Не обращая внимания на очередную шутку, Лавиния ответила совсем другое:

– Она родилась без хвоста. Мэнкская порода происходит от кошек, которые пережили Великий потоп. Они были последними, кто попал на борт ковчега, и Ной в нетерпении так быстро захлопнул дверь, что отрубил им хвосты. Я никогда не верила этой легенде, но во время нашего путешествия Ксанта показала себя таким отличным моряком, что теперь я думаю: это могло быть правдой.

Лорд Гаррик пристально рассматривал кошку – она изящно устроилась на коврике у очага и принялась вылизывать лапу.

– Бедная маленькая Ксанта, наверное, тебе приходится сносить множество насмешек от всех лондонских длиннохвостых кошек. Кстати, я отплыл из Неаполя на корабле, шедшем под флагом Мэна, – повернулся он к Лавинии.

– На «Цезаре»?

– Откуда вы знаете?

Она улыбнулась:

– Капитана Стоуэлла хорошо знают на острове. Он меняет нашу селедку на заграничные шелка и вина.

– Так как у нас уже есть двое общих знакомых, Дженни и капитан, полагаю, вы не обвините меня в нахальстве, если я спрошу, как вас зовут?

– Лавиния Кэшин.

– Дженни говорила, что у вашего отца есть титул.

– Граф Баллакрейн.

На острове, где почти все были родственниками, о благородном происхождении ее семьи почти не вспоминали, и ее поразило то, как много это значило здесь, в Лондоне.

– Простите мое невежество, но я знаю только, что остров Мэн находится где-то в Ирландском море и его жители предпочитают кошек странного вида. Расскажите мне еще что-нибудь, – попросил он Лавинию.

Сначала неуверенно, а потом, увлекшись, Лавиния описала дикую красоту гор и холмов, рассказала о том, как цветущий вереск окрасил их в фиолетовый цвет, когда она в последний раз их видела. Она говорила об узких горных долинах, о реках, несущих свои воды к морю.

– Я живу недалеко от Моголд-Хед, – добавила она, – в замке возле утесов.

– А в окружающих водах действительно живут русалки, как утверждал капитан Стоуэлл?

– Так говорят наши моряки. – Не желая казаться фантазеркой, она добавила: – Я никогда не видела морских женщин. Но мой дед похвалялся тем, что встретил ведьм Керк-Моголда – они прекрасны, ужасно злы и очень любят танцы.

– Там есть даже светское общество? Устраиваете ли вы вечеринки и балы, как мы здесь?

– О да, в Дугласе, и в Каслтауне, и в Рэмзи. Но моими партнерами почти всегда бывали пьяные моряки – они спотыкались и наступали мне на ноги.

Лорд Гаррик откинул голову и рассмеялся – весело и заразительно.

– Значит, вы приехали в Лондон в поисках более приятной компании? – Он наклонился и посмотрел на нее: – Вы знаете, что у вас серебристые глаза?

Сбитая с толку его неожиданной репликой, она прикрыла глаза ресницами.

– Серые, – поправила она.

– Должен предупредить вас, леди Лавиния, что Дженни имеет прискорбную привычку влипать в неприятности. Обычно в этом бывает замешан джентльмен. Или даже два, – зловеще добавил он и вскочил с дивана. – Я не буду ее ждать. Думаю, будет лучше... оставить для нее записку.

– Я не знаю, где она держит перья и бумагу, – произнесла она извиняющимся тоном.

– Не важно. Я найду то, что мне нужно, в ее спальне.

Гаррик поднялся по лестнице и прошел в неубранную спальню Дженни – ему хотелось побыстрее разделаться с делом, которое его сюда привело. Он перешагнул через кружевную ночную рубашку, валявшуюся на полу, и подошел к туалетному столику, на котором царил беспорядок. Поверхность из розового дерева была усыпана пудрой. Хрустальные флакончики стояли как придется, и из полуоткрытого ящика каскадом спадала радуга шелковых лент. В оправу зеркала, сделанного в форме щита, было вставлено несколько писем. Гаррик просмотрел их, и его губы сжались в презрительной гримасе. Дженни не следует оставлять интимные письма на виду – они могут стать легкой добычей слуги-шантажиста. Он забрал одно весьма откровенное творение, принадлежащее ему самому.

Воровато оглянувшись, он открыл ящичек из слоновой кости и просеял сквозь пальцы перепутанный ворох цепочек, браслетов и колец. Забрав серьги с бриллиантами, он положил их в карман своего жилета.

Он подарил их недостойному человеку. В Ньюмаркете он узнал, почему на прошлой неделе Дженни выглядела такой растрепанной и разбитой. Ее обман его не расстроил, а лишь разозлил. Однако он все же собирался использовать ее полезные связи с лордом Эвердоном.

Увы, яркая итальянская графиня, которая могла бы утешить его, существовала только в его воспаленном воображении. Его черноволосая чародейка была провинциалкой, скучающей по дому; она так прекрасна и наивна, что непременно попадет в беду, если ее компаньонкой будет легкомысленная Дженни Брюс.


«Лорд Гаррик Армитидж, должно быть, весьма богат, – подумала Лавиния, – ведь он одет в такую элегантную и дорогую одежду, и к тому же он аристократ». Но, несмотря на эти качества, она не будет рассматривать его в качестве потенциального мужа. Он знал, как пройти в спальню миссис Брюс, – это свидетельство их связи. Знает ли он также, что у его любовницы есть еще один любовник? О, Лондон полон интриг!

– Так, с этим покончено. – Лорд Гаррик вошел в гостиную. Вид его был вполне удовлетворенным. – Я ухожу. Но я вернусь – проверить, как вы живете, и услышать еще и другие истории про ваш остров.

Его внимание встревожило и напугало ее – она была похожа на Ксанту во время грозы. Поцелует ли он ее снова? Странная, неясная надежда наполнила ее сердце, и кровь прилила к щекам.

Он взял ее за руку. Его губы коснулись ее пальцев, и она осознала, как опасна жизнь в доме вдовы: ведь теперь она будет регулярно встречаться с этим красивым плутом.

Он поднял белокурую голову и загадочно прошептал:

– Какая жалость, что я встретил вас в этом доме, дорогая! – Ласково ткнув кошку носком башмака, он добавил: – До свидания, маленькая Ксанта.

Он ушел, а Лавиния уселась на парчовый стул, чтобы обдумать смысл его непонятной реплики и прощального жеста. Выпирающая подушка напомнила ей, что она должна надежно спрятать книгу до того, как миссис Брюс вернется домой.

Она отнесла Ксанту наверх, в свою спальню, и посадила на коврик перед камином. Потом подошла к сундуку, наклонилась и открыла его. К выгнутой крышке была прикреплена акварель ее сестры – она вызвала нежные воспоминания. Вот Китти на складном стульчике со своим альбомом, Керр и родители на ступенях замка. Лавиния, в старом костюме для верховой езды, стояла рядом с ее любимым мэнкским пони. Она достала крошечный льняной мешочек и вдохнула стойкий аромат вереска, который сорвала в тот день. Затем она взяла Библию и стала искать листки плюща и веточку тысячелистника, засушенные между ее страницами. Наконец она залезла в сундук и подняла фальшивое дно, открыв тайное отделение, в котором хранился ее небольшой запас монет и фамильные рубины.

– Вот ты где! – зазвенел торжествующий голос.

Лавиния торопливо спрятала «Помощника должника и кредитора» в тайник и закрыла сундук.

– Боже мой, какие красные у тебя щеки, – заметила Дженни Брюс. – Ты слишком долго сидела у огня, как и твоя глупая кошка. – Она развязала широкие ленты шляпки, украшенной кружевами и перьями. – Я приказала Джеймсу подать чай и печенье. Пойдем в мою комнату, – пригласила она, приглаживая завитые и напудренные волосы. – Сегодня я очень устала и должна прилечь.

Вдова любила высокие прически и туфли на высоких каблуках. Ее юбки были пышнее, чем этого требовала мода, – чтобы подчеркнуть стройность ее фигуры, затянутой в корсет.

В присутствии такой нарочито подчеркнутой женственности Лавиния казалась себе тусклой и бесцветной. Если бы только ее волосы были белокурыми, а не черными, если бы ее щеки по цвету напоминали розы, а не мел! Лорд Гаррик великодушно назвал ее глаза серебристыми, но он, очевидно, предпочитает голубые.

Миссис Брюс извинилась за беспорядок в спальне, процедив заносчиво:

– Моя горничная – ленивая девка.

Она расстегнула облегающий жакет.

– У меня был такой тяжелый день, – простонала она, упав на смятую постель. – На Пиккадилли я не могла найти ни одного свободного портшеза, ты можешь в это поверить? Весь Лондон сегодня в движении, и все, кого я встретила, оплакивают эти ужасные новости.

– Какие новости? – спросила Лавиния.

– Несколько дней назад в Париже обезглавили Марию Антуанетту. Мне сказала об этом мадам Анатоль. Бедняжка, она была в таком отчаянии – думаю, я теперь целую вечность не смогу забрать свою новую шляпку. Ужасная трагедия.

– Так вот почему звонят колокола, – протянула Лавиния, полагая, что слова миссис Брюс относились к казни французской королевы.

Дженни кивнула.

– Рядом с Голден-сквер есть католическая часовня. Прошлой зимой, когда король Луи отправился на гильотину, было то же самое – бум-бум-бум целый день! Как ты развлекалась, пока меня не было?

– Читала. Недавно к вам приходил джентльмен – лорд Гаррик Армитидж.

– Гарри вернулся со скачек? Наверное, он слишком сильно скучал по мне и не мог дольше оставаться в Ньюмаркете. Он ухаживает за мной с тех пор, как вернулся из Италии.

Слушая, как миссис Брюс похваляется своей победой, Лавиния вспомнила о том, какой неподдельный интерес проявил лорд к ней самой, и постаралась не показать нахлынувших на нее чувств.

– Отвратительное создание, настоящий дикарь! Какое-то время он был помолвлен с наследницей Холси и имел наглость бросить ее, представляешь? Какой поднялся шум! У нее не было выбора, кроме как выйти замуж за другого джентльмена, который сделал ей предложение, но все знали, что ее сердце и гордость безнадежно разбиты. Это был самый громкий скандал сезона. Вот почему его семья заставила его уехать за границу.

Лавиния не могла представить себе, как кто-то может заставить элегантного лорда сделать что-нибудь против его воли.

Дженни продолжала:

– Его брату, герцогу Холфорду, принадлежит Лэнгтри, огромное поместье в Оксфордшире. Они оба были моими партнерами на балах в Рединге, прежде чем я вышла замуж за полковника Брюса.