везем «газель» домашнего скарба из городской квартиры, в сентябре – такую же «газель» – назад, с дачи. Что это за вещи, которые с таким постоянством мигрируют?! Люда, ты не поверишь, я и сама не знаю. Я не могу за ними уследить. Они сами по себе, мы, люди, сами по себе.

– Назад везешь заготовки, – выдвинула предположение Люда.

Ей была удивительна та суета, которая сопровождала переезд Сони на дачу. Люде казалось, что на дачу надо приехать налегке, в соломенной шляпе, широких шортах, прихватив пару сарафанов. И на этой даче, казалось Люде, делать ничего не надо. Только качаться в гамаке, пить травяной чай и любоваться маргаритками. Это, впрочем, ей именно казалось, потому что у Люды дачи не было. Она предпочитала спортивный отдых в местах, где завтрак, обед и ужин накрывают в больших столовых, где официантки радушны и заботливы, где после трапезы можно сразу выйти на улицу и бродить до самого сна. Одним словом, Люда предпочитала ездить на курорты, в санатории и дома отдыха.

– Ох, не напоминай мне про заготовки, – аж вздрогнула Соня. – В этом году я не притронусь к ним!

– Правильно, – поддержала ее Люда, а про себя подумала: «Бедная ты голубушка! Как миленькая станешь солить огурцы и помидоры, варить варенье и сушить яблоки. У тебя семья, и она зимой будет просить есть!» Сама Люда своего мужа держала в черном теле – максимум, на что ее хватало, так это на засолку одного-двух кочанов капусты в трехлитровой банке.

– Вот Зойка даже и не подумает варенье сварить! Вот как она так живет?! – Соня вдруг вспомнила про подругу.

– Зачем ей варенье? Ей и так хорошо! – Люда откинулась на спинку плетеного кресла. Она смотрела на почти летнюю улицу, на нарядных людей и думала, что каждый из мимо проходящих ни за что бы не ответил на вопрос о счастье. Скорее всего, люди бы замялись, что-то прикидывая и вспоминая. Они бы не ответили точно, счастливы ли они. А вот задай этот вопрос Зое Абрикосовой, она бы моментально отчеканила: «Счастлива!» И при этом даже не улыбнулась бы, превращая ответ в шутку. Какие тут могут быть шутки, когда она действительно счастлива.

– Вот и она! – Соня указала на машину, которая лихо парковалась у кафе.

– Молодец, водит не хуже мужчины.

– Паркуется не хуже мужчины, – смеясь, поправила Соня, водитель еще с небольшим стажем.

– Девочки! Как я рада вас видеть! – Зоя вбежала на террасу кафе. В руках у нее были маленькие пакетики. – Это – вам. Поздравляю с наступающим летом!

Соня и Люда заохали – они так и не привыкли к этим маленьким Зоиным сюрпризам.

– Спасибо! А мы, клуши, ничего тебе не принесли! – Люда покраснела от огорчения.

– Да, мы неисправимые, эгоистичные, заезженные жизнью клуши, – согласилась Соня, – спасибо тебе. Давайте уже закажем себе что-нибудь, я голодная ужасно!

– Девочки! – торжественно произнесла Зоя. – Девочки! Во-первых, не за что, это – пустяки. Во-вторых, заказывайте без меня – я буквально на пять минут. Вас повидать, поцеловать и пожелать хорошего лета! В-третьих, у меня такая радость, такой подарок мне уже преподнесли, что я на седьмом небе от счастья!

– Зойка! Зойка! Я даже боюсь подумать! – Люда отставила бокал с вином.

– Зоя, неужели! Зоенька! Что же ты молчала! Что же ты не звонила нам все это время? Теперь я понимаю! Ах, любимая наша Зойка! – Соня чуть не расплакалась, глядя на сияющее лицо подруги. Соня так ждала, что Зоя, ласковая, работящая, добрая, наконец обретет семью.

– Девочки, сейчас сделаю глоток и все расскажу! – Зоя залпом выпила фужер воды, обвела взглядом подруг и произнесла: – Пять дней назад Анечка родила мальчика! Вы представляете?! Мальчика! Мы назовем его Алешей. В честь деда!

Зоя смотрела на подруг, ожидая их реакции.

– О! – протяжно произнесла Люда.

– А? – коротко уточнила Соня.

– Девочки, после того, что мы пережили… После всех событий это такое счастье! Вы даже не можете себе представить! Анечка так переживала, ей столько понадобилось мужества!

– Да, ты что-то говорила, что у нее какие-то проблемы со здоровьем, – вспомнила Люда.