Монах простер руку чисто галльским жестом.

— Лучше скажем, что я нашел ее прежде, чем она потерялась.

Когда яйца были съедены, отец Себастьян срезал ветку и сделал вертел, чтобы поджарить птицу, а Лили собрала кое-какие травы для приправы. Ночью, несмотря на усталость, она долго не могла уснуть, отчасти потому, что спать на твердой земле, подстелив под себя плащ, было непривычно.

На следующий день им стали попадаться путники, направляющиеся в Лондон, и отец Себастьян купил у них кое-что поесть. Теперь, когда рядом были люди, Лили уже не так боялась, но удивлялась, почему нет погони. «А может быть, он рад избавиться от меня, — равнодушно подумала она. — Ну что ж, я-то определенно рада избавиться от него!» — пылко, но не совсем искренне заключила молодая женщина.

Поясница у Лили болела в точности так, как это бывало перед началом ежемесячного недомогания, и она размышляла, как ей удастся сохранить приличия в обществе духовной особы. Но утром, не обнаружив никаких признаков недомогания, Лили забеспокоилась: уж не беременна ли она опять? С одной стороны, ее рассудок восставал против этого, а с другой — она радовалась возможной беременности. «Я, наверное, спятила, — выругала себя Лили. — Как можно явиться к мужчине с определенным намерением и при этом носить дитя от другого!» А может, в этом месяце ничего и не будет, она ведь потеряла столько крови при выкидыше!.. Мысли Лили разбегались. Ее охватил страх. Она почувствовала себя слабой и одинокой. Ей стало жаль себя, и во всех своих страданиях она обвиняла Монтгомери. Сев на землю, Лили опустила голову на колени и разрыдалась.

— Что с вами, дитя мое? — ласково спросил отец Себастьян.

— Я не могу, не хочу больше жить… — пролепетала она слабым голосом.

— Вы так молоды и так красивы! Весь мир лежит у ваших ног. Будущее открывается перед вами как праздник. Наслаждайтесь им! Черпайте его полными пригоршнями! Пусть прошлое исчезнет. Не дайте ему одержать верх над вами! Идите вперед, не оглядываясь!

Подняв голову, молодая женщина посмотрела на монаха, и на нее снизошел покой. «Я начну все сначала. Я буду сильной. Я женщина, и я вынесу все, что готовит мне жизнь, — облегченно подумала Лили. — Солнце светит, впереди лето, я буду наслаждаться жизнью в полной мере!» Она немного пожалела о том, что Ги не послал за ней погоню, и постаралась выбросить его из головы.

— Поехали, святой отец, нас ждет Лондон. Когда они добрались до Лондона, отец Себастьян забеспокоился, где определить Лили, — с собой, ко двору епископа Одо, он ее взять не мог.

— Я поеду на постоялый двор, я уже останавливалась там. Хозяева меня узнают, а место это очень славное, — успокоила его Лили.

— А как быть с деньгами? — спросил монах нерешительно.

— Вы еще не видели Лили в деле! Это не затруднение, а забава, — засмеялась она.

Гордо выпрямившись, Лили вошла в трактир в сопровождении монаха. Хозяин постоялого двора и его жена узнали ее.

— Мадам Монтгомери, добро пожаловать! А разве ваш супруг не с вами? — спросил хозяин.

— У него дела недалеко от города. Вскоре он присоединится ко мне, а я поехала прямо сюда. Надеюсь, у вас найдется для меня комната, где я могу удобно расположиться?

— А этому джентльмену тоже понадобится комната? — Хозяин бросил острый взгляд на отца Себастьяна.

— Нет-нет, у отца Себастьяна дело при дворе епископа Одо. Видите ли, он меня сопровождал, а теперь поедет дальше… И еще: пусть принесут воды в мою комнату, да побыстрее, мне надо привести себя в порядок!

Все это Лили проговорила твердым, повелительным тоном, изображая властную леди Монтгомери, каковой, увы, себя не чувствовала.

Отец Себастьян отнес ее седельную сумку к ней в комнату, и они сразу простились.

— Не выходите из дома, дитя мое. Лондон — не место для одинокой женщины, особенно если она красива.

— Я не выйду из своей комнаты, пока вы не вернетесь за мной, обещаю вам. Благодарю вас за вашу доброту! Я никогда этого не забуду.

Отец Себастьян вышел, а Лили огляделась. Хорошо, что ей отвели другую комнату, а не ту, где они жили с Ги, но комнаты были похожи, и ею овладели мучительные воспоминания. Отгоняя эти волнующие мысли, Лили разделась и вымылась, потом забралась в постель, согрелась, успокоилась и незаметно уснула. Ее разбудил запах жареного бекона и колбасы, и она сразу ощутила тошноту. Решив не поддаваться панике и не падать духом, Лили умылась и почистила свое дорожное платье. Потом достала золотые браслеты, подаренные Ги, решив отнести их в лавку золотых дел мастера и продать. Прикинув в уме, сколько они могут стоить, она решила попросить не меньше десяти — двенадцати денье. Подумав, что делу не повредит, если она будет выглядеть как можно привлекательнее, Лили расчесала волосы, уложив их локонами, надела плащ и набросила на голову капюшон.

Лили быстро шла по улицам, не обращая внимания на торговцев, навязывающих свой товар. Надеясь, что помнит дорогу, она в очередной раз свернула за угол и на мгновение остановилась в замешательстве. Да, все правильно: лавка на той стороне улицы. Немного поколебавшись, она толкнула дверь и вошла. Отбросив капюшон, Лили оказалась лицом к лицу с самым изысканным господином, какого она когда-либо видела. Он покупал какие-то украшения; его сопровождали двое слуг. Необычайно высокий и гибкий, с белокурыми волосами серебряного оттенка и серыми, со стальным блеском глазами. Одет он был с головы до ног во все черное, его платье оживляла лишь вышивка серебряной нитью на воротнике. Поклонившись Лили, красавец жестом пригласил ее подойти к человеку, стоящему за прилавком.

— Сначала мадам!

Покраснев, она выложила перед ювелиром золотые браслеты.

— Мне бы хотелось их продать. Не заинтересуют ли они вас? — спросила она у золотых дел мастера

Лили чувствовала, что джентльмен не сводит с нее глаз, и грудь ее вздымалась и опускалась от волнения.

Ювелир медленно оглядел браслеты оценивающим взглядом и сказал:

— Пять денье.

Лицо у Лили вытянулось.

— А я полагала… я думала… А нельзя ли десять? — спросила она нерешительно.

Ювелир покачал головой и пожал плечами, как бы извиняясь.

Высокий джентльмен сказал.

— Позвольте мне взглянуть на них? У меня слабость к красивым вещам.

Он говорил, а глаза его не отрывались от лица Лили. Протянув ему браслеты, она сказала уверенным голосом:

— Любая женщина, которая их наденет, станет привлекательнее.

— Я дам вам за них десять денье, cherie, — ответил он, улыбнувшись.

— Благодарю вас, мсье, — ласково молвила Лили.

Вся эта торговля была ей очень не по душе, но иного способа достать деньги у нее не было. Деньги же в недалеком будущем ей понадобятся. Незнакомец отсчитал монеты прямо ей в руку, и она быстро вышла из лавки. Вернувшись на постоялый двор, Лили решила больше не рисковать и не выходить на улицу, пока отец Себастьян не приедет за ней. Он появился только через четыре дня.

— Дитя мое, я смертельно боялся за вас, но освободиться раньше никак не мог. У вас все в порядке?

— Да, я рада, что вы здесь. Я уже начала волноваться за вас. А я не бездействовала: продала драгоценности, и у меня есть десять денье. Только не знаю, оплатить ли сейчас счет постоялого двора или оставить их на будущее? — размышляла она вслух. И тут же приняла решение: — Если вы займетесь моей лошадкой, хозяина я беру на себя. Пошли!

Колени у нее дрожали, но к хозяину она обратилась с величественным видом королевы:

— Приезд моего супруга откладывается на несколько дней. Когда он прибудет, передайте ему, что я решила ехать без него. И — я совсем забыла! — пожалуйста, мой счет припишите к счету мсье Монтгомери.

Хозяин хотел было возразить, но потом раздумал. Если он потребует немедленной платы, чета Монтгомери может в следующий раз остановиться в каком-нибудь другом месте — в Лондоне нет недостатка в постоялых дворах. А Лили, послав ему ослепительную улыбку, выплыла во двор, почти не ощущая угрызений совести по поводу этого обмана.

Путников на дороге было много, и молодая женщина с большим интересом смотрела на все, что происходит вокруг, — она ведь никогда еще не ездила по этой дороге. Отец Себастьян, зная, что эта часть путешествия будет длиннее предыдущей, хорошенько запасся провизией. На третий день путников поубавилось, но им встретился дозор из Беркхэмстеда. Отец Себастьян сказал Лили, что им нечего бояться этих нормандских воинов, и та, успокоившись, принялась с удовольствием рассматривать красивые окрестности. На Чилтернских холмах пестрели стада коров и овец, и странники купили у пастухов молока. Погода стояла прекрасная. Они поехали вдоль реки Кольн до впадения ее в Гейд, надеясь эти путем добраться до Беркхэмстеда.

Вдруг позади раздался стук копыт, и небольшая группа всадников догнала их. Лили с удивлением заметила, что кавалькаду возглавляет красивый светловолосый незнакомец, которого она встретила в лавке золотых дел мастера в Лондоне. Проезжая мимо, этот человек снял шляпу и с седла низко поклонился Лили. Она кивнула ему, а отец Себастьян спросил:

— Вы знаете его, дочь моя?

— Я видела его в Лондоне. Кто это? — поинтересовалась Лили.

— Его зовут Анселен де Курси, — коротко ответил отец Себастьян.

— Он очень хорош собой! — заметила молодая женщина.

— Наружность-то у него хороша… — усмехнулся святой отец.

Лили удивленно подняла брови, услышав, каким тоном это было сказано, но монах не стал распространяться на эту тему, а она не настаивала.

По мере того как они приближались к месту своего назначения, Лили все больше одолевали страх и беспокойство, а после еды ее все время теперь тошнило. Итак, она беременна. Отец Себастьян предложил поторопиться, чтобы добраться до Беркхэмстеда как можно скорее. Было очевидно: Лили необходимо лечь в постель.

Прибыв в Беркхэмстед, они оставили лошадей на конюшне, и отец Себастьян повел молодую женщину в огромный замок. Поднявшись по задней лестнице на верхний ярус, он ввел Лили в какой-то закуток, где и попросил подождать.