– Зоя! – воскликнули подруги.

– Да, именно так. Я бы могла промолчать, а я честно вам говорю. Мне надо понять их отношения. Мало ли что он говорит!

– А что он говорит?

– Что любви у них с женой давно нет. Что редко спят вместе. Что дети связывают их семью…

– Говорит все, что врут мужики в таких ситуациях, – фыркнула Люда.

– Вот-вот! – согласилась Зоя. – Но по деталям все станет ясно – как он несет сумки, как он помогает ей сесть в машину, какие у них лица, когда они разговаривают. Девочки, я ведь никогда о ней не думала. Ну, жена и жена…

– А он о ней как говорил? Тональность какая? – спросила Соня.

– Во множественном числе. «Они сегодня в парикмахерскую идут. Мне надо их отвезти». Определений не давал.

– Слава богу. Последнее дело обсуждать человека, которому еще и гадость за спиной делаешь, – воскликнула Соня.

– Нет, он до этого не опускается.

– И что теперь будет? – Люда была практичным человеком, и ее интересовали конкретные действия.

– Не знаю, – вздохнула Зоя. – Теперь все меняется. Теперь за каждым его отсутствием буду стоять я. За каждым его пропущенным звонком – будет наше свидание. Это надо выдержать.

– Тебе-то что выдерживать?! – усмехнулась Соня. – Это у него сейчас ад начнется. Она получила доказательства неверности. Он будет или отрицать все…

– Тогда он предаст Зою и их отношения, – прокомментировала Люда.

– Или ему придется все признать и выдержать то, что за этим последует, – добавила Соня.

– Что последует? – Зоя задала вопрос для проформы. Она знала, что за этим последуют скандалы, слезы, отдельная спальня, не раз собранные и разобранные чемоданы, проклятия, униженные просьбы не уходить из семьи и не менее униженные извинения без признания собственной вины. За всем этим действительно последует ад.

– Что ты будешь делать, Зоя? – Люда с такой жалостью посмотрела на подругу, что та вдруг осознала серьезность произошедшего.

А случившееся два дня назад поставило под угрозу их отношения. И очень вероятно, что Алексей Гранин от Зои откажется. Откажется от отношений. Ведь так уже было в его жизни.


…Гранин приехал к Зое на работу. Лицо у него было одновременно суровое и растерянное.

– Она все знает, – произнес он голосом пьяного трагика. Слова-то верные – только тон неуверенный.

– Я знаю, что она знает, – она у меня была здесь, – спокойно проговорила Зоя. – Как только вычислила меня!

– Она это умеет, – вздохнул Гранин.

– Практика большая? – не удержалась Зоя от ехидного замечания.

– Только ты, пожалуйста, не добавляй, – взмолился Гранин. – При желании всегда можно все узнать!

– Тоже верно, – вздохнула Зоя. – Гранин, что делать-то будем?

Этот вопрос Зоя задавать не хотела – он мог обнаружить ее растерянность и испуг.

– Зоя, мы ничего делать не будем. Все останется как прежде, – вздохнул и Гранин. – Сама понимаешь, рано или поздно о наших отношениях стало бы известно…

– Тебя могут поставить перед выбором. – И опять Зоя поторопилась, потому что спешила заручиться обещанием, заранее договориться о возможном поведении. Она хотела понять, что же на самом деле думает Гранин, и попытаться приготовиться к худшему.

– Зоя, не надо, все будет хорошо… – Гранин был подавлен. Теперь сомнения, растерянность, злость – все разом читалось на его лице…

– Слушай, мне кажется, что это к лучшему. – Зоя вдруг испугалась беспомощности на лице любовника. Ей почудилось, что она сейчас ясно прочтет сожаление о том, что этот роман случился, что Алексей встретил ее и увяз в хитроумной сети, которую Зоя сплела ради их отношений. Она вдруг испугалась, что ей придется удостовериться в его нерешительности.

– Что именно? Что к лучшему? – Гранин поднял на нее глаза, полные тоски.

«Чисто собака на морозе!» – подумала Зоя с раздражением, но вслух убедительно продолжила:

– Понимаешь, мы же любим друг друга. И это факт, с которым надо считаться. И при этом у тебя дети, жена. Жену тоже надо уважать. Она заслуживает правды. За нос водить, врать – это не очень хорошо. Честнее вот так.

Зоя вдохновенно подгоняла случившееся под приятную для слуха Гранина схему. Она уже поняла, что он внушаем, что его можно убедить почти во всем, особенно если при этом замаскировать его угрызения совести. Вот и сейчас его лицо просветлело.

– Да, ведь она хорошая, даже жаль ее, – проговорил Гранин, удивленный благородными словами любовницы.

У Зои сжалось сердце, но она с готовностью кивнула:

– Конечно, и я об этом говорю! Так что это хорошо, что она узнала. Теперь нам не надо прятаться, юлить, что-то придумывать.

– Ты о чем?

– О наших встречах, – улыбнулась Зоя. – Теперь мы совершенно спокойно будем встречаться. Но ты не будешь психовать, я не буду переживать за тебя.

– А как же она? Она, наверное, тоже теперь будет беспокоиться? Или не будет? Точно зная, что я в хороших руках, – спросил Гранин с неожиданным ехидством.

– Она будет счастлива, что я тебя не увела из семьи, – глядя ему в глаза, твердо проговорила Зоя. – Что ты – только мой любовник. И что мне ничего от наших отношений не надо, кроме твоей любви. Понимаешь, я не собираюсь выходить за тебя замуж и, например, требовать дележа вашей квартиры.

Зоя почувствовала, что свирепеет. Она пытается сохранить равновесие, она подставляет плечо, а он смеет еще зубоскалить! Он издевается – вместо того чтобы помочь ей! И еще предлагает ей подумать и о его жене?! Не слишком ли это?!

– Дорогой, ваши отношения – это для меня закрытая тема, – устало добавила Зоя. – Я имею права только на то, что касается меня. Извини.

Они расстались недовольные друг другом. Они расстались, ощущая под ногами провал, который грозил превратиться в пропасть. Зоя была в панике.


… – А что тебя удивляет?! Дорогая, ему очень удобно было, пока ты кудесничала и обустраивала ваш роман. У него был относительный покой дома, были дети, привычный быт. Была ты – загадка сладкая, пока еще не совсем изведанная, которая к тому же еще и сообразительная, деятельная и при этом деликатная. Уверена, несмотря на его внешность, таких, как ты, у него было мало, – говорила Соня пытаясь вразумить Зою.

– Ты хочешь сказать, что для меня он недостаточно хорош? – фыркнула Зоя.

– Я хочу сказать, что тебе не имеет смысла сейчас что-либо предпринимать, – попыталась мягко объяснить Соня. – Ты не должна задавать вопросы, пусти все на самотек. И все будет так…

– И все будет так, как хочет она, его жена! Если я все пущу на самотек, мы протянем от силы месяц. А потом это все зачахнет…

– Может, это и к лучшему. Зоя, он не женится на тебе!

– Плевать! – Зою охватила азартная злость. – Мне все равно, пусть не женится, но сейчас я не хочу с ним расставаться! Я не хочу, чтобы он достался ей!

– Он и так ей достался! – пожала плечами Соня.

– Формально, а так… Так он принадлежит мне.

– Ошибаешься, кроме жены, там есть еще дети, – не сдавалась Соня. – Их отношение к нему и его – к ним. Там есть масса привычек, масса условных знаков, без которых его жизнь может оказаться очень несчастливой. Даже если ты предложишь свою формулу, которая, как тебе будет казаться, придумана ради него.

– Соня, ты считаешь, что не существует страсти и не существует любви? Ты хочешь сказать, что есть только набор пазлов, из которых можно сложить картинку. И если вдруг пазл меняется, то картинка уже будет неверная… – вздохнула Зоя.

– Эта картинка будет другой. И она может не устроить. Может вызвать тоску по картинке старой, привычной. – Мудрая Соня говорила все правильно, только Зоя Абрикосова не хотела ей верить. – Зоя, это очень сложно – чужие жизни. И потом, есть и любовь, и страсть, и люди, бывает, бросают друг друга, но никогда не могут отринуть прошлое. Если вы поженитесь, его семья будет всегда с тобой. Но, повторяю, до этого дело не дойдет.

– И что же теперь? – Зоя растерянно посмотрела на подругу.

– Ничего, – развела руками Соня. – Ждать. Пусть наконец что-нибудь сделает он.

Зоя пожалела, что рассказала подругам эту кошмарную суть ее романа. Теперь все пристально будут следить за ее делами, предлагать помощь. А Зоя относилась к тем людям, которые неприятности и трудности легче переживают в одиночестве.

Терпения, чтобы следовать советам Сони, хватило ровно на неделю. Деятельная Зоя уже через семь дней придумала, что надо предпринять и как себя вести, чтобы и отношения сохранились, и жена не сильно бушевала. В разговоре с Граниным Зоя так и сказала «чтобы не бушевала».

– Алеша, мы не виделись уже неделю, – как ни в чем не бывало произнесла она, нарушив их телефонное молчание. За прошедшую после скандала неделю Гранин позвонил всего один раз. Виделись они тоже один раз – сразу после случившегося.

Молчание было ей ответом, но Зоя упрямо, как будто бы ничего не произошло, продолжила:

– Завтра у меня выходной, я буду ждать тебя у метро. Ну, где обычно, – слово «обычно» Зоя выделила.

– Ну… – донеслось до ее уха.

– Леш, все, мне некогда, я побежала, – свернула разговор Зоя, чтобы не дать возможность Гранину сказать «нет». – Купи яблок, тех самых, крупных красных, что я люблю. Ну и… конфет…

Зоя положила трубку, даже не дождавшись ответа. «Ну вот, теперь осталось потерпеть до завтрашнего дня. Осталось увидеть его и послушать, что он скажет», – думала Зоя, а саму ее мучил страх, что завтра Гранин объявит, что прекращает все отношения.

В тоске и сомнениях прошло утро, наступило двенадцать часов. Зоя пришла к станции метро. Гранин был там, держа в руках пакет с покупками. «Так, ну, пришел. Уже хорошо. С другой стороны, сейчас может все и сказать!» – думала Зоя, целуя Алексея.

– Привет, как дела? – Зоя делала вид, что в этом мире ничего не изменилось.

– Хорошо, – кивнул Гранин и посмотрел на телефон.

– Леш, выключи телефон и спрячь его, – мягко, но властно, точно вздорному подростку, сказала Гранину Зоя. – У нас с тобой всего несколько часов, мне надо еще в пару мест заехать. Пусть хоть в это время нам не мешают.