– Питер еще не успел попрощаться

– Если ему не хватило ума держаться поблизости, пусть не надеется

Но Мери выглянула в окно и с облегчением воскликнула:

– Можем больше не спорить Он ждет снаружи, возле лошади, – и она просительно взглянула на Гарета.

Доусон молча кивнул и властно повлек Анжелику к двери. Хрупкие плечи упрямо напряглись под его рукой, он прижал ее к себе еще сильнее и шагнул в сад, где волей-неволей Анжелику пришлось отпустить. Он заставил себя открыто взглянуть в лицо Питеру и протянул руку:

– Питер, я бы хотел позабыть о недоразумениях между нами. Я очень благодарен за работу над проектом, которую вы с Броком проделали.

– Ваш проект очень интересен, и я трудился над ним с охотой. Ну а что касается недоразумений – они забудутся сами собой, как только вы уедете Желаю вам поскорее добраться до дома.

Гарет заметил невольное ожесточение, с которым шотландец пожимал ему руку, но не подал виду. Затем он поднял Анжелику в седло и вскочил на лошадь сам. Питер, похоже, едва владел собой А Гарет нарочно наклонился так, что его губы коснулись розового ушка, и спросил:

– Ну что, Анжелика, ты уже со всеми попрощалась?

– Похоже, вы забыли, – отвечала она, повернувшись ровно настолько, чтобы Доусон заметил гневный блеск ее глаз – Это ведь вы уезжаете в Техас, а не я. Я же непременно продолжу знакомство с Макфадденами. И расстаюсь с ними совсем ненадолго.

– В отличие от меня. Ну что ж, пожалуй, ты права. В последний раз оглянувшись на три лица, выражавших совершенно различные чувства, Доусон решительно взмахнул рукой и направил жеребца к главной дороге. Ему хотелось убраться отсюда поскорее.

– Просто глазам своим не верю… Анжелика вздрогнула от неожиданности: впервые с момента их отъезда с рудника Гарет нарушил молчание. Не желая вступать в разговор, она лишь вопросительно на него взглянула.

Не дождавшись ответа, Гарет небрежно пожал плечами:

– Мы едем уже час с лишним, а дождем и не пахнет. И он снова покачал головой. Пожалуй, он даже был разочарован. Ведь непогода, традиционно застигающая его на этой дороге, подарила ему столько прекрасных мгновений. А сегодня время летит на удивление быстро. Вот-вот они вернутся на асиенду, и начнется суета и сборы в обратный путь. Конечно, Гарет торопится оказаться дома, но все же… И он повернул с дороги на тропинку, уходившую в заросли.

– Куда мы едем? – тут же всполошилась Анжелика.

– Я услышал шум ручья и решил напоить лошадь, – как можно невозмутимее заявил он. – А еще я подумал, что тебе будет приятно немного размяться.

Она коротко кивнула – с явным облегчением. У ручья Доусон спустил ее на землю и повел коня к воде. Анжелика задумчиво любовалась солнечными бликами на воде. Она была все время так молчалива, а Гарету так хотелось поговорить с нею! Ведь они вообще никогда толком не разговаривали – только обменивались вздохами да междометиями, когда занимались любовью, да еще ссорились. И почему-то это показалось Гарету ужасным упущением.

Он осторожно зарылся носом в черные пряди и вдохнул их аромат.

– Милая, твои волосы так дивно пахнут – совсем как ты. Анжелика тут же отодвинулась подальше и стала заплетать косу.

– Нет, – возразил Гарет, перехватив ее руки. – Я не хочу, пусть останутся распущенными.

– Мне все равно, чего вы хотите, сеньор, – в глазах у Анжелики вспыхнул знакомый огонь.

– Ого, мы опять вернулись к «сеньору»? Анжелика, что прикажешь мне сделать, чтобы снова услышать «Гарет»? Заняться с тобой любовью? Ты этого добиваешься?

Анжелика, не потрудившись отвечать, стала вырываться. Это еще больше рассердило Гарета:

– Ты возобновила свои игры, милая? Что наболтал тебе прошлой ночью Питер Макфадден? Наверное, пообещал, что будет терпеливо дожидаться моего отъезда из Реал-дель-Монте? – Он прочел ответ по румянцу, залившему лицо Анжелики, и это подлило масла в огонь. – Проклятый недоросль! Не тратит времени даром, верно?

– Какая вам разница? Вы вот-вот уедете, и на этом все кончится! А дома найдете новую «шлюшку». чтобы позабавиться на досуге. У вас ведь и так их было без счета – или я ошибаюсь?

Анжелика как можно тверже глянула Гарету в глаза. Она отлично знала что пламя, что тлело в их глубине. И к своему стыду, ощущала в себе ответный огонь. Однако в отличие от Гарета Доусона она не собиралась идти на поводу у собственных желаний. С каждым разом ей все труднее было вести себя безразлично. И сейчас она не смела снова подчиниться водовороту чувств, который будили его ласки, – это делало ее слишком уязвимой. Нет уж, лучше оставаться холодной.

– Верно, у меня был кое-кто, – ответил Гарет, разглядывая ее руки. Длинные тонкие пальчики, изящные кисти – такие хрупкие, что он мог бы сломать их одним движением. Но вместо этого он не спеша поцеловал сперва одну руку, затем вторую. Помолчал и добавил: – Но никто из них не разбудил во мне тех чувств, что переполняют меня теперь, Анжелика.

Анжелика попыталась освободиться, но он попросил:

– Нет, Анжелика. Не вырывайся. Всякий раз, как я пытаюсь приласкать тебя, ты вырываешься. Посмотри на меня. – Она нарочно отвернулась, и Гарет нежно промолвил: – Милая, ты боишься на меня смотреть? В этом все дело? Значит, ты чувствуешь то же, что и я. И хочешь ласкать меня так же сильно, как я желаю этой ласки. – Он медленно расстегнул порот рубашки и прижал ее ладони к обнаженной груди. С трудом подавив блаженный стон от прикосновения горячих ладошек, он настойчиво повторил: – Анжелика, милая, посмотри на меня.

Она нерешительно подчинилась. Доусон был готов увидеть гнев, страсть – даже ледяной холод, но сквозившие в ее взоре мука и боль захватили его врасплох. Ее губы невольно раздвинулись. Она не могла не уступить его страсти – и безмерно страдала от собственной слабости. Гарет ее понимал. Ведь и он точно так же не в силах был совладать с собой. Накатившая на него волна нежности поразила его.

Он порывисто прижал Анжелику к себе и зашептал, прижимаясь щекой к ее макушке:

– Я знаю, милая. Я знаю, что это за боль, ибо сам терзаюсь ею.

Анжелика, не поднимая головы, прошептала:

– Гарет… я должна поспешить домой. Мои родители… Они сходят с ума от страха, а Карлос… Гарет, лишний золотой сейчас не так уж важен.

При упоминании о деньгах он застыл, отстранился и заглянул ей в глаза. И увидал в них такую мольбу, что мигом забыл о гневе. Анжелика не пыталась притворяться и скрывать, что при желании он мог овладеть ею на этом самом месте. Но как бы он ни хотел ее, Гарет не смог остаться равнодушным к ее мольбам. Он улыбнулся и легонько поцеловал ее в губы.

– Хорошо, милая.

Не прошло и минуты, как оба уже сидели верхом, он крепко прижимал Анжелику к себе, и конь резвой рысью направлялся к асиенде. Гарет больше не пытался завязать разговор. У него не было слов, чтобы описать бурлившие в груди чувства… у него вообще не было слов.

Глава 6

Анжелика нервничала все сильнее, и Гарет озабоченно хмурился. Солнце уже почти стояло над головой, и вот-вот должен был показаться ее дом. Доусон чувствовал, как отчаянно бьется сердце его спутницы. Она не произнесла ни слова с тех пор, как они вернулись на главную дорогу, однако Гарет явственно ощущал ее растущее нетерпение.

И вот наконец они достигли цели. Доусон окинул взглядом безлюдный сад. Тишина казалась зловещей. Жеребец захрустел камешками на тропинке, и на крыльцо выскочила мать Анжелики, на лице которой явственно читалось облегчение. За ее спиной Гарет заметил мужчину. Теперь Доусон понял, почему появление на. свет Анжелики вызвало столько кривотолков. Стоило только взглянуть на этого коренастого невзрачного типа, которого Анжелика называла отцом, и других доказательств неверности Маргариты Родриго не требовалось Его облик даже отдаленно не напоминал об изысканности правильных черт Анжелики и ее грациозной фигуре. Однако в темных глазах, устремленных на Гарета, горел родительский гнев и отчаянная решимость защищать свое дитя. Увы, как ни печально, сия решимость изрядно запоздала.

Гарет принял вызов. Он вовсе не чувствовал себя виноватым, что поддался чарам Анжелики. По правде сказать, этот Родриго должен был радоваться, что первым у нее оказался Гарет, а не кто-то другой. Он ни в чем не виноват. И вел себя честно по отношению к Анжелике. Он любил ее нежно и пылко, а взамен Анжелика получила немало золотых монет.

В отличие от Гарета гнев Родриго не оставил равнодушной Анжелику. Она так задрожала, что Гарет готов был развернуть жеребца и уехать прочь, но вместо этого неохотно спешился и помог слезть Анжелике.

Она тут же подбежала к отцу, и Гарет вдруг понял, что причина терзавшего ее страха не родительский гнев. Нет, ее пугало то, что отец оказался дома в столь неурочный час.

– Папа, почему ты все еще дома? Что-то случилось? С Карлосом?

Хуан Родриго ответил, по-прежнему не спуская глаз с техасца

– Карлос у себя в комнате. Он еще слишком слаб, чтобы подняться с постели. Если в тебе осталась хоть капля жалости, загляни к нему и успокой. Он слишком переволновался.

– Папа, мама простите меня я…

– Ничего не желаю слушать. Ступай в дом, Анжелика. Она поспешила подчиниться и тут же скрылась, так и не обернувшись на упрямо торчавшего возле дверей Гарета

– А вы, сеньор – отчеканил Хуан Родриго – Вы сию же минуту уедете отсюда и больше не вернетесь Отныне Анжелика прекращает с вами всякие отношения.

Повелительным жестом Хуан приказал жене уйти в дом и сам направился следом. Это был немногословный человек, и он сказал все, что считал нужным.

С трудом сдерживая нетерпение, Анжелика поспешила в каморку. У дверей ей пришлось на секунду задержаться, чтобы хотя бы внешне выглядеть спокойной. Со времени последнего приступа Карлоса прошло уже два дня. Еще никогда он не оставался в постели так долго – даже после самых сильных приступов. Стараясь не думать о том, что что значит, Анжелика зажмурилась и крепко сжала лежащие в кармане монеты Несколько золотых как мало! Ей нужно намного больше