Теперь он изнывал от желания поговорить с Анжеликой и убедиться, что она действительно выбрала Эстебана Если так, то Гарет не станет им мешать и позабудет о страсти, от которой в последние дни стал сам не свой Он непременно так и сделает непременно

Прошло всего несколько часов после того, как он расстался с Анжеликой, но на что время ему пришлось бессчетное число раз вскочить с кровати и ополоснуть лицо холодной водой в бесплодной попытке прийти в себя Проведя ладонями по влажным щекам, он посмотрел в зеркало и задумался

Интересно знать, что видит Анжелика, когда смотрит на него3 А ведь его никогда не волновало, что подумает о нем его очередная женщина Не было на свете такой, чье мнение могло бы его взволновать Так почему эта красотка взяла над ним такую власть?

Гарет давно понял его странными поступками движет не только физическое влечение Он не находил себе места всю ночь, он должен был снова отправиться к ней, чтобы удостовериться, что ее брату стало лучше Он должен был поговорить с ней

Оказавшись возле знакомого дома, Гарет внимательно огляделся и заметил легкое движение в самом глухом уголке сада Вроде бы мелькнул край белого подола и шелковистые темные волосы Еще раз покосившись на погруженное в тишину строение, Гарет решительно направился в ту сторону, где вроде бы заметил Анжелику

Его уверенность окрепла, когда среди зарослей он обнаружил узенькую тропу Правда, и тропой-то ее трудно было назвать то и дело приходилось перескакивать через корни и уклоняться от низко свисающих ветвей Его широкие плечи то и дело касались густой листвы Да, этой тропой явно мало пользовались Звук шагов заглушало веселое журчание ручья Заметив впереди прогалину, Гарет постепенно замедлил шаги и наконец вовсе замер, не в силах отвести взгляд от пруда, за которым разрасталось золотое солнечное сияние

Его глазам предстала Анжелика Волшебный ореол окружал изгибы обнаженного тела, подчеркивая божественное совершенство изящной фигурки, двигавшейся к воде Гарет заворожено любовался, как золотистые воды поглотили ее ноги, а затем поднимались все выше, до икр, до округлых колен, до молочно-белых бедер.

Тут Анжелика вдруг замерла. А Гарет испытал порыв, не имевший ничего общего с физическим желанием. С благоговением и благодарностью ему захотелось приблизиться и ощутить под руками шелковистую гладкую кожу, пробежаться пальцами по округлым плечам и уловить их живое, волшебное тепло. Ему хотелось взять в ладони тугие груди, повернуть к себе ее лицо и раствориться в сиянии прекрасных глаз, коснуться губами ее медовых губ и ласково прошептать ее имя…

Но вода уже почти поглотила ее. Вдруг она нырнула. С его губ сорвалось невольное восклицание. Гарет, сгорая от нетерпения, принялся ждать, когда же увидит ее снова. Однако ожидание затянулось, и его сердце сжалось от неясной тревоги.

Гарет подскочил к самому краю воды, но Анжелики не увидел. В панике оглядывал он безмятежную гладь, а потом ринулся туда, где в последний раз видел Анжелику. Вскоре в кристально чистой глуби он разглядел тело. Темные волосы разлетелись, словно легкие крылья, руки и ноги расслабленно покачиваются в такт ленивому течению, словно она уже успела слиться с безмолвным подводным миром, стать его частью…

Гарет нырнул и вытащил неподвижное тело на берег. И испугался, что опоздал: Анжелика не открыла глаз, она даже не пошевелилась. Прошли мгновения, и вдруг ее забил судорожный кашель, изо рта потекла вода.

Гарет уложил ее на мягкий мох. Она дышала с трудом. Из валявшегося на земле узла он вытащил тряпку побольше, отер ей лицо и укрыл, как мог, озябшее тело.

А потом принялся растирать онемевшие конечности – как уже проделывал это недавно. Его сердце готово было выскочить из груди. Бледные губы Анжелики дрожали, но повинен в этом был не только бивший ее озноб: скорее, осознание того, что она только что едва не рассталась с жизнью.

Не желая, чтобы после пережитого ужаса Анжелике пришлось страдать еще и от лихорадки, Гарет тер и тер онемевшее тело, стараясь восстановить кровообращение. Вдруг он почувствовал, что Анжелика перестала дрожать. Он решился заглянуть ей в лицо: взгляд раскрытых серебристых глаз был спокоен.

Гарет протянул руку и отвел с бледной щеки мокрую прядь волос. А потом, повинуясь безотчетному порыву, наклонился и поцеловал Анжелику. В его хриплом голосе все еще звучало эхо тысячи эмоций, разбуженных к жизни за эти краткие мгновения.

– Анжелика, я подумал… я увидел, как ты нырнула… Я не сразу смог тебя отыскать. А когда увидел там, на дне… Боже, я решил…

Не в силах облечь в слова эти ужасные мысли, Гарет порывисто обнял Анжелику и прижал к себе что было сил.

Она еле слышно выдохнула:

– Мне… Мне было хорошо. Там, под водой, мне ничто не грозило. И со мной ничего бы не случилось плохого…

Гарет, не веря своим ушам, отшатнулся. Ее лицо поражало своим бесстрастным выражением.

– Что это значит, Анжелика? Ты ведь уже не дышала… Когда я вытащил тебя, в легких было полно воды…

– Все шло как надо. Не стоило так волноваться. Мне жаль, что пришлось вас напугать.

Все еще противясь смыслу ее слов, Гарет потряс головой. Она здесь, она рядом с ним – и это главное. Тонкие дуги бровей от воды стали совсем черными, а на дивных загнутых ресницах еще сверкали капли влаги. Ласковыми, осторожными касаниями Гарет собрал эти капли к себе на ладонь, всей кожей ощущая их холод. На миг он припал губами к нежной тонкой жилке, бившейся на виске.

Гладкие, неподвижные губы манили его. Он желал их так, как ничего никогда не желал. Боже, всего несколько минут назад она чуть не утонула! Нельзя, нечестно воспользоваться ее слабостью…

Только бы ощутить их вкус… только это, и ему станет легче. И Гарет взял ее лицо в ладони и провел языком по ее губам. Губы шевельнулись, обнажив белую полоску зубов. С бешено бьющимся сердцем он коснулся этой полоски, и ее губы раздвинулись еще. Не в силах долее сдерживаться, повинуясь неистовому порыву, Гарет жадно припал к ее губам, его язык рванулся внутрь и ощутил ответную ласку…

Гарет заглянул ей в глаза и обнаружил, что взор их ясен, что в них и в помине нет того любовного угара, что постепенно завладевал им самим. Она тихонько прошептала:

– Вы по-прежнему хотите меня, сеньор Доусон? Гарет бешено затряс головой:

– Анжелика, меня зовут Гарет! Гарет! Я хочу, чтобы ты повторила: Гарет!

На мгновение замешкавшись, она послушно промолвила:

– Ты по-прежнему хочешь меня, Гарет? Мягко, непривычно прозвучавшее в ее устах имя подействовало как самая возбуждающая ласка, и он торопливо кивнул:

– Да, да, я по-прежнему хочу тебя, Анжелика.

– И ты все еще согласен… заплатить мне любую цену? Этого он не ожидал. На миг Гарет утратил дар речи. Как же он позволил себе забыть?..

Дурак! Ну и дурак же он! Она играла с ним, играла с самой первой минуты их встречи, умело подводя к кульминации, к тому моменту любовного ослепления, который он пережил сию минуту. По его губам скользнула горькая улыбка.

– Да, я все еще согласен, – сухо вымолвил он. – Назови свою цену.

– Тогда, Гарет, я хочу золотую монету… золотую монету в пять долларов.

Гарет ответил не сразу, все в нем противилось этому торгу. И вовсе не потому, что это противоречило его принципам. Наоборот, он всегда старался расплатиться по честному и рад был чувствовать себя после этого совершенно свободным. Но он не желал покупать Анжелику. Он желал…

Не позволяя себе додумать эту мысль до конца, Гарет горько усмехнулся:

– Пять долларов… Не слишком ли много для кухарки, получающей всего семь долларов в месяц?

Ее лицо мгновенно застыло. Гарет схватил ее за плечо и заставил повернуться к себе. С затвердевших от гнева губ сорвалось:

– Я же сказал, что согласен на любую цену. В лице Анжелики что-то едва заметно изменилось.

– Тогда больше не о чем говорить. – Не отводя от него остановившегося взгляда, Анжелика медленно завела руки ему за шею.

Гарет не мог объяснить себе ту щемящую боль, что зародилась в его груди. Он не спеша погладил бледную прохладную щеку. И все же удержался.

– Что же ты не требуешь плату вперед, шлюха? По-моему, это опасная беспечность…

В глубине серебристых глаз мелькнула растерянность.

– Мне казалось, что ты человек слова, Гарет.

– В отличие от Эстебана? – тут же вырвалось у Гарета. – А что ты станешь делать, когда Эстебан узнает, что ты продалась мне?

Ее щеки залил румянец. Рассердившись на себя за столь неуместный приступ стыдливости, Анжелика выпалила:

– Какое тебе дело, Гарет Доусон? Ты только что купил меня, ты пользуешься мною – и на том конец. Мое будущее касается меня одной.

– Да, пожалуй, ты права, – кивнул Гарет. – Я просто теряю время.

Он выпрямился и стал не спеша расстегивать мокрую рубашку, не спуская с Анжелики холодного взора.

Он здорово на нее разозлился. И Анжелика не могла понять – отчего. Может быть, из-за высокой цены? Однако в ответ на его гнев Анжелика также рассердилась, и это чувство с успехом вытеснило остатки смущения и растерянности. Ведь он сам твердил, что заплатит любую цену! Когда ушел падре Мануэль, она твердо решила любым путем раздобыть деньги для лечения Карлоса. Тело – это единственное, что принадлежит ей и имеет какую-то цену. Так неужели жизнь Карлоса не стоит этой ничтожной жертвы?!

И уж коли Гарету Доусону посчастливилось стать первым – пусть платит сполна. Как ни странно, несмотря на явную неприязнь техасца, Анжелика не представляла никого другого на этом месте, когда решилась на такой шаг. Она не пыталась найти объяснение своему выбору – да и вряд ли оно существовало. Лучше сейчас вообще ни о чем не думать… и тем более о том, что случится, когда Гарет получит от нее все, что хотел. Отныне следует жить только сегодняшним днем.

Однако терзавший сердце ужас вот-вот готов был вырваться наружу. Гарет уже снял рубашку. Серебристые глаза испуганно скользнули по мускулистым рукам. О, она отлично помнила, какая в них заключается сила!..