— Что это за безумная идея — выдать тебя замуж!

— Спроси своего хозяина, Кончита. Для него это не безумие. Он клянется всеми святыми, что выдаст меня за какого-то старого чудака с подагрой, ревматизмом и гнилыми зубами.

У мексиканки перехватило дыхание.

— Сеньор Джеб, верно, шутит.

— Мне так не кажется. Если откровенно, я вовсе не намерена задерживаться здесь надолго и выяснять, правду он говорит или нет.

Кончита всплеснула руками:

— • Надеюсь, ты не попытаешься сбежать?

— А что — ты донесешь на меня?

— Ну конечно, нет. И все-таки обещай, что останешься и постараешься все уладить.

— Даже не проси меня об этом. — Кейт вздернула подбородок.

Вздохнув, Кончита подвела Кейт к туалетному столику, чтобы расчесать ее густые волосы и смазать бальзамом болячки на лице и шее.

— Прошу, не торопись. Обещаю тебе, что поговорю с сеньором Джебом.

— Спасибо, Чита, — пробормотала Кейт, забираясь в постель. Проводив взглядом покидавшую ее комнату экономку, она с огорчением вздохнула, так как ни на секунду не поверила, будто слова Кончить! возымеют действие на ее упрямого отца.

Несмотря на усталость, сон бежал от Кейт. Поворочавшись на узкой постели, она вдохнула принесенный теплым ветром запах жимолости и прислушалась к привычным звукам: скрипу ставня и далекому лошадиному ржанию. Через какое-то время, выдвинув ящик стола, она вынула оттуда старинные четки. Держа их как некий драгоценный талисман, она любовалась игрой света на красивых бусах из черного дерева.

Восемнадцать лет назад Маргарет О'Херлихи вместе с родителями прибыла в Техас. Отец Кейт едва не увел восемнадцатилетнюю красотку прямо с корабля в Галвестоне. Не прошло и недели после знакомства, как Джеб попросил руки Маргарет, и через три дня их обвенчали в церкви Святой Марии в Галвестоне; а спустя почти год Маргарет умерла в том же доме при родах.

От нахлынувших воспоминаний глаза Кейт защипало. Она частенько прокрадывалась в отцовскую комнату и смотрела на небольшой портрет матери, который стоял на туалетном столике. Мать ее была красива, и Кейт очень походила на нее.

В детстве девочка засыпата всех вопросами о своей покойной матери, однако отец только отмахивался от нее. К счастью, Кончита хорошо помнила хозяйку, она много рассказывала девочке о набожности ее матушки, ее доброй душе, чудесных рыжих волосах и лучистых глазах.

Она припомнила свой первый день в небольшой общественной школе Раунд-Рока — тогда ей едва исполнилось шесть лет. Школьная наставница проявила такт, но десятилетний Джимми Тернер безжалостно дразнил Кейт, говоря, будто ее нашли в капусте, а матери у нее никогда не было. Он и остальным детям сказал так, а когда Кейт набросилась на него, учительница поставила их обоих в угол. Тогда она давилась слезами и непрестанно повторяла про себя: «У меня есть мама! Есть!» Во время перерыва, удрав со школьного двора, она бегом припустилась через весь город к кладбищу и, стоя перед могилой, рыдала тоненьким голоском, требуя ответа у мертвой, почему та покинула ее.

Отец нашел Кейт на кладбище три часа спустя. Она не хотела уходить, но он насильно увел ее. Позже, дома, она долго рыдала в объятиях Кончиты.

И вот теперь она вновь любуется, как переливаются бусы на свету. Маргарет была католичкой, ее муж происходил из семьи ирландских пресвитерианцев. После кончины жены Джеб пытался воспитывать дочь в пресвитерианском духе. Кейт всегда считала это предательством по отношению к памяти матери.

Она вспомнила жестокие слова, сказанные отцом: «В аду тебя никто не ждет».

— Ты ждешь меня, мамочка, верно? — прошептала Кейт. — Я знаю: ты ждешь меня.

По ее щеке потекла слезинка, и Кейт заснула…

Спаде Гилхули посмеивался про себя, несясь галопом на свое ранчо. Он радовался как ребенок — ведь ему только что удалось сбить шляпу с головы Джеба Мэлони и не заполучить дырку в собственной упрямой башке. Для него старая вражда с каждым днем приобретала все большую привлекательность.

Спаде направил коня в брешь, проделанную в проволочной ограде, отделявшей его угодья от земель Мэлони. Часом раньше он сам разрезал проволоку и пробрался во владения Джеба. Разумеется, работники с ранчо его недруга еще до наступления ночи починят ограду, вот только зачем? Их игре не видно конца: то тут перережут проволоку, то там уведут коров, то устроят перестрелку, где ни одна пуля никогда не настигнет своей жертвы.

Спаде Гилхули и Джеб Мэлони с самого начала не понравились друг другу. Пять лет назад они поставили на меже проволочную ограду, пытаясь отгородиться друг от друга и закрыть коровам путь к соседу. Однако вскоре их вражда вспыхнула с новой силой из-за речки, которая раньше протекала по угодьям Гилхули, а затем, поменяв русло, устремилась на земли Мэлони.

Большинство окрестных фермеров ладили со своими соседями, и всех поражала затянувшаяся вражда между Мэлони и Гилхули, тем более что по их владениям протекала не одна речка. Но Спаде считал, что затронута его честь, и поклялся вернуть речку в свою собственность.

Если пули не явятся для Джеба убедительным доводом, то теперь, когда сосед привез из школы свою озорную дочурку. Спаде непременно доберется до него.

Глава 5

В конторе Джеб Мэлони разговаривал со старшим работником на ранчо Уокером Деннисоном. Сидя за длинным столом в загроможденном шкафами помещении, он наконец-то почувствовал себя дома.

— Что-нибудь произошло в мое отсутствие? — осведомился Джеб.

Долговязый Уокер поерзал в кресле.

— Вы желаете знать, не постреливал ли Спаде Гилхули?

— Когда я приехал, этот ублюдок несколько раз пальнул в нас из дробовика. Его ребята опять угнали скот.

Уокер пожал плечами:

— Обычное дело. Прибавьте сюда волков и команчей. Мы потеряли еще шестерых рабов…

— Краснокожее ворье! Я был уверен, что индейцы поутихнут после того, как Рип Форд спустил с них шкуру на Ред-Ривер.

— По-моему, краснокожие еще долго будут наводить страх в здешних краях, — сочувственно заметил Уокер. — Но нам еще приходится считаться с обнаглевшими бандами дезертиров…

— Проклятие! Уокер кашлянул.

— Ну, как там мисс Мэлони?

— Упряма, как всегда. Деннисон засмеялся:

— Хорошо еще, что вы выручили ее из той передряги в Накогдочесе. Она говорила вам, почему сожгла школу?

— Нет. Да и я не спрашивал.

— Вы по-прежнему хотите выдать ее за того охотника за головами?

Джеб вздохнул.

— Завтра в городе я поговорю с Дюранго и заодно сыщу священника.

Уокер присвистнул.

— И каково мнение мисс Кейт на сей счет? Джеб злорадно улыбнулся:

— Ей лучше держать язык на привязи. Тот малый вполне годится в мужья… Да и пора уже.

Нахмурившись, Уокер поднялся из кресла.

— Не хочу вас обидеть, хозяин, но я слышал, что Чарли Дюранго однажды не моргнув глазом прирезал кого-то в Форт-Уэрте.

— Что ты хочешь этим сказать, а? — вскричал Мэлони.

— Просто говорю то, что есть: в нем не сыщется и капли доброты.

— Доброты? Менее всего моя дочь нуждается в доброте. И вообще, почему бы тебе, черт побери, не заняться собственными делами?

Уокер хлопнул ладонью по шляпе:

— Есть, хозяин. В субботу вечером я смотаюсь в город и засяду за покер.

— Сделаешь мне одно одолжение? — Мэлони заговорщически подмигнул.

— Разумеется.

— Отыщи в салуне Чарли Дюранго и скажи ему, что я жду его — надо назначить день свадьбы.

После ухода Деннисона Джеб подошел к окну и, посмотрев через пыльное стекло на малорослых мустангов, улыбнулся. С недавних пор Дора Мей Ферман будоражила его кровь, и он едва мог дождаться сегодняшней встречи со вдовушкой. До него вдруг дошло, что он не видел ее вот уже несколько дней. У него стало легче на душе, когда он представил, что будет ужинать у Доры, есть приготовленный ею нежный бифштекс, а затем разделит с ней ложе. Она оказалась первой женщиной, к которой Джеб испытал влечение после утраты дорогой Маргарет, а ведь с той поры минуло почти восемнадцать лет…

Но Кейт! Джеб скрипнул зубами. Постоянные стычки с единственным ребенком вовсе не радовали его, а нескрываемая ненависть дочери причиняла ему душевные муки.

Джеб попросту не знал, что с ней делать. Его девочка несчастлива с ним, да и ему не знать вечного блаженства с Дорой, пока Кейт будет висеть на его шее.

Оставалось надеяться, что Чарли Дюранго преуспеет там, где он потерпел фиаско.

Чарли Дюранго сидел за столом с картами в руке. С тех пор как он увидел Кейт Мэлони, его не покидало радостное настроение. Он выиграл уже почти двадцать долларов, даже несмотря на то что то и дело отвлекался на хорошенькую, льнувшую к нему Мейбел Пер-вис. Мейбел удостоила его своим вниманием сразу, как только он вошел в залу. Хотя Чарли и опасался, что задохнется от дешевых духов, однако с каждым часом он чувствовал, как прибывает к нему мужская сила. Но он знал: не эта дюжая шлюха так возбуждает его, а воспоминание о прелестной ирландочке, что вскоре станет его женой.

— Ну, Дюранго? — проговорил один из игроков. — Ты покажешь наконец карты или все будешь лапать эту непотребную девку?

Чарли выложил на стол три туза, и его партнеры, проклиная свое невезение, побросали карты. Мейбел тихо рассмеялась и чмокнула Чарли в губы.

В это время кто-то сзади кашлянул, и Чарли обернулся. Перед ним стоял долговязый мужчина с редеющими каштановыми волосами.

— Ты Чарли Дюранго?

— Да. Кому я понадобился? Незнакомец протянул руку.

— Я Уокер Деннисон, старший работник на ранчо Джеба Мэлони.

Чарли пожал шершавую ладонь Уокера.

— Так чем обязан?

Деннисон переступил с ноги на ногу.

— Мне поручено кое-что передать. Хозяин велел сказать тебе, что будет… э… ждать тебя завтра, после церковной службы, чтобы условиться о дне свадьбы.

— Отлично, — промолвил Дюранго. Игроки зашептались, а Мейбел ошеломленно откинулась назад.