Себ мысленно помотал головой. В его объяснении и так достаточно правды.

Он зевнул. Боже, как же он устал! Он понятия не имел, зачем так надрался прошлой ночью. Он не напивался уже чертову прорву времени. Но он рано лег, не смог заснуть, а потом поднялся, но не сумел написать ни строчки, потому что…

Никаких «потому что». Это ужасно раздражало. Он просто не мог писать, и все. Слова не приходили к нему, хоть ты тресни, а должны бы, ведь он оставил свою героиню спрятавшейся под кроватью. А герой у него в это время лежит на кровати. Самая фривольная сцена во всех его произведениях. Казалось бы, написать ее очень просто, хотя бы из-за новизны.

Он битых два часа сидел у стола и пялился на белый лист бумаги, а потом сдался. Он не мог ни заснуть, ни писать… Скорее от досады, чем из желания, он встал, оделся и направился в клуб.

А там угощали шампанским. Кто-то что-то отмечал, не присоединиться было бы невежливо. А еще там присутствовало несколько очень симпатичных девушек, хотя Себастьян не вполне понимал, каким образом они попали в клуб.

А может, все происходило вовсе не в клубе. Он что, после клуба направился куда-то еще?

О Господи, для таких глупостей он уже слишком стар.

— Может, она ему еще откажет, — произнес Эдвард. Ни к селу, ни к городу.

— А?

— Внучка Викерсов. Может, она еще откажет Ньюбури.

Себастьян снова сел и прижал пальцы к вискам.

— Не откажет.

— А я думал, ты с ней не знаком.

— Не знаком, но Викерс непременно захочет породниться с Ньюбури. Они друзья, а Ньюбури богат. Девушке придется сделать так, как пожелает дедушка, разве что у нее неимоверно любящий отец. Постой-ка! — Он поднял брови, словно пытаясь таким образом подстегнуть свой обленившийся разум. — Если это дочка Фенвика, она откажет.

— Откуда ты все это знаешь?

Себ пожал плечами.

— Просто знаю.

В основном, он наблюдал. Удивительно, сколько можно узнать о человеке, просто понаблюдав за ним. И послушав. Особенно, если ты так обаятелен, что люди забывают о наличии у тебя мозгов.

Себастьяна редко принимали всерьез, и ему это, скорее, нравилось.

— Нет, постой-постой, — сказал он, когда в голове всплыло изображение худенькой малышки, такой тоненькой, что, поворачиваясь боком, она едва не исчезала. — Это определенно не дочка Фенвика. У нее вообще нет груди.

Эдвард наконец прикончил последний кусок своего мясного пирога. К сожалению, запах не спешил испаряться.

— Надеюсь, ты не имел случая убедиться в этом… собственноручно? — спросил он.

— Я прекрасно могу судить о женских формах и издалека, — Себастьян оглядел комнату в поисках хоть какого-нибудь безалкогольного напитка. Чай. Возможно, от чая ему станет легче. Его бабушка всегда утверждала, что чай это лучшая в мире вещь после водки.

— Короче, — сказал Эдвард, наблюдая, как Себастьян тяжело поднялся с дивана и пересек комнату, чтобы позвонить дворецкому. — Если она согласится, ты, считай, потерял свое графство.

Себ плюхнулся обратно на диван.

— Начнем с того, что оно никогда не было моим.

— Но могло бы быть, — сказал Эдвард, наклоняясь вперед. — Оно могло бы быть твоим. Я вот, тридцать девятый, никак не меньше, в очереди на хоть сколько-нибудь значительный титул, а ты… ты мог бы стать Ньюбури.

Себастьян проглотил поднимавшийся в горле кислый ком. Ньюбури — его дядя — был высоким и шумным, с дурным запахом изо рта и еще худшим характером. Себ просто не мог себе представить, что когда-нибудь ему придется откликаться на это имя.

— Право же, Эдвард, — ответил он, глядя в глаза кузену настолько прямо, насколько был способен в данный момент. — Мне действительно наплевать, случится это или нет.

— Не может быть.

— И все же мне плевать, — пробурчал Себ.

Эдвард уставился на него, как на умалишенного. Себастьян решил, что лучшим ответом на это будет снова развалиться на диване. Он закрыл глаза, твердо решив не открывать их, пока не принесут чай.

— Я не говорю, что мне совершенно не нужны сопутствующие титулу удобства, — заметил он, — но я жил без них тридцать лет, а двадцать девять из них вообще не ждал, что могу хоть что-то заполучить.

— Удобства… — повторил Эдвард, явно вдумываясь в это слово. — Удобства?

Себ пожал плечами.

— Деньги кажутся мне исключительно удобной штукой.

— Удобной, — изумленно повторил Эдвард. — Только ты мог назвать их удобными.

Себастьян снова пожал плечами и попытался задремать. Похоже, в последнее время он чаще всего спал именно таким образом. Урывками, то на диване, то в кресле, точнее сказать, где угодно, только не в собственной постели. Но мозг упрямо отказывался отцепиться от последних сплетен о дядюшке.

Нет, ему и правда все равно, унаследует он графство или нет.

Людям сложно в это поверить, но так оно и есть. Если дядя женится на внучке Викерсов, и та родит ему сына… ну что ж, браво-брависсимо! Значит он не получит титул. Себастьяна совершенно не волновало, что он может потерять то, чего вообще-то никогда не имел.

— Большинство людей, — сказал Себ громко, поскольку в комнате находился один лишь Эдвард и можно было без последствий выглядеть шутом и вести глупые разглагольствования, — большинство людей знают о том, что им предстоит унаследовать графство. В таком случае, речь идет об очевидном наследнике. То есть очевидно, что он все унаследует. Если кто-нибудь не сподобится убить его раньше, чем это произойдет.

— Прости, не понял.

— Можно даже назвать такого человека «несомненным наследником», — пробормотал Себ.

— Ты всегда с перепою начинаешь давать уроки словарного толкования?

— Щенок. — Себу очень нравилось называть Эдварда подобным образом, и тот, похоже, не возражал, ведь это всегда происходило исключительно в кругу семьи.

Эдвард прыснул.

— Ты меня перебил, — заметил Себ и продолжил: — с предполагаемым же наследником, все остается в области предположений.

— Ты рассказываешь мне что-то новенькое? — спросил Эдвард. Безо всякого сарказма. Просто поинтересовался, стоит ли ему прислушиваться к словам кузена.

Себастьян не обратил на него никакого внимания.

— Предполагается, что ты станешь наследником, если только не… и так далее, и тому подобное. В моем случае «если только Ньюбури не удастся навязать свою персону какой-нибудь несчастной девушке с большой грудью и кричащими о плодовитости бедрами».

Эдвард снова вздохнул.

— Заткнись, — посоветовал Себ.

— Если бы ты их видел, ты бы меня понял.

В его тоне звучало столько сладострастия, что Себ открыл-таки глаза.

— Тебе нужна женщина.

Эдвард пожал плечами.

— Так пошли мне хоть кого-нибудь. Я не побрезгую твоими объедками.

Он был достоин гораздо большего, но Себастьяну сейчас не хотелось об этом говорить, да еще и на пустой желудок.

— Мне и правда необходима чашка чаю.

— Подозреваю, тебе необходимо нечто большее.

Себ изогнул одну бровь.

— Похоже, тебя уже замучила шаткость твоего положения, — объяснил Эдвард.

Себастьян обдумал услышанное.

— Нет, не замучила. Но можно сказать, что она меня слегка раздражает.

Эдвард взял в руки газету и оба погрузились в дружелюбное молчание. Себастьян глядел в окно. Зрением он обладал отменным и мог разглядеть гуляющих по дальней стороне улицы дам. Некоторое время он просто наблюдал, погрузившись в счастливые размышления ни о чем. Похоже, в этом сезоне в моде будет небесно-голубой. Отличный выбор, он многим к лицу. Юбки, напротив, не заслуживают одобрения, они выглядят жестче, форма стала более конической. Приятно для глаз, спору нет, но осложняет жизнь мужчинам, мечтающим под них забраться.

— Чай, — объявил Эдвард, вмешиваясь в мысли Себа. Служанка поставила поднос на стол между ними, и на несколько мгновений оба замерли: двое здоровых мужчин с огромными ручищами беспомощно взирали на крохотный чайничек.

— И где только наша милая Оливия, теперь, когда она нам так необходима?! — воскликнул Себастьян.

Эдвард усмехнулся.

— Я непременно сообщу, как высоко ты ценишь ее способности в области разливания чая.

— Похоже, это самая логичная причина обзавестись женой, — Себастьян наклонился и оглядел поднос в поисках миниатюрного молочника. — Тебе налить?

Эдвард помотал головой.

Себастьян плеснул себе в чашку немного молока, а потом решил, что слишком хочет чая, чтобы ждать пока тот как следует заварится. Он наклонил чайник, вдыхая разливающийся в воздухе аромат. Удивительно, как успокаивающе он подействовал на его желудок.

Возможно, ему стоит поехать в Индию. Земля обетованная. Земля чая.

Он отпил, и горячая волна прокатилась по его горлу до самого желудка. Идеально, просто идеально.

— Ты никогда не подумывал о том, чтобы уехать в Индию? — спросил он у Эдварда.

Эдвард бросил на него лишь слегка вопросительный взгляд. Смена темы, конечно, стремительная, но он уже так привык к Себастьяну, что не слишком удивлялся.

— Нет, — ответил он. — Слишком жарко.

Себ обдумал это замечание.

— Думаю, ты прав.

— А еще малярия, — добавил Эдвард. — Я как-то раз встречал парня с малярией. — Он поежился. — Тебе не понравится.

Себастьян на своем веку достаточно навидался больных малярией, пока воевал с 18 гусарским в Испании и Португалии. Сказать «тебе не понравится», значит, ничего не сказать.

Кроме того, из-за границы ему будет сложно продолжать подпольную писательскую деятельность. Его первый роман, «Мисс Сейнсбури и загадочный полковник», завоевал сногсшибательную популярность. Такую, что Себастьян решил написать еще несколько: «Мисс Давенпорт и темный маркиз», «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен» и, наконец, самое популярное из всех своих произведений — «Мисс Баттеруорт и безумный барон».