– Найдет! – Антон на секунду оторвался от книги, которую просматривал прямо за столом. – Зоя Петровна найдет. Даже мама сказала, что она найдет все, что можно и нельзя!

Зоя уронила грязный нож. «К гостю!» – машинально подумала она.

Антон и Аня засобирались только через часа два. Зоя уже стала зевать. Обычно воскресный день был у нее днем отдыха, сна и расслабления. А тут пришлось убирать и готовить, потом накрывать на стол, потом разговаривать, лавируя не хуже дипломата. А потому все это время Зоя была в напряжении. И очень устала.

– Так, звоните отцу, чтобы он вас забрал, – деловито скомандовала она. – Пусть на машине заедет, нечего вам усталым по городу тащиться. К тому же у Антона полная сумка книг. Они тяжелые.

– Точно. – Антон обрадовался. Он так наелся, так наговорился, что почти засыпал. – Только адрес надо ему объяснить.

– Ну, если не получится, дашь мне трубку.

Зоя демонстративно вышла на кухню, где принялась загружать посуду в мойку.

– Вы живете одна, но у вас так все устроено удобно. – Аня оглядела нарядную кухню, похожую на гостиную.

– Я люблю, когда красиво. Когда чисто.

– Для этого надо иметь деньги, – сказала Аня, складывая тарелки в стопку.

– Надо. Я их зарабатываю. Трачу экономно. Покупаю одну хорошую вещь вместо десяти плохих. Это очень выгодно. Будешь вести свое хозяйство, вспомни эти мои слова.

– Я не выйду замуж. Как и вы. Только вы не выходите… – тут девушка замялась, – вы не выходите, потому что вам это не нужно. У вас и так все есть. И мужчины тоже. Я же вижу. И понимаю. А я не выйду, потому что не буду никому нужна.

– Что за бред! – Зоя даже отвлеклась от посудомоечной машины. – Кто тебе это сказал?

– Напрямую – никто. Но намеками – было, и не раз. Говорят, что я буду несчастливая, что если кто-то и женится на мне, то будет изменять. Ну, гулять, в смысле.

– Я очень хорошо поняла, в каком смысле, – проговорила потрясенная Зоя. Она догадалась, чьи это были слова. – Но это такая глупость, что я даже и сказать ничего не могу! Ты понимаешь, что тебе так мало лет, чтобы о себе такие вещи думать?! Я в двадцать лет…

Зоя вспомнила, что в двадцать лет у нее не было отбоя от мальчиков и от мужчин. Но она на отношения не соглашалась – ее захватила поэзия.

– Значит, так. Я поговорю с тобой на эту тему. Только не теперь. Нам ведь не нужны свидетели в виде мужчин. – Зоя кивнула в сторону Антона. Тот был, правда, далеко, в комнате и громко диктовал отцу адрес, который тот и так отлично знал.

– Не нужны, – смутилась Аня.

– Мы с тобой поговорим… Давай на неделе, когда у тебя меньше всего занятий. Мне надо на маникюр, вот мы с тобой и встретимся в салоне. Там будет время, когда мы окажемся одни. И поболтаем.

– Но мне на маникюр не надо. Что я буду делать в этом салоне?

– Почему – не надо?! Каждой женщине нужен маникюр. К тому же у меня куча купонов в этот салон. Нам сделают бесплатно. Только надо успеть до пятницы, иначе купоны пропадут. Договорились?

– Ну, договорились. – Аня неуверенно пожала плечами.

– Слушай, что ты такая смурная, – взяла ее за плечи Зоя, – у тебя вон какие перемены в жизни намечаются, а ты… Ты должна радоваться и от нетерпения подпрыгивать!


Гранин приехал за детьми очень быстро.

– Антон, выходите, я вас жду, – послышалось из телефонной трубки.

– Пап, ну так же нехорошо, ты поднимись! – прошептал Антон, скосив глаз в сторону Зои.

Та сделала вид, что ничего не слышит.

– Алексей Александрович, может, чаю вам налить? – когда Гранин появился в квартире, церемонно предложила Зоя и полезла в сервант за чистой чашкой.

– Нет, спасибо, – отказался Гранин, – уже много времени, а мне еще к другу надо заехать. Вот я сейчас ребят отвезу домой, и к нему. Так что благодарю, в следующий раз.

– Точно, в следующий раз, вот мы книги будем возвращать Зое Петровне, вот и будешь чай пить. – Антон уже стоял в прихожей в куртке. Аня замешкалась в комнате.

– Зоя Петровна, спасибо вам, – когда Зоя приблизилась, заговорила она, – извините, я иногда бываю немного невоспитанной. Во всяком случае, так говорит мама.

– Все нормально, встретимся на маникюре. Там все обсудим. Тайно! – Зоя сделала заговорщицкое лицо. – Алексей Александрович, до свидания, дети у вас прекрасные. А книги, Антон, возвращать не надо. Я тебе их отдаю насовсем.

– Ну да?!

– Да ну! – передразнила Зоя мальчика.

– Вы балуете их, – вставил словечко Гранин.

– Ничуть. До свидания.

Зоя закрыла дверь и еле-еле удержалась от того, чтобы не проследить за гостями – ее окна выходили прямо во двор.

«Что ж. Теперь я должна отдохнуть. Все замечательно, но я привыкла к другому режиму!» Зоя наполнила ванну, насыпала в воду ароматической соли, зажгла свечи и погрузилась в дремоту. Вода была горячая, и сон не мог ею овладеть, он как бы поджидал, когда она покинет душистую ванну, облачится в мягкий халат и нырнет под одеяло.

Звонок в дверь раздался внезапно. Зоя сначала подумала, что ей показалось.

Потом прислушалась – нет, резкий звук вытаскивал из дремы и заставлял биться сердце. «Господи, кто это еще! Как же я хочу спать!» – Зоя, завернувшись в халат, прошла к двери и открыла ее одновременно с собственным вопросом «Кто там?».

– Это я, – за дверью стоял Гранин.

– Откуда ты?

– Из дома. Дети уже ложатся спать.

– А тебя ждет друг.

– Друг дождался меня. – Гранин сделал шаг вперед и оказался в Зоиной квартире. Дверь за ним захлопнулась.

Они стояли вплотную друг к другу. Гранин вдыхал запах Зоиного тела, разгоряченного и ароматного. Она чувствовала его запах – знакомый запах его дома, на удивление родной и привычный. Она коснулась щекой его шеи с такой же отросшей щетиной, какая обычно у него бывала к вечеру. Они стояли друг против друга, словно уже преодолели все разлуки и размолвки. Словно уже обо всем поговорили и обо всем договорились. Они стояли друг против друга, словно им осталось самое малое – заключить друг друга в объятия и тем самым вернуть себя друг другу. Они так и сделали.

– Только не сопротивляйся, иначе я тебя уроню, – проговорил Гранин, подхватывая Зою и осторожно неся ее в спальню.

– Я не сопротивляюсь, – отвечала та и тут же требовательно приказала: – Только покрывало убери. Терпеть не могу шелк.

Гранин рассмеялся и положил Зою прямо на шелковое покрывало.

– Сейчас тебе будет не до шелка, вот только дай раздеться!

Он был прав – шелк и прочие мелочи Зоя уже и не вспоминала. Она возвращалась в недалекое прошлое, когда этот мужчина был так ей дорог, когда она так от него зависела и так была готова за него сражаться.

Сейчас она любила его так же сильно, ее чувство было прочным и при этом имело уже иную структуру. Восхищенность обликом, желание телесной близости остались, но к ним прибавилась властность, распространяющаяся на всю его жизнь. Зоя Абрикосова вошла во вкус управления чужими желаниями, чужими стремлениями, и это оказалось не менее азартным делом, чем обычное стремление женщины влюбить в себя мужчину. К тому же эта власть позволяла поставить человека в зависимость, привязать к себе, но самой сохранить определенную свободу.

– У меня есть обязательства, а это значит, у меня есть все, что положено иметь человеку в жизни! – сказала себе она.

За этой громкой фразой скрывалась житейская правда, скрывалась практичность, возведенная в страсть. Так ведь и в самом деле семейство Граниных уже с трудом могло обойтись без Зои.

… – Зоя, ты это все делаешь, потому что тебе это действительно нужно? – пытала Люда подругу.

– Это им нужно, – отвечала та, – значит, я должна помочь.

– А как же они без тебя жили раньше?

– Понятия не имею. Так и жили. Я же тебе рассказывала, что прилично Гранин выглядел только в своей морской форме.

– Но дело же не в этом? – Люда пыталась деликатно намекнуть на то, что Зоя живет точно сбоку припека чужой семьи. Что внешне это выглядит не только странно, но и подозрительно. Во взаимных отношениях Люде особенно не нравился этот момент.

– Господи! Да ты о чем?! Почему подозрительно? Я же с его женой не в подругах! Мы не общаемся даже. И Гранину я запретила упоминать ее в наших разговорах. Люда, милая, я не люблю пошлости и двусмысленности. Я не позволю появиться тройственному союзу, ни в каком виде.

– А сейчас у вас что?

– Сейчас у меня отношения с Граниным. У него – отношения со мной. Поэтому мы должны друг другу помогать. Что у них с женой – мне неинтересно. Уже неинтересно. Это – пройденный этап. Если он не уходит от нее, значит – нельзя. Но веришь ли, вот я бы с ним в одних стенах и полгода не прожила. Так что все складывается как нельзя лучше.

– Слушай, он тебя любит? – спросила донельзя удивленная Люда.

– Он?! Он, по-моему, не верит своему счастью! Что ему такая женщина досталась! – счастливо рассмеялась Зоя.

Она давно уже почувствовала свое превосходство. И давно не мучилась от мыслей, насколько прочно чувство Гранина. Она жила так, будто бы их будущее уже предопределено – они будут вместе так, как это уже сложилось. И наметившееся равновесие никто из них никогда не нарушит. Только изредка Зоя, как фокусник-картежник, доставала из рукава козырного туза – изумленный Гранин очередной раз признавал не свое поражение, а ее победу.


– Я сегодня заеду за тобой. – Голос Гранина был далеким, словно доносился из другого города.

– Ты где? – улыбнулась Зоя. Как приятно не реагировать на любимого мужчину. Не реагировать пульсом, сердцем, жаром. Как приятно просто улыбнуться, произнести первые пришедшие на ум слова приветствия. Как приятно не искать тайный смысл в его речах и его смех не толковать пятью способами. Как приятно быть уверенной в отношениях настолько, чтобы не придавать значение всему, что так часто отравляет жизнь в начале романа.

– Я – в пробке, на Кольце, – голос Гранина был все так же далек, – я за тобой заеду, и мы поедем ужинать. У меня целый вечер свободен.