— Ничего удивительного. Откуда вам знать об этом?

Можно было сказать, что ей следовало бы призвать на помощь здравый смысл… Пожалуй, она окончательно упала в его глазах. Но она еще не настолько озабочена собственными горестями, действительными и мнимыми, чтобы не замечать, что именно из-за них ведет себя дерзко и вызывающе. Эви с трудом выдавила улыбку.

— Вероятно, вы правы. Кроме того, мне не помешает…

Как знать, может, и помешает.

— В общем, я хочу попробовать.

Особенно если для этого ей не придется взбираться в опостылевшее седло и трястись в нем остаток дня.

— Спасибо за любезное приглашение.

Эви выбрала себе поросший мягкой, густой травой клочок земли, на который Мак-Алистер уже усаживал ее совсем недавно, после чего, отшвырнув в сторону несколько найденных мелких камешков, она направилась к опушке леса, чтобы насобирать веток для своего импровизированного матраца.

Эви настолько устала, что готова была заснуть стоя. Но она заставила себя несколько раз сходить в лес и только потом остановилась, уперев руки в бока и обозревая результаты своего труда. Получившаяся подстилка, по ее мнению, напоминала мягкое и уютное гнездышко.

— Вряд ли из этого выйдет что-нибудь путное.

— Напротив, все очень хорошо.

Эви оглянулась на Мак-Алистера и только сейчас обратила внимание на то, что он укладывал сухие ветки шалашиком на небольшом клочке очищенной от травы земли.

— Вы собираетесь разжечь костер? — поинтересовалась она. — Но разве вас не беспокоит, что дым может выдать наше местонахождение? Если нас действительно ищут, то костер послужит им пригласительным билетом к нам в гости, разве не так?

— По дороге мы миновали несколько десятков жилых домов, и во всех…

— В самом деле?

Эви не могла припомнить ни одного.

— Мы объезжали их стороной, — поправился он. — Но видели много дымовых труб.

— И слишком много очагов, чтобы наш возможный противник смог обследовать их все, — закончила она вместо него, согласно кивнув головой.

Мак-Алистер разломил очередную веточку пополам и положил обломки крест-накрест.

— Кроме того, скоро стемнеет.

Она смотрела, как он подтащил к куче хвороста толстое бревно.

— А вы сильнее, чем кажетесь на первый взгляд.

Поскольку он и с самого начала не показался ей слабаком, Эви решила, что это о чем-то да говорит, и не поскупилась на комплимент.

Но Мак-Алистер лишь вопросительно приподнял брови в ответ.

— Оно выглядит очень тяжелым, — пояснила девушка, жестом указывая на бревно. — Кроме того, вы носили меня на руках.

И не стоит из-за за этого смущаться и краснеть, сурово одернула она себя.

— И уже не один раз.

Он бросил бревно на землю у костра.

— Вы — маленькая и легкая.

Глаза Эви опасно прищурились. Он что же, смеется над ней? Она не была ни маленькой, ни миниатюрной, как нередко называли ее члены семьи. Да, росту она невысокого, но в нужных местах у нее присутствуют все необходимые изгибы и выпуклости. Но ни в голосе, ни в лице Мак-Алистера Эви не заметила и следа насмешки.

Впрочем, таков уж он был, этот Мак-Алистер; догадаться о чем-либо по его лицу или поведению было решительно невозможно.

— Что ж…

Ну, и как прикажете ей реагировать на его слова? Поскольку Эви не имела об этом ни малейшего представления, то ограничилась тем, что спросила:

— Может быть, я могу чем-то помочь вам?

— Принесите еду.

Будучи уверена — ну, почти уверена — в том, что его повелительный тон не ущемляет ее достоинства, она пожала плечами и направилась к лошадям, чтобы достать из седельных сумок остатки завтрака, который они так и не доели с миссис Саммерс. Она обнаружила печально выглядевший одинокий сэндвич с ветчиной, ломоть черствого хлеба, кусочек подсохшего сыра и изрядное количество эля, разбавленного водой.

От жажды они, похоже, не умрут, а вот еды было мало даже для одного.

Эви украдкой взглянула на Мак-Алистера, который неутомимо таскал из леса ветки и сучья для костра. Пожалуй, ей стоит поумерить свою язвительность, да и вообще подумать о своем поведении.

— Боюсь, провизии у нас очень мало. — Эви подождала, пока он опустит на землю последнее бревно, и протянула ему сэндвич и львиную долю хлеба с сыром. — Впрочем, мне все равно не хочется есть.

Мак-Алистер невозмутимо разделил сэндвич на две части и протянул ей половинку.

— Ешьте.

Эви поспешно отступила на шаг, не приняв щедрого предложения.

— Я сыта. Здесь вполне хватит хлеба с сыром, чтобы…

— Возьмите сэндвич, Эви.

Девушка сообразила, что они опять оказались в опасной близости от очередного спора, посему шагнула вперед и взяла предложенную ей половинку.

— Право же, это глупо! Я буду давиться этим сэндвичем, а вам достанется так мало. Вы уверены, что…

— Мне хватит. — Он кивнул в сторону своей порции хлеба с сыром. — И этого, кстати, тоже берите побольше.

— Ладно, посмотрим, — неопределенно откликнулась она. — Если мне все еще будет хотеться есть после сэндвича.

Мак-Алистер не стал настаивать и опустился на колени перед кучкой аккуратно сложенного хвороста. Не прошло и минуты, как он с ловкостью, обусловленной, без сомнения, большой практикой, уже раздул огонек, и вскоре костер весело затрещал, разбрасывая вокруг искры. Эви уселась у огня, в мгновение ока проглотила свой хлеб с сыром и забросила в рот последние крошки с ладони, старательно избегая смотреть в сторону порции Мак-Алистера.

Они долго молчали, но молчание это было каким-то уютным и домашним — оно возникает не у родственных душ, а между людьми, уставшими и вымотанными до предела. Эви смотрела на языки пламени, не думая ни о чем, а вокруг них постепенно сгущалась темнота.

— Почему они так поступили? — вдруг спросил Мак-Алистер.

Она растерянно подняла на него глаза.

— Прошу прощения?

— Зачем им нужно было составлять заговор с целью подыскать вам супруга?

— А-а, вот вы о чем. — Эви тряхнула головой, приходя в себя, и улыбнулась ему. — Значит, вы все-таки поверили мне?

— Нет. Это гипотетический вопрос.

Эви вздрогнула, и плечи ее обиженно поникли. Она была обескуражена даже не столь явным неприятием ее точки зрения, а той легкостью, с какой он отмахнулся от ее мнения.

— В общем, верите вы мне или нет, но это хитрость, план, уловка, называйте, как хотите. Она как-то связана с обещанием, которое мистер Флетчер дал умирающему лорду Рокфорту — отцу Алекса. Откровенно говоря, не представляю, что это было за обещание, раз для его выполнения требуется выдать меня замуж. Я почти не знала покойного лорда.

— Разве вы не можете сами выбрать себе мужа?

— Разумеется, могу, — быстро откликнулась Эви и понадеялась, что в сгущающихся сумерках он не заметит легкого румянца у нее на щеках.

В общем-то, ей еще никогда не предлагали руку и сердце, хотя, с другой стороны, она всегда старалась не дать ни одному джентльмену оснований для подобного шага.

— Замужество меня просто не интересует как таковое.

— А почему?

Она подняла с земли маленькую веточку и бросила ее в огонь.

— С таким же успехом я могу спросить: а почему оно должно меня интересовать?

— Чтобы иметь детей и собственный дом.

— Халдон давно стал для меня домом, мистер Мак-Алистер, и останется таковым до тех пор, пока там живут члены моей семьи. Кроме того, не всякая женщина рассматривает свою жизнь исключительно через призму замужества, детей и домашнего хозяйства.

— Но так делают многие, — заметил он и после секундной паузы добавил: — Мак-Алистер.

Эви вновь непонимающе уставилась на него.

— Простите?

— Зовите меня Мак-Алистер, а не мистер Мак-Алистер.

— Понятно.

Ничего не понятно. Боже, что за странный мужчина!

— Мак-Алистер — ваше первое имя [5]?

Он отрицательно покачал головой.

— А оно у вас есть, первое имя? — полюбопытствовала она.

Эви подождала немного. И еще. Потом рассмеялась и закатила глаза.

— Нет, из вас лишнего слова не вытянешь, это я уже поняла.

— Мистером Мак-Алистером звали моего отца.

— Ну, обычно так оно и бывает.

— Мне неприятно вспоминать о нем.

— Ясно.

Она принялась рассеянно крутить в пальцах травинку, разрываясь между вежливостью, которая требовала оставить эту тему и более не возвращаться к ней, и любопытством, которое подталкивало ее узнать, в чем тут дело. Как и следовало ожидать, любопытство победило.

— Он дурно обращался с вами?

— Не знаю, — равнодушно отозвался Мак-Алистер. — Он исчез, когда мне было четыре года.

— Мне очень жаль. — Эви принялась грызть травинку. — Полагаю, братьев и сестер у вас нет?

— У меня есть шестеро младших братьев.

Он разломил оставшийся хлеб пополам и протянул ей половину.

— Младших?.. Ага.

Она наклонила голову, не зная, как поступить. Но ей очень хотелось есть, а он был так настойчив, предлагая ей хлеб, к тому же, порция была очень маленькой, и… она изрядно ослабела… словом, она приняла угощение.

— Тогда мне все понятно.

И, только вонзив зубы в хлеб с сыром, Эви поняла, что он не сводит с нее глаз.

— В чем дело?

— Вам все понятно?

Она искоса взглянула на него.

— Вы ожидали, что я стану упрекать вашу мать?

— Да.

— Вот как? — Да, в прямолинейности ему не откажешь. — Не понимаю почему. Большинство представителей полусвета считают внебрачные связи очень модными и увлекательными — при условии, что леди сподобилась произвести на свет хотя бы одного наследника мужского пола.