Макс начал бороться, применяя даже недозволенные приемы, каким они сами его научили. Ему удалось ударить одного охранника коленом в пах, выбив его из драки, но на его место пришел другой, а потом и третий.

Его швырнули на цементный пол, а потом вчетвером прижали его плечи и ноги. Он сопротивлялся, но сила была на их стороне. Стиснув зубы, он взглянул на Фенвика: тот держался за свою щеку, а кровь сочилась у него между пальцами. Макс не знал, была ли это новая рана или открылись царапины, которые уже были на его лице.

Макса неожиданно осенило: эти царапины… ему нанесла Оливия.

Господи, если Фенвик сделал ей больно, он убьет этого человека, чего бы это ему ни стоило.

— Ты пожалеешь об этом, Уэйкфилд, — процедил Фенвик.

Макс не ответил.

— Твоя хорошенькая леди уже готова на все, чтобы помочь тебе выбраться отсюда. Ты знал это? Так что мы с ней заключили сделку. Она сейчас наверху. Готовится.

— К чему?

— Я снабдил ее кое-какими пикантными женскими одежками для нашей встречи сегодня ночью. В моей постели.

Ярость вдруг обуяла Макса и придала ему силу. Он дернулся, вырвался из рук человека, державшего его за плечи, и сумел встать на ноги. Шатаясь, Макс снова напал на Фенвика — на сей раз он изо всех сил ударил его в живот.

Застигнутый врасплох Фенвик отлетел назад, стукнулся о стену подвала и рухнул на пол.

Но охранники не дремали. Как ни боролся Макс, охранников было четверо, все они были упитанными мужчинами, а Макс не мог даже пошевелить руками.

Они связали его, как рождественскую индейку, перевязав щиколотки так же, как запястья. Фенвик все еще был в подвале. И если Макс не мог управлять своим телом, голос у него остался.

— Если ты хотя бы прикоснешься к ней, Фенвик, я убью тебя. — От ярости слова звучали холодно и спокойно. — Если ты дотронешься до нее рукой, я отрублю эту руку. Если ты…

— Засуньте ему в рот кляп, — приказал Фенвик.

Охранники очень быстро выполнили приказ, словно были к нему готовы. Макс старался выплюнуть тряпку, которую они засунули ему в рот, но они обвязали рот полоской тонкой ткани, и теперь он мог дышать только через нос.

Фенвик стоял у двери, наблюдая за ним. Макс видел, что его бледные губы стиснуты, а весь он напряжен.

Боже… О Боже. Не сделал ли он хуже для Оливии?

Ожил самый страшный в его жизни кошмар. Это не может произойти. Ему хотелось биться головой об пол…

— Я буду очень занят сегодня ночью, Уэйкфилд, — тихо произнес Фенвик. — Мы оставим тебя здесь, на полу, чтобы ты провел ночь, думая о своем дурном поведении, а я в это время, — он усмехнулся, — оставлю свое семя внутри твоей хорошенькой шлюшки.

Спотыкаясь, Оливия вошла в гостиную, а горничная тут же закрыла за ней дверь.

Несмотря на царапины на лице, Фенвик пребывал в прекрасном настроении. Оливия смотрела на него с презрением. Он думает, что победил, негодяй.

Это грубое слово, произнесенное про себя, не заставило Оливию вздрогнуть. Она могла бы его выкрикнуть тысячу раз на весь Лондон: «Лорд Фенвик негодяй!»

Потом выражение его лица изменилось. Если бы она не знала его, то приняла бы это за сочувствие. Но она слишком хорошо его знала.

— Увы, — произнес он печально. — Я честный человек. Я считаю своим долгом предупредить вас кое о чем, прежде чем мы начнем. Нечто, что может изменить мнение о вашем любимом герцоге. И как это ни печально, оно может повлиять на сделку, которую мы заключили с вами ранее.

— Ничто не изменит моего решения.

Оливия посмотрела Фенвику прямо в глаза. Ненависть сделала ее сильной. Когда-то она увяла бы, как цветок, если бы попала в руки этого человека, но после того, как она узнала, что Макс здесь, она с каждой минутой становилась сильнее. Теперь Оливия знала, каковы ставки, знала, за что бороться, и поняла, что может бороться.

Фенвик улыбнулся ей и глубоко вздохнул.

— Я чувствую, что должен вам это сказать. Для вашей же защиты. Понимаете, герцог Уэйкфилд не тот, каким кажется.

— О чем это вы?

— Он не очень хороший человек, Оливия.

Она фыркнула. И этот человек говорит ей, что Макс не очень хороший? Просто смешно.

— О, мне совсем не нравится, что я должен сообщить вам эту новость…

Оливия молча смотрела на него, сжав губы. Своим взглядом она бросала ему вызов — пусть только посмеет сказать что-либо, что изменит ее мнение о Максе.

Фенвик погладил подбородок.

— Вы не хотели бы его увидеть до того, как вы примете окончательное решение?

— Да! — Слово вырвалось у нее прежде, чем она успела придать ему немного другую окраску.

Фенвик с хитрой улыбочкой указал на дверь:

— Очень хорошо, дорогая. Сюда, пожалуйста.

В сопровождении двух охранников он повел ее по длинному, хорошо освещенному коридору, оклеенному дамасскими обоями и украшенному золочеными канделябрами, в безупречно чистую кухню. Там была маленькая дверь, которая вела на еще более узкую лестницу. Внизу они свернули в еще один коридор — с выбеленными стенами и цементным полом. Еще два охранника стояли у двери в дальнем конце коридора.

Сердце Оливии отчаянно билось.

Макс… сейчас она увидит его, убедится, что он жив, поговорит с ним…

У двери Фенвик остановился.

— Оливия, любовь моя, я бы предпочел, чтобы мои люди не были вынуждены прикасаться к вам, но они сделают все, чтобы вы хорошо себя вели. Вот как мы сделаем: я войду в комнату, а вы остановитесь на пороге. Вы можете говорить с герцогом, но на вашем месте я бы не ждал, что он вам ответит. Я представлю вам доказательство, что герцог Уэйкфилд не тот человек, каким притворяется. И если у вашего герцога осталась хоть капля разума, он подтвердит сведения, которые я вам предоставлю.

Оливия была настолько поглощена близостью Макса, что почти не слышала, что ей говорил Фенвик.

Подождите, — прошипел Фенвик у нее над ухом, когда Оливия подалась вперед. Самый высокий из охранников встал у нее за спиной, готовый схватить ее, если она вдруг вздумает бежать.

Другие охранники вошли в комнату первыми, и Оливия услышала какой-то шаркающий звук. Когда он утих, Фенвик заглянул в комнату и кивнул:

— Все готово. Пойдемте, моя дорогая.

Фенвик вошел, остановился, а потом отошел в сторону, чтобы дать ей заглянуть внутрь.

Макс сидел на шезлонге в середине комнаты и сердито смотрел на дверь. Увидев Оливию, он попытался встать, но люди Фенвика были наготове: схватили его за плечи и усадили обратно.

Он все равно не смог бы двинуться ей навстречу: щиколотки были перевязаны грубой веревкой, а руки за спиной связаны, по-видимому, таким же образом.

Макс выглядел ужасно. Кляп был крепко привязан ко рту, из уголка одного глаза стекала струйка запекшейся крови, окрасившая в буро-коричневый цвет грязную тряпку кляпа. Другой глаз опух. Подбородок был залит кровью. Одежда на нем была грязной, мятой и рваной.

Сдавленный крик вырвался из груди Оливии, и она бросилась к нему:

— Макс!

Один из охранников схватил ее за руку и грубо дернул назад.

Макс ничего не мог сделать, он лишь попытался что-то крикнуть, вроде того: «Отпусти ее, черт побери!»

Оливия опять попыталась подойти ближе, но охранник сжал ее руку, словно клещами.

— Мне нравится наблюдать за воссоединением любящих людей, — пробормотал Фенвик.

— Как вы могли сделать с ним такое? — вырвалось у Оливии. — Вы с ума сошли?

Фенвик будто немного задумался, а потом покачал головой:

— Это не так, моя дорогая. Мой враг довел меня до этого и вынудил меня принять экстремальные меры.

— Ваши так называемые экстремальные меры ничем нельзя оправдать.

— Вы долгое время жили в другой стране, Оливия. А это Лондон. Вы не можете понять, как его ложь и клевета повлияли на мою репутацию. На статус моей семьи и благосостояние. Я хочу доказать вам, что вы пали жертвой интриг этого человека. — Его голос смягчился. Понимаете, Оливия, вы для него были не более чем ставкой в пари.

Оливия фыркнула, как это обычно делала Феба.

— Это ложь.

— Извините, но это правда. Я был на балу у лорда Харфорда в тот вечер, когда я увидел вас в первый раз. Я видел, как Макс на вас смотрит, отвел его в сторону и заключил с ним пари. Я поставил тысячу гиней на то, что ему не удастся вас соблазнить.

Оливия молчала. Какая чепуха.

— Он охотно согласился, а потом отправился в Суссекс в надежде заманить вас в свою постель прямо в доме вашего зятя лорда Стрэтфорда.

Нет. Нет, нет. Это невозможно. Она взглянула на Макса. Он умоляюще смотрел на нее и все еще пытался что-то сказать.

— Нет, Оливия… — Макс продолжал что-то говорить через кляп, но она ничего не поняла. Зато поняла Фенвика.

— И ему это удалось, — продолжал он. — Он даже рассказывал мне, что он спал с вами не один раз… а может, дюжину…

Краска начала заливать все лицо Оливии, пылали даже уши, но она не могла даже пошевелиться.

Фенвик смотрел на нее будто с сочувствием, но во взгляде было больше ликования оттого, что он может сообщить ей информацию, порочащую Макса.

Нет, такого не могло быть, Макс не мог такое рассказывать. Это был полный нонсенс. Оливия снова посмотрела на Макса, словно искала подтверждения того, что Фенвик лжет, но выражение его лица вселило в нее панику.

Это была ложь. Все это просто не могло быть правдой! Это…

«Так, остановись», — приказала она себе. Не надо паниковать. Она просто не поверит Фенвику. У нее нет причины верить ему… хотя ему и было известно, сколько раз Макс побывал в ее постели. Но каким образом? Макс не мог ему об этом рассказывать.

А сейчас Макс не может себя защитить, и она не обвинит его на основании слов Фенвика. А как он на нее смотрит!