— Ник… — произнесла она пылко и вместе с тем смущенно.

— Да, красавица… я здесь. — Его губы были теперь возле ее уха, играя с мочкой, и мысли ее спутались. Она вздохнула, ощутив прикосновение его языка к своей коже. Его ладонь застыла на месте. Изабель снова задвигалась, но он не дал ей того, о чем она просила.

— Изабель! — В голосе его звучало тайное обещание. — Чего ты хочешь?

Она открыла глаза и взглянула ему в лицо, встретив сверкающий взгляд его голубых глаз — тех самых восхитительных глаз, что грозили свести ее с ума.

— Я хочу… — Она встряхнула головой. — Мне нужно…

— Позволь мне… — Он скользнул пальцем сквозь мягкий пушок, раздвигая нежные складки, и погрузился в ее жаркую глубину.

— Этого ты хочешь?

Изабель закрыла глаза, и из ее горла вырвался тихий стон удовольствия.

— Мм… Думаю, это именно то, что нужно… — Его рука начала двигаться, а он тихо шептал ей на ухо грешные слова, от которых ее бросило в жар. — Ты когда-нибудь трогала себя здесь, Изабель?

Она прикусила губу и отрицательно покачала головой.

— А не мешало бы… такая нежная… влажная… жаждущая…

Он ласкал ее пульсирующую плоть, давая ей то, что она хотела. Погружая один палец глубоко внутрь, он одновременно поглаживал большим пальцем центр ее наслаждения. Она вскрикнула, ощутив его там, и он произнес глухим голосом, хриплым от его собственного желания:

— Скоро ты достигнешь вершины блаженства. Ты это чувствуешь, дорогая?

Она кивнула, крепко зажмурив глаза, а он подводил ее все ближе и ближе к тому, чего она так отчаянно жаждала, но не умела назвать. Его большой палец двигался все быстрее и быстрее, а она прижималась к нему, забыв обо всем, кроме звука его голоса и ощущения его ладони в своем самом интимном месте.

— Ну давай, Изабель! Испытай страсть. Я с тобой.

Она напряглась, чувствуя, что стремительно приближается к пределу, и он приник к ее губам в жарком страстном поцелуе. Второй его палец присоединился к первому, проникая все глубже, в такт с движениями ее бедер, которые она приподнимала навстречу его руке в безмолвной просьбе дать ей все, что он может. Она ощущала под собой его длинное твердое естество, прижимавшееся к средоточию ее женственности, к тому месту, где ее томила эта нестерпимая жажда… где она больше всего в нем нуждалась. Ник откинулся назад, встретив ее невидящий взгляд.

Она в неистовстве выкрикнула его имя.

— Не сдерживайся, красавица, дай себе волю! Теперь ты моя.

И она взорвалась в его руках, забилась в конвульсиях, тесно прижимаясь к нему, прося о большем, хотя он уже дал ей то, что она хотела. И после того как затихли последние ее судорожные движения и страстные возгласы, Ник продолжал держать ее в своих крепких объятиях, пока она приходила в чувство.

Понемногу он начал приводить в порядок ее одежду. Она позволила ему завязать тесемки ее панталон, оправить юбки, придав складкам некоторое подобие прежнего состояния, затянуть шнуровку на платье. Покончив с этим, он прижал ее к груди, нежно поглаживая по спине, рукам и ногам.

«Так вот каково это — не быть одинокой».

Спустя некоторое время он крепко ее обнял и ласково поцеловал в висок.

— Думаю, нам лучше подняться, прежде чем кто-нибудь явится нас искать.

Эти слова вырвали Изабель из сладкого забытья, мгновенно вернув к действительности. Она выпрямилась, освободившись из объятий, и соскочила с его колен. Но ей пришлось опуститься на четвереньки, разыскивая шпильки, которые он разбросал.

Ник подался вперед и несколько секунд наблюдал за ней, затем произнес:

— Изабель, все в порядке.

Она подняла голову и посмотрела на него.

— Все далеко не в порядке, милорд.

Ник тяжело вздохнул:

— Мы снова вернулись к «милорду»? Неужели?

Она уже отползла в сторону, собирая шпильки. Отыскав последнюю, она встала, подошла к ближайшей статуе, чтобы положить их, и начала приводить волосы в порядок, одновременно изрекая в пространство возмущенным тоном:

— Я не должна была… вы не должны были!

— Ну что ж, пожалуй. Но я не собираюсь извиняться.

Она обернулась к нему:

— Это совсем не по-джентльменски!

Он встретился с ней взглядом. В глазах его пылал огонь.

— И тем не менее, Изабель… я получил огромное удовольствие. Думаю, и вы тоже.

Она покраснела.

— Вижу, я не ошибся, — сказал он, насмешливо приподняв бровь.

Изабель прищурилась, но побоялась, что ее отповедь не возымеет действия, когда она стоит с поднятыми вверх руками в попытке восстановить прическу.

— Вы неисправимы.

— Вы должны мне признаться, Изабель.

Она повернулась к нему спиной, пробормотав.

— Нет. Я не могу.

Он рассмеялся, откинувшись на спинку скамьи.

— Вы только что это сделали, красавица.

Она резко повернулась к нему:

— Не смейте так меня называть!

«Хотя мне это очень нравится».

— Почему нет?

— Вы прекрасно знаете почему, — прошептала она в ответ.

— Скажите мне, что вам было приятно, и я перестану.

— Нет.

Он нарочито одернул рукава своего сюртука.

— Как знаете. Мне больше нравится называть вас красавицей. Потому что так оно и есть.

— Ну хорошо. Мне было приятно.

— Я знаю, — ответил он с лукавой улыбкой.

Изабель пришлось отвернуться, чтобы скрыть собственную улыбку, вызванную его самоуверенностью.

Боже милостивый! Во что она ввязалась?

Она взглянула на Ника через плечо:

— Это совершенно неуместный разговор. Я настаиваю, чтобы вы прекратили.

Он рассмеялся над ее начальственным тоном:

— Изабель, я уверен, вы не станете возражать, что уже довольно поздно проявлять высокомерие.

— Вы слишком много себе позволяете! — воскликнула она, краснея.

Он окинул ее пылким взглядом:

— Уверяю вас, дорогая, в самый раз.

Она не совсем поняла слова, но его тон достаточно ясно говорил, что он имел в виду. Щеки ее запылали еще ярче.

— Мне нужно идти.

— Нет! — крикнул он вслед, поднимаясь со скамьи. — Не уходите. Останьтесь. Я должен попытаться проявить себя истинным джентльменом.

Изабель приподняла бровь, имитируя манеру, которую он так часто демонстрировал.

Ник снова рассмеялся:

— Я не вращался в тех же кругах, что и ваш отец. Но вы дочь графа Реддика, широко известного в Лондоне. Почему я ничего о вас не слышал?

«И слава Богу, что не слышал».

Изабель судорожно сглотнула и неуверенно начала:

— Мама не желала отпускать меня в Лондон. Оглядываясь назад, я думаю, что ей не хотелось, чтобы я знала правду о моем отце. Она всегда говорила о нем так, будто он был настоящим чудом. Теперь-то я знаю, что все ее рассказы о нем были выдуманы… Но я ей верила. А раз так, я верила в него. Мои первые воспоминания о нем, должно быть, причудливая смесь фантазий и реальности, потому что я вспоминаю родителей улыбающимися, любящими друг друга… Но я не уверена, что так было в действительности.

Ник понимающе кивнул, и Изабель пришлось продолжать.

— Но вы спросили насчет Лондона, — напомнила она.

— Да. Ваша мать, может, и не хотела, чтобы вы туда ездили, но ведь вас должны были вывести в свет.

Изабель сжалась при этом воспоминании. Ей, конечно, был обещан один сезон в тот последний злополучный приезд отца домой, когда он объявил, что намерен использовать единственную дочь, чтобы раздобыть денег. Изабель была в замешательстве. Она не могла рассказать Нику эту историю. Ей казалось это унизительным.

— Нет, у меня не было дебюта.

Ник прищурил глаза, и она заметила недоверие в его взгляде. Как же ей не хотелось, чтобы он продолжал задавать вопросы!

— Вы не хотели занять подобающее вам положение в обществе?

Уголок ее губ приподнялся в кривой усмешке.

— Скажите мне, лорд Николас, часто ли предоставляют место в «Олмаке» для дочери графа-расточителя?

Взгляд его помрачнел.

— К черту «Олмак».

— Вы говорите как человек, который волен избегать его.

Ник отрицательно покачал головой:

— Вовсе нет. Моя семья тоже замешана в скандалах, Изабель. По правде говоря, мою сестру недавно отказались принять в «Олмаке».

— Вы шутите! — воскликнула Изабель, широко раскрыв глаза.

— Нисколько.

— Но она сестра маркиза Ролстона!

— Только наполовину, — сказал Ник с грустной усмешкой. — Еще несколько месяцев назад моего брата принимали в обществе исключительно по принуждению. В прошлом он был далеко не праведником.

— Что же произошло, раз отношение к нему изменилось?

— Он женился на женщине с безупречной репутацией и обширными связями в самых могущественных кругах высшего общества.

— Прекрасно!

Ник улыбнулся:

— Так можно было бы сказать, если бы Гейбриел специально задумал завоевать ее. Но нет. На самом деле он влюбился. Совершенно случайно.

— Разве такое бывает? — спросила Изабель, нахмурив брови.

— Несомненно. Они не могут надышаться друг на друга.

Изабель подавила укол зависти, услышав его рассказ — совершенно непостижимый.

— Как славно!

— Я считаю, — сказал Ник с улыбкой, — что с «Олмаком» или без него, но вы должны были дебютировать. Вы все еще можете занять подобающее вам место в обществе.

Изабель задумалась над его словами. Прошло достаточно много времени — целые годы, — с тех пор как ее посещали мечты о светской жизни. Она не знала даже, каким образом надо выходить в свет, а идея о необходимости выучить все правила и ритуалы бомонда повергала ее в панику.

Нет. Лондон явно не для нее.