Глинд громко фыркнул и залпом допил остатки вина. Он сомневался. Он очень сильно сомневался насчет происходящего. Нет, чтобы быть абсолютно точным, бразды судьбы он потерял давно – в тот момент, когда его родители решили увеличить число наследников Глиндов и произвели на свет второго сына. Уильям, его брат. Как же Гарри любил его! Как же он хотел окунуть мальчика в кипящее масло! Как мог Вилли так поступить с ним?

Пинч тихо вошел в кабинет, краем глаза наблюдая за герцогом, наполнил стакан своего хозяина, подложил новое полено в огонь и на цыпочках вышел из комнаты.

Гарри пробормотал «спасибо», взял стакан и, держа его на свету, наблюдал, как внутри загорается бургундское вино. Скоро он стал бы уже милым и пьяным, если бы смог продолжить пить. Нужно было выпить достаточно, чтобы забыть предыдущие объяснения Уильяма. Объяснения, которые были непосредственно связаны с Эндрю Карлайслом, виноватым во всех их проблемах, но которые очень мало проясняли, что же в последнее время произошло в его собственном доме.

Эндрю, прирожденный негодяй, мужественно взял вину на себя, как только все обнаружилось. Это не очень удивило Гарри, поскольку он знал, что мальчики сделают все, чтобы помочь друг другу. Наказывать Эндрю не было в компетенции Гарри.

Глинд сделал большой глоток вина. Какое это имело значение, так или иначе? Дело было сделано, женщины находились наверху, а скандал нужно было замять любой ценой. Он опустил стакан, на сердце было тяжело. Он не мог утопить себя в алкоголе, он должен был подумать. В любом случае он должен был придумать разумное объяснение, которое скроет от его тети Эмилии правду и в то же время гарантирует ему ее помощь.

К счастью, тетя задержалась в Лондоне на один день – эта задержка была как-то связана с портнихами, или модистками, или еще какой-то женской глупостью, но этот день был у Гарри, чтобы придумать объяснение тому, что здесь делают обе мисс Сомервилль, когда тетя Эмилия вернется в Глиндеварон. Его взгляд стал тверже. И эта Сторбридж должна согласиться с любой придуманной им историей, иначе он упечет ее в тюрьму, черт подери!

– Привет. Боже, как здесь темно! Вы пьете один? Трикси говорит, что человек, который пьет один, – это человек, который пьет по необходимости, а не потому, что он хочет выпить. Это верно? Вы алкоголик? Трикси говорит, что в Англии полно алкоголиков, что нельзя пройти и трех шагов в Лондоне, не столкнувшись с одним из них. Они выпили бы чернила, если бы не было ничего другого, настолько им нужно это жидкое утешение. Я думаю, что Трикси не нравится видеть пьяных людей. Что вы об этом думаете, ваша светлость? Вы ведь герцог, не правда ли? Я вижу, что вы не очень похожи на Вилли, но я думаю, что в этом кабинете кроме герцога никто не может сидеть и пить вино в полном одиночестве. Разве Вилли не восхитителен?

Гарри вскочил на ноги, чуть не опрокинув маленький стол с винным графином, и с разинутым от удивления ртом уставился на явление в дверном проеме.

Это был ангел – нет, если бы это было правдой, то это бы означало, что он совсем напился. Это была молодая девушка, самый красивый экземпляр женственности, на который ему когда-либо доводилось смотреть в пьяном или трезвом виде. Она была миниатюрной и с совершенной фигурой. Вся в золотом, с головы до пят, от золотых завитков ее волос, доходивших до талии, до подола ее золотистой ночной рубашки. Ее глаза были огромны, как синее небо, широко открытые в своей невинности и обрамленные неправдоподобно длинными черными ресницами. Ее чудесные губы были мягкими, полными, темно-розового цвета, на три оттенка темнее, чем естественный, здоровый румянец на ее безупречных щеках.

Если бы видение не говорило, выдавая свою молодость, Гарри сказал бы, что она прекрасна.

– Кто, кто вы? – спросил он, стараясь говорить четко, все еще с открытым от удивления ртом.

Явление прикрыло ладонью свой ротик и захихикало.

– Я не должна быть здесь, не так ли? Я должна быть наверху, в своей кровати, но я слишком взволнована, чтобы уснуть. – Девушка зашла в комнату. – Меня зовут Елена, между прочим, Хелена Адриана Тереза Сомервилль. Трикси говорит, что я не должна вышивать все мои инициалы на чем-нибудь, иначе люди подумают, что я продаю шляпы.[3]

Вы понимаете, о чем я? Хелена – X, Адриана – А, Тереза – Т и Сомервилль… ну хорошо, теперь вы, наверное, поняли. Разве Трикси не забавна? Вы действительно планировали убить моего папу? Я не удивляюсь этому, потому что он одиозный человек. Это Трикси так говорит.

Гарри мигнул дважды, пытаясь совместить глупую болтовню Елены с ее неземной красотой. И он должен был жениться на этом существе? Жить с этой девочкой? Слушать эту девочку? Это был бы сущий ад! Только если его поразит глухота в первую же брачную ночь!

Но подождите, их должно быть две, разве не это сказал Вилли? Конечно, они не могут обе быть настолько легкомысленны. Или могут? Он закрыл глаза и вознес тихую молитву, чтобы близнецы были идентичны во всем, кроме интеллекта.

Он попросил Елену присесть туда, откуда он так резко вскочил, затем извинился и направился в холл, чтобы найти Пинча. Одно дело иметь дочерей Майлса Сомервилля в своем доме временно из-за шантажа и совсем другое дело – поставить себя под угрозу. Он не был уверен, как Пинч будет чувствовать себя в роли компаньонки, но в отсутствие тети Эмилии ни у него, ни у дворецкого не было выбора.

Пинча нигде не было. Зато в холле герцог лицом к лицу столкнулся с мисс Беатрис Сторбридж, совершенно очевидно выполнявшей здесь какую-то миссию.

– Где вы ее прячете? – гневно спросила она, озираясь вокруг, как будто Глинд запрятал дочь Сомервилля под соседний стол. Длинная коса мисс Беатрис раскачивалась из стороны в сторону, когда она закончила осмотр холла и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. – Я только что пересчитала носы там, наверху, и увидела, что Елена пропала. Вы видели ее, не так ли? Она не может быть настолько глупа, чтобы снова пойти искать Вилли.

– Снова, мисс Сторбридж… Беатрис? – с сомнением спросил герцог, подняв в удивлении одну бровь. – Она уже охотилась за Уильямом сегодня ночью? Собственно, для чего?

– Зовите меня Трикси, если вы не возражаете, – коротко приказала она, проносясь мимо Гарри в кабинет. – Я не выношу, когда меня зовут Беатрис, а мисс Сторбридж – это слишком формально для людей, втянутых в такую историю, как мы с вами. Елена? Ты здесь? Выходи-выходи, несносная девчонка.

Герцог подошел и встал позади Трикси.

– Я полагаю, что вы можете обращаться ко мне Гарри, хотя я толком не знаю, зачем я предлагаю это. Прекратите кудахтать как старая курица, потерявшая цыпленка. Она вон там, о Господи, спит в моем кресле! Как она могла сделать это?

Трикси повернулась к нему, уголки ее губ подергивались от сдерживаемого смеха.

– Старая курица? Я на пределе своих сил, согласна, но я никогда не подумала бы, что я старая. Я думаю, Гарри, что я должна обидеться на вас.

Гарри поклонился, возвращая ей улыбку.

– Мои глубочайшие извинения, Трикси. Это, должно быть, ночная рубашка, которая оттолкнула меня. Она ужасна, вы знаете это. Я никогда не любил шотландку. А теперь вернемся к нашему вопросу. Как ей удалось так быстро уснуть?

– Это быстрый и спокойный сон невинного младенца, который доказывает, что наша дорогая Елена не знает, что такое бессонница. Вы поможете отнести ее в кровать, не так ли?

Гарри взял Трикси за руку, чтобы остановить ее.

– Один момент, мисс Стор… Трикси. Что она хотела от моего брата?

Стряхнув его руку, Трикси пересекла комнату, герцог по пятам следовал за ней.

– Все ясно. Она находит вашего брата восхитительным, несмотря на то, что этот молодой злодей планировал похитить ее и затем изнасиловать. Что я могу сказать, Гарри? Ребенок не отличается большим умом.

Его светлость посмотрел задумчиво на ангельское личико.

– А ее сестра? – осторожно спросил.

– Евгения? Почему вы спрашиваете? Не отвечайте – вы пробуете решить, кто из близнецов станет вашей герцогиней. Я должна сказать, Гарри, вы не медлите с решением данной проблемы, не так ли?

– Только ответьте на мой вопрос, мисс Сторбридж, – проворчал сквозь зубы Гарри.

– Трикси, – поправила она, склоняясь, чтобы чуть потрясти Елену за плечо. – Из них двоих Евгения умнее. Но это еще ни о чем не говорит, – добавила она, затаив дыхание, когда Елена открыла глаза и замигала от неожиданности.

– Привет, Трикси, – пролепетала Елена, распрямляя ноги, готовая встать. – Вы встретили герцога? Ну конечно, вы его встретили. Вы все нам про него рассказали за обедом и были правы. Он чрезвычайно красив, но весьма стар, не то что Вилли.

– Да, дорогая, – согласилась Трикси, стараясь как можно скорее увести девушку. Плохо то, что она была вынуждена искать по всему дому надоедливого ребенка и предстала перед его светлостью в старой ночной рубашке. Если ребенок озвучит ее мнение об этом человеке, то оскорбит его. Хотя, с другой стороны, это был достойный ответ на его возмутительное высказывание о курице. Однако она не могла сдержаться и не защищать его. – Я соглашаюсь с тобой, дорогая, что он совсем не похож на лорда Уильяма. Но у его светлости пока еще все зубы на месте. А теперь пойдем, Елена. Уже давно настало то время, когда тебе надо быть в кровати.

– Если верить этому ребенку, мы стоим одной ногой в могиле. – Гарри склонился, чтобы прошептать это на ухо Трикси. Его теплое дыхание вызвало мурашки на спине. – Вы никогда не пробовали заставить ее замолчать, мисс Сторбридж?

– Это можно сделать, надев на нее намордник, ваша светлость. Елена вовсе не считает, что я старая, для нее я не очень молодая, – ответила быстро Трикси, уводя свою подопечную. – Меня зовут Трикси, – добавила она, остановившись в дверном проеме.

Гарри тяжело опустился в кресло, протянув руку к бокалу с вином.

– Я буду стараться, мадам, но я должен сказать вам, что когда-то у меня был любимый кролик по имени Трикси. Мне кажется глупым называть женщину тем же именем, которым я называл симпатичное животное. – Он улыбнулся, поднимая бокал в ее честь. Он не знал, почему, но он чувствовал себя намного лучше, чем несколько минут назад. – С другой стороны, когда я думаю об этом… – ласковым голосом проговорил он и засмеялся, когда гувернантка торопливо вытолкнула Елену в холл.