Анжелика покорно кивнула:

– Хорошо, Гарет, – и повернулась к платьям. Простое льняное платье в сине-белую полоску и серое ситцевое должны были прийтись впору. Она будет одеваться, как ему угодно, пока работает в «Круге Д». Но сохранит свое старое платье, и когда поедет домой – оставит на ранчо все новые наряды, приобретенные против ее воли Таким образом она не возьмет ничего сверх того. что было оговорено их сделкой. Однако сейчас следовало подчиниться требованиям Гарета.

Тут она обернулась, чтобы взглянуть на него, и поняла, что своей неожиданной покорностью только еще сильнее разожгла подозрения. Ей стоило большого труда не выдать свой испуг.

– Честно говоря, я не знаю, какое из этих двух платьев выбрать, – смущенно пробормотала она. – А ты как считаешь?

– Мне не понравилось ни то, ни другое. Но мы купим оба, если ты находишь их подходящими.

– Оба…

– И пока мы в городе, нужно будет зайти к портному, чтобы он снял мерку…

– Гарет, ну пожалуйста! Это ни к чему! Я вовсе не нуждаюсь…

– Зато я нуждаюсь, милая!

Он совершенно сбил ее с толку, внезапно понизив голос до хриплого шепота и легонько поцеловав в ямку над ключицей. Чувствуя, что вот-вот утратит над собой контроль, Гарет еле слышно добавил.

– Поверь, когда дело касается тебя, я не желаю ничем ограничиваться! Сделай мне одолжение, и ты увидишь, что это пойдет на пользу нам обоим!

Анжелика все еще тонула в бархатной глубине его ласковых глаз, когда ее ушей коснулся возбужденный шепот. Она обернулась и обнаружила, что стала предметом горячего обсуждения двух матрон. Гарет тут же заметил ее смущение, решительно обнял за талию и обратился к почтенным леди:

– Добрый день, миссис Колби… миссис Уотерс. Отличная погода, не так ли?

Бормоча нечто невразумительное, дамы ринулись прочь, а Гарет, негромко чертыхаясь, повел Анжелику к прилавку.

– Проклятые сплетницы! Теперь целую неделю весь город будет чесать языки! – Он сердито выпятил подбородок и покрепче обнял свою спутницу. – Ну и черт с ними, все равно им не испортить мне удовольствие, – с этими словами Доусон еще раз чмокнул Анжелику.

Вскоре они рука об руку вышли на улицу. Гарет ободряюще прошептал

– Улыбнись, милая. Я не собираюсь тащить тебя на виселицу. Мы всего лишь перекусим в кафе «Закат». Хозяйка, Изабель Джефферс, чрезвычайно милая дама и к тому же отличная повариха. Не стану скрывать, что я чертовски проголодался… и мой аппетит растет с каждой минутой.

Он многозначительно уставился на ее губки и дождался, пока их не смягчит несмелая улыбка. Чувствуя себя совершенно счастливым, он двинулся по улице. Первый шаг сделан Теперь весь город знает, кому принадлежит прекрасная незнакомка. И плевать на то, что будут про них говорить!

Дневная жара превратила каморку возле кухни в настоящую душегубку. То и дело откидывая со лба липкие от пота пряди волос, Анжелика ушивала в талии платье из серого ситца.

Они с Гаретом только что вернулись из города, Мария с Софи вовсю хлопотали над ужином Однако Анжелике пришлось подчиниться хозяйскому приказу д немедленно пойти переодеться. Если бы не упрямство Гарета, она с превеликим удовольствием надела бы привычные юбку с блузкой, а не это чересчур роскошное, по ее мнению, платье – хотя серая ткань оказалась намного приятнее на ощупь, чем материал старого наряда.

Нахмурившись, Анжелика посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале на туалетном столике. Простенькое платье с открытым воротом и короткими рукавами было лишено украшений, только по манжетам и застежке шла полоска тонких кружев.

Гарет оказался прав. Платье ей было широковато. Однако благодаря широкому накладному поясу удалось достичь желаемого результата. Анжелике показалось, что коса не подходит к этому наряду, и она сделала высокий узел на затылке.

Но, по мнению Анжелики, новое платье вовсе не искупало той неловкости, что ей пришлось испытывать в течение целого дня. После визита в кафе она почувствовала себя ручной кошкой, которую отнесли на городскую выставку домашних любимцев. Изабель Джефферс и впрямь оказалась весьма милой особой, зато у обслуживавшей их официантки они повстречали совершенно иной прием. Когда Анжелику представили Мариан Уаллс, та покраснела до самых корней светлых прямых волос. Совершенно очевидно, что некогда Гарет был близок с этой особой, и она питала к нему нежные чувства и по сей день. На протяжении всего ленча Анжелика невольно сравнивала себя с бывшей пассией Гарета Доусона. Вряд ли можно было представить большие противоположности. чем пылкая сеньорита Родриго и скромная тихоня мисс Уэллс.

Худенькая, почти воздушная – если не считать чрезвычайно пышного бюста – Мариан Уэллс поражала изяществом. Светло-каштановые, почти золотистые брови и ресницы оттеняли ярко-голубые глаза Хотя ее нельзя было назвать красавицей, Анжелика находила, что девушка довольно привлекательна и наделена несомненным обаянием, чем выгодно отличается от Анжеликиной деревенской неуклюжести.

Визит к портнихе превратился в сущую пытку. Гарет заказал три новых платья, и под предлогом снятия мерки Анжелику вертели так и этак. Каждая новая цифра вызывала бурю недоверчивых причитаний. Анжелика постаралась пропустить мимо ушей слова по поводу «ее пропорций», столь невыгодно отличавших ее от прочих леди "англо-техасского происхождения "

Что отвечал Гарет – так и осталось для Анжелики загадкой, однако после этого словоохотливая миссис Синклер потрудилась попридержать язык.

Несмотря на то что Анжелике больше всего хотелось поскорее вернуться на ранчо и приняться за работу, Гарет завернул на обратном пути в густую тенистую рощу Там они провели около часа – и Гарет любил ее, ласково и неторопливо. Ее собственная страсть и осознание того, что с каждым разом она все больше попадает под власть Гарета, всполошили Анжелику не на шутку Она не имеет права так рисковать своей независимостью, ведь с каждым днем близится срок их расставания!

Впрочем, сейчас не время предаваться размышлениям. Ни Марию, ни Софи не порадовало ее позднее возвращение, и это было вполне справедливо. Они трудились не покладая рук, а Гарет вовсю демонстрировал ее привилегированное положение. Вот и теперь из-за этого нового платья предстояло выдержать немало косых взглядов.

Как и ожидалось, ее появление на кухне было встречено гробовым молчанием. Подняв глаза на застывшее лицо Марии, Анжелика уловила едва заметное презрение. То же выражение мелькнуло и в глазах Софи, с любопытством ее оглядевшей:

– Мисс Анжелика, отныне прикажете подавать вам обед в столовую?

– Сегодняшняя отлучка и новое платье для работы на кухне вовсе не означают, что мое положение в этом доме изменилось. За исключением нынешнего ужина, я буду готовить еду вместе с вами – и есть тоже вместе с вами

Из столовой донесся шум голосов – мужчины явились ужинать. Дабы подтвердить свои слова делом, Анжелика подхватила готовые блюда и понесла на стол. Однако на пороге столовой ей снова стало не по себе. Ноги почему-то слушались с трудом

– …отец говорит, что встреча с «федеральными властями» прошла просто отлично. – При появлении Анжелики Гарет умолк и покосился в ее сторону. Затем рассеянно добавил: – Он должен вернуться в течение месяца…

Это сообщение было встречено громкими одобрительными возгласами, а Анжелика невольно обернулась в сторону Гарета. Ведь до сих пор он и словом не обмолвился о том, что отец назвал сроки своего возвращения. Уж не собирался ли он скрывать это от нее? Может быть, он думает, что его отец…

Ее мысли прервал хор голодных голосов, и она поспешила вернуться на кухню за новой порцией тарелок. Гарет тем временем продолжил рассказ:

– …он пишет, Санта-Анне придется освободить Стивена Остина. Папа считает, что он и месяца не просидит у них в тюрьме. Надеюсь, что так и будет, и Остин сумеет положить конец грызне между нашими комитетами – до чертиков надоела неопределенность.

Дружный одобрительный гул заглушил галантное замечание Вилли Харпера:

– Вам на удивление к лицу это платье, мэм.

Она смущенно кивнула и поспешила скрыться в кухне: от Гарета можно было ожидать чего угодно. Он казался совершенно непредсказуемым и взрывался неизвестно отчего.

Анжелике удалось устроить так, что теперь в столовую отправилась Сори, а она сама, облегченно переведя дух, занялась уборкой на кухне.

Но не успела она порадоваться этому, как к ней обратилась Мария:

– Анжелика, будь добра, собери со стола тарелки и налей свежего кофе. А Софи займется сладкими булочками.

Анжелика, набрав побольше воздуха в грудь, согласно кивнула. Мысленно ругая себя за нерешительность, она направилась в столовую. На сей раз она намеренно подошла прямо к Гарету и наклонилась за его тарелкой. Замерев, она решилась поднять на него глаза… и неожиданно ласковая улыбка окончательно сбила ее с толку.

– Ты очень красивая в этом платье, Анжелика.

– Ты очень красивая, Анжелика… – Теплые губы Гарета щекотали нежную кожу. Он прижимался к Анжелике всем телом и целовал шею и ложбинку между грудями и ласкал языком напряженные бутоны сосков. Он упивался этой минутой и то и дело поднимал голову, чтобы полюбоваться полуприкрытыми, затуманенными ответной страстью серебристыми глазами.

Обычная вечерняя суета после ужина превратилась в бесконечную пытку, а Гарету так хотелось поскорее оказаться с Анжеликой наедине! Он успел привыкнуть к ее постоянной близости на пути в Техас, и обязанность соблюдать приличия в присутствии остальных обитателей ранчо казалась ему весьма обременительной. Он не находил себе места, дожидаясь, пока Мария с Софи покончат с делами и отправятся спать, предоставив ему свободу. Он ни на миг не задержался в душной и тесной каморке: подхватил ее на руки и помчался к себе в спальню. Здесь было открыто окно. и влетавший в него прохладный ветерок приятно освежал разгоряченные тела. В груди Гарета полыхало ПЛАМЯ любви.