Кэти Такер - Десять маленьких вдохов

– Эм… нет?

– Его звали Боб. Однажды вечером он отправился прогуляться со своей подругой. Выпил слишком много пива. Думал, что сможет вести. Эй, это случается. Никаких оправданий, но это случается. Врезался в дерево. Его подруга погибла. – Я тихо ждала, пока Таннер продолжит, следя, как он перебирает пальцы и качает ногой. – После этого случая он изменился и так и не стал прежним. Полгода спустя он повесился в отцовском амбаре. Я нашел его.

– Я… – я сглотнула, осторожно протянув руку, и похлопала Таннера по плечу. – Мне так жаль, Таннер.

Это все, что я смогла сказать.

Он кивнул, принимая мои соболезнования.

– Это происшествие ужасно для всех. Человека, поступившего неправильно. Жертв. Они все жестоко страдают, как ты думаешь?

– Да, ты прав, – ответила я хрипло, сосредоточив внимание на мигающих рождественских огоньках.

Я размышляла, понадобилось ли Таннеру два месяца интенсивной терапии, чтобы прийти к такому осознанию.

– Ну, как бы то ни было, – Таннер встал, – надеюсь, что Боб покоится с миром. Я предпочитаю думать, что в раю он встретился со своей Кимми. Может, она простила его за то, что он сделал.

Таннер ушел, сунув руки в карманы, а я осталась смотреть на темное окно квартиры 1D.

И внезапно я поняла, что мне нужно сделать.

Я едва смогла набрать номер доктора Штейнера, потому что руки тряслись. Он дал мне его на случай чрезвычайных ситуаций. А это чрезвычайная ситуация.

– Алло? – ответил спокойный голос, и я представила его сидящим в глубоком «вольтеровском» кресле у камина, с очками на носу, читающим журнал «Вечерний мозгоправ».

– Доктор Штейнер?

– Да, Кейси? Ты в порядке?

– Да, все нормально, доктор Штейнер. Я хочу попросить вас об одолжении. Я знаю, что, скорее всего, это злоупотребление нашими отношениями и конфиденциальностью, но…

– Что такое, Кейси?

Я слышала терпеливую улыбку в его голосе.

– Скажите ему, что я его прощаю. За все. – Последовала долгая пауза. – Доктор Штейнер? Вы можете это сделать? Пожалуйста?

– Определенно могу, Кейси.

Волны омывали мои ступни, когда я шла домой вдоль берега, глядя, как солнце скрывается на ночь за горизонтом. Когда Шторм сказала «пляж», я не знала, что она имела в виду собственность, задний двор которой выходит прямо на Майами-Бич. А когда сказала «большой дом», не подозревала, что она имеет в виду просторный трехэтажный особняк, опоясанный балконами, с отдельным крылом для нас с Ливи. Судя по всему, бабуля Райдер запустила свои морщинистые пальцы в нефтяные месторождения, а ее единственный внук, офицер Дэн, теперь катался как сыр в масле.

Мы прожили здесь уже почти пять месяцев, но я все еще не прижилась окончательно. Я не знаю, было ли причиной этому то, что все слишком красиво, чтобы быть настоящим, или мне чего-то не хватало.

Или кого-то.

Каждый вечер я гуляла вдоль пляжа, прислушиваясь к звуку накатывающих на берег волн, и радовалась тому, что могу ходить, бегать, дышать. И любить. И я думала о том, где же сейчас Трент. И как он справляется. Нашел ли он хороший механизм совладания, помогающий ему исцелиться. После того звонка доктор Штейнер больше ни разу меня не посвящал в это. Я верю, что он передал мои слова. Я совершенно в этом не сомневаюсь. Могу только надеяться, что они принесли Тренту хотя бы немного спокойствия.

Но я не требовала большего. У меня нет права на это. Несколько раз я спрашивала у Ливи, слышала ли она что-нибудь о Тренте от Картера. Картер звонил Ливи каждое воскресенье, чтобы узнать, как мы поживаем и как у нее дела в школе. Думаю, Ливи это правда нравится. Словно в ее жизни появился некто вроде отца, чтобы помочь заполнить громадную дыру, оставшуюся после аварии. Возможно, по прошествии некоторого времени я тоже смогу с ним поговорить. Не знаю…

Однако каждый раз, когда я спрашивала о Тренте, она умоляла меня не ранить его и себя, не бередить раны. Конечно, она права. Ливи всегда знает, как лучше.

Я пыталась не думать о Тренте, идущем дальше по жизни, хотя, скорее всего, он так и сделал. Мысли о нем, обнимающем другую, только питали глубокую боль в груди. Мне потребуется больше времени, прежде чем я смогу встретиться лицом к лицу с действительностью. А моя любовь к нему… что ж… не уверена, что когда-либо она исчезнет. Я просто пойду дальше, и часть меня всегда будет желать, чтобы он был в моей жизни. Идти дальше… я не делала этого с тех пор, как родители умерли.

Я пошла медленнее, глядя, как солнце скрывается за горизонтом и его последние лучи танцуют на гребнях волн. И я благодарила Бога за то, что Он дал мне второй шанс.

– Думаю, что это место встречи мне нравится больше прачечной.

От звука низкого голоса мое сердце остановилось. Я перестала дышать, обернулась и увидела синие глаза и копну растрепанных золотисто-русых волос.

Трент стоял передо мной, засунув руки в карманы. Здесь, во плоти.

Я боролась с дыханием, а сердце снова забилось, теперь медленно и ритмично. Мои чувства смешались, и я стояла, замерев, в попытках отделить и понять каждую из эмоций, чтобы с ними справиться. Не подавить их. Больше никакого сдерживания.

Я чувствовала счастье. Невероятное счастье, потому что Трент был здесь.

Желание. Страстное желание снова ощутить его своей кожей. Чтобы его руки меня защищали, а губы прижимались к моим.

Любовь. Что бы между нами ни произошло, она была настоящей. Я знаю, что чувства были настоящими. И я люблю его за то, что он предоставил мне возможность их испытать.

Надежду. Надежду, что из этой трагичной истории может вырасти нечто прекрасное.

Страх. Страх, что этого не произойдет.

Прощение… прощение.

– Что ты здесь делаешь? – выдала я, не подумав. Тело дрожало.

– Ливи попросила меня приехать.

Ливи. Всегда найдет, чем удивить. Голос Трента был таким тихим и спокойным. Я могла бы просто закрыть глаза и всю ночь слушать, как он вибрирует, лаская слух, но не делала этого из боязни, что он исчезнет. Так что я уставилась на него, на его приоткрытые губы, на синеву его глаз. Он смотрел мне в лицо.

– Так понимаю, она убедилась, что ты не запихиваешь котят в банкоматы, – наконец смогла произнести я.

Он усмехнулся, а его глаза сверкнули.

– Думаю, что одной заботой у нее меньше.

Он стоял в пяти футах от меня, в трех шагах от моих рук, а я не могла сократить дистанцию. Я хотела, так сильно. Но это не мое право. Это подтянутое, сильное тело, лицо, улыбка, сердце – за пределами моих мыслей и мечты, ничего из этого мне больше не принадлежит. Кто-то другой будет наслаждаться этим блаженством. Может, уже наслаждается.

– Доктор Штейнер знает, что ты здесь?

Я увидела, как грудь Трента поднялась и опустилась от глубокого вздоха.

– Да, я сказал ему. Больше я от него ничего не скрываю.

– О. – Я крепко себя обняла. – Так как у тебя дела?

Долгий миг он глядел на меня, а потом улыбнулся.

– Хорошо, Кейси. – Последовала пауза. – Но не отлично.

Я почувствовала, как мои брови озабоченно нахмурились.

– Почему? Что не так? Терапия не помогает?

– Что не так?

Трент поднял брови и сделал два шага вперед, сократив дистанцию между нами, а его руки легли мне на талию. Я резко вдохнула – близость его тела была одновременно и тревожной, и опьяняющей.

– Не так то, что каждое утро и каждую ночь я лежу в постели, размышляя, почему тебя нет рядом со мной.

Мои ноги задрожали.

– Ты знаешь почему, – ответила я тихим, лишенным силы голосом.

Внутри же я кричала, проклиная действительность.

– Нет, я раньше знал почему. Но ты освободила меня, Кейси, помнишь?

Я прощаю тебя. Я кивнула и сглотнула. Его рука поднялась, и он погладил меня по щеке подушечкой большого пальца.

– И нигде нет лучшего места, чем рядом с тобой.

Большим пальцем он легонько коснулся моей нижней губы.

Казалось, что я никак не могу выровнять дыхание. Руки тряслись, когда я заправляла за ухо выбившуюся прядь волос.

– А что об этом говорит доктор Штейнер? Это правильно?

– Ох, Кейс. – Трент улыбнулся и сверкнул самыми глубокими ямочками на щеках, которые я когда-либо видела, отчего мои колени подкосились. – Ничто прежде не было более правильным.

Это все, что мне нужно было услышать. Я упала в его объятия, а мои губы слились с его губами в поцелуе.

Хватаясь за него. Чувствуя его. Любя его.

Легкий бриз трепал складки платья Шторм, когда они с Дэном фотографировались на фоне океана и заката. Она – самая красивая невеста из всех, прежде мной виденных, а что красит ее еще больше, так это округлившийся животик. Ребенок должен родиться всего через три месяца, и Мия принялась называть его «Инопланетный Малыш Икс». Не знаю, откуда взялась эта фигня. Возможно, от Дэна. Малыш – вторая девочка. Дэн шутит, что он обречен, но думаю, втайне он скучает по чисто женскому обществу. Последнее время в воздухе пляжного дома витает несколько меньше эстрогена, потому что Ливи учится в Нью-Джерси, а я разрываюсь между этим домом, колледжем и квартирой Трента, что в пяти минутах отсюда.