Попятившись от него, она положила трясущуюся руку на спинку стула, будто нуждаясь в опоре, но взгляд Саймона встретила гордо. За эти несколько мгновений он сделался для нее совершенным незнакомцем. Между ними выросла непреодолимая стена без окон и дверей, через которую невозможно пробиться. Она презрительно улыбнулась:

– Вы уже все для себя решили, не так ли? Что ж, хорошо, значит, мне больше нечего сказать в свою защиту, особенно человеку, чьи уши и разум закрыты. А теперь уезжайте, прошу вас. Вы, без сомнения, вернетесь, чтобы поговорить с Уильямом. Если захотите мне что-то передать, это можно будет сделать через брата.

– Не беспокойтесь, к вам у меня не осталось вопросов. После того, что случилось, мне дела нет, куда вы пойдете и в чью постель запрыгнете. Не сомневаюсь, с вашим обостренным инстинктом самосохранения вы, как кошка, в любой ситуации приземлитесь на все четыре лапы. Наверняка и с Баклоу уговорились о встрече в каком-нибудь укромном уголке, чтобы вдоволь покувыркаться. Жизнь ему, конечно, очень дорога, но вечно он прятаться не сможет.

Кристина побелела от гнева, не в силах поверить в жестокие слова. Глаза ее сверкали.

– Как вы смеете?

Уже положив ладонь на дверную ручку, Саймон замешкался и оглянулся на нее.

– Еще как смею, Кристина. Вы, моя дорогая, прирожденная куртизанка, но почему-то не слишком высоко цените свои прелести.

Эти слова разрушили остатки самообладания Кристины. Вот, значит, какого он о ней мнения!

– Ради всего святого, что я вам сделала, чем заслужила подобное обращение?

– Что? Хотите послушать? Побывав в моих объятиях, вы, спустя всего несколько часов, счастливо уложили Баклоу в свою постель. Кто знает, может, вы действовали согласно полученным инструкциям, чтобы выудить из меня информацию, когда я был охвачен страстью. Примите мои поздравления. На время вам действительно удалось затуманить мне голову. В оправдание могу сказать: я никогда не встречал шлюх столь привлекательных, как вы. Теперь же, когда разум ко мне вернулся, увидел, что вы на самом деле собой представляете.

Не помня себя от ярости, позабыв о страсти, которую он пробудил в ней, Кристина подскочила к нему с кулаками.

– Лорд Рокли, вы должны немедленно извиниться передо мной.

– Извиниться? Перед девкой Баклоу? – презрительно бросил он.

Она распалялась все сильнее. Их нежная интерлюдия обернулась унизительным фарсом. Она поняла: бесполезно спорить с человеком, ослепленным и оглушенным гневом, и хотела было отвернуться от него, но гордость заставила вскинуть голову и пронзить его взглядом, полным презрения.

– Однажды вы на коленях будете вымаливать у меня прощение за эти слова, но не дождетесь ни извинений, ни жалости.

И отвернулась от него, но он схватил ее за руку и тихим голосом, от которого кровь стыла в жилах, проговорил:

– Ничего подобного вы никогда от меня не услышите. Когда все закончится, я позабуду о вашем существовании, будто мы и не знакомы вовсе. Следующая наша встреча произойдет в зале суда, где вам вынесут обвинительный приговор. Будьте готовы увидеть, как повесят вашего любовника, а потом…

Кристина надменно вскинула голову:

– Вы отвели мне роль злодейки, не дав возможности оправдаться. Ни один добропорядочный магистрат не обвинит человека без суда. – С ее губ сорвался негромкий презрительный смешок. – Будь вы судьей, с радостью вздернули бы меня рядом с Марком.

– Да. И вас, и вашего братца.

Он мог бы продолжать в том же духе, но Кристина, вне себя от гнева и негодования, прервала обличительную речь, залепив ему звонкую оплеуху. В его взгляде промелькнули удивление и шок, быстро сменившись бешенством, но она ничуть не раскаялась. Он смертельно оскорбил ее, и ей доставило огромное удовольствие причинить ему боль.

Саймон машинально коснулся рукой покрасневшей щеки. Впервые кто-то осмелился дать ему пощечину, и он лишился дара речи. Догадавшись об этом, Кристина гордо подняла голову и окинула его довольным взглядом:

– Простите меня, если сможете, милорд, хотя сильно в этом сомневаюсь.

Когда он ушел, Кристина, тяжело дыша, долгое время смотрела на закрытую дверь. Силы постепенно покидали ее, в сердце поселилась ужасная боль. Увидит ли она его снова? Имеет ли это значение? Какое ей теперь дело до его гнева? Он нанес ей страшное, необратимое оскорбление, обошелся с ней чудовищно, и все из-за непонимания. Она слишком горда, чтобы оправдываться, а он слишком упрям, чтобы увидеть правду.

Если бы он был заинтересован в ней, то захотел бы получить доказательства ее невиновности, но, как теперь стало ясно, это не так. Оценивая ситуацию его глазами, она не стала защищаться, чувствуя вину. Какие уж тут оправдания?

Кристина смежила веки, желая, чтобы поскорее улеглась бушующая в душе буря, потом снова открыла и сделала глубокий вдох. Где Уильям? Где брат? Нужно отыскать его.


Покинув Оукбридж, Саймон поехал прямиком к магистрату, оставив осмотр подземных камер на завтра. Баклоу хранил там награбленное. Разозленный и расстроенный, он гнал коня во весь опор, надеясь таким образом привести мысли в порядок. Ему всегда нравилось бешено скакать по сельской местности, а после знакомства с Кристиной требовалось отвоевать рассудок у затопившей его холодной черной бездны.

Он миновал место, где поцеловал ее, но при воспоминании о том, что случилось лишь сегодня утром, помрачнел еще сильнее. Неужели сегодня утром? Оказывается, несколько часов способны кардинально изменить жизнь человека. Могла ли женщина, с готовностью отвечающая на ласки, тающая в объятиях, коварно отдаться другому? Если она в самом деле невинна, а Баклоу хотел взять ее силой, почему ни слова не сказала в свою защиту? Не потому ли, что не хотела добавлять еще одну ложь в длинный список, подтверждающий ее виновность?


Когда к ночи Уильям не вернулся домой, тревога Кристины усилилась. Ее терзали ужасные видения о том, что он в беде. Наступило и миновало утро, а он все не появлялся. Кристина решила, что он сбежал из страха перед Марком. Надев амазонку, она отправилась на конюшню.

Кобыла, казалось, учуяла беспокойство хозяйки и сорвалась с места, едва почувствовав прикосновение пяток к своим бокам. Кристина отправилась навестить соседей, решив объездить всю округу и спросить у всех, не видели ли ее брата. Успехом это предприятие не увенчалось.


Проездив два часа по округе и исчерпав идеи, где его искать, она повернула домой, надеясь, что в ее отсутствие он вернулся. Посмотрев в небо, получила новый повод для волнений. Ветер, которому она так радовалась прежде, усилился, нагнав мрачные, черные тучи, поглотившие нежно розовеющий горизонт. Сверкнула молния, демонстрируя мощь надвигающейся грозы. Стал накрапывать дождь, легкий поначалу, принесший свежесть и прибивший пыль. Вскоре хляби небесные разверзлись, исторгая на землю потоки воды.

Застонав от отчаяния, Кристина направила кобылу под сень деревьев. Животное с готовностью повиновалось, ускорило шаг, но даже раскидистые ветви служили плохим укрытием от слепящей стены ливня, размывающей очертания окружающих предметов. Кристина почти ничего не видела, одежда ее насквозь промокла и облепила тело, как вторая кожа.

Внезапно за деревьями промелькнула чья-то черная тень. С гулко колотящимся сердцем Кристина обернулась через плечо, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Вокруг все было спокойно, но она не могла отделаться от ощущения чьего-то невидимого присутствия рядом. Тревога возрастала. Она направила лошадь вперед.

Осматриваясь по сторонам в поисках укрытия получше, она вдруг поняла, что находится неподалеку от подземных камер, расположенных под Оукбриджем, вход в которые был надежно скрыт от посторонних глаз густыми порослями кустов. Мысль о том, чтобы войти внутрь, была ей ненавистна, но там, по крайней мере, можно переждать непогоду. Дрожа всем телом, страдая душевно и физически, она спешилась. Ветер задувал под полы плаща, похищая последние крохи тепла. Оставив кобылу под навесом у входа, Кристина, спотыкаясь, сделала несколько шагов вперед и остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте.

Внутри было холодно, сыро и тихо. Она зажгла пару свечей и, сев на груду мешков, стянула с себя мокрый плащ. И отчетливо ощутила, что снаружи кто-то есть. Ужас ледяной рукой сжал сердце при виде того, как кто-то протискивается внутрь. С длинного плаща незнакомца ручьями текла вода, лицо скрывала широкополая шляпа. Кристина поняла, что это тот самый человек, которого она заметила в лесу.

Поначалу она решила, что явился кто-то из банды Марка, не знающий о случившемся и о том, что убежище следует обходить стороной, но внезапно похолодела. Мужчина стянул с себя шляпу и поднял голову.

Саймон Рокли.

Если он и был удивлен встретить ее здесь, виду не подал. В глазах, в которых еще вчера светилась нежность, теперь отражалась лишь непреклонная надменность.

Глава 7

– Так-так. Я думал, подельники Баклоу разбежались отсюда, как крысы с тонущего корабля.

Кристина посмотрела ему в лицо, на котором проступили синяки от кулаков Марка. Было неловко находиться с ним наедине. Она напряглась и занервничала, с болью и горечью вспоминая их разговор накануне. Поднявшись, расправила плечи, стараясь не думать о мокром платье, облепившем тело. Между ними возник неосязаемый, но сильный образ Марка Баклоу. Кристина почувствовала боль в сердце.

– Добрый день, лорд Рокли, – самым холодным и презрительным тоном, на какой была способна, проговорила она. – Не буду спрашивать, что привело вас сюда в такой спешке.

Вздернув бровь, он посмотрел на нее, загадочно улыбнулся, будто точно знал, что творится у нее в голове.

– Вот и не спрашивайте. Охотясь в лесу на дикого зверя в человеческом обличье, я заметил вас и принял за одного из его подельников. Решил последовать за вами в надежде, что вы приведете меня к логову. Мне повезло, именно это вы и сделали. Если повезет еще чуть-чуть, зверь вернется сюда и будет пойман с поличным.