Трикси покачала головой, глядя на все еще полную тарелку с бульоном, быстро остывающим на прикроватном столике.

– Ему не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Старый добрый Гарри, как ты его называешь, не бредит. Старый добрый Гарри капризничает. – Она нагнулась, чтобы поправить одеяло. – Вы капризничаете, так ведь, Гарри?

Глинду стоило неимоверных усилий, чтобы в ответ по-детски не откликнуться: «Я не капризничаю!» – но ему удалось сдержать себя и коротко хмыкнуть:

– Вас не утруждает вести мое хозяйство, Трикси?

– Нет, спасибо, не жалуюсь, – ответила она, мягко оттолкнув Вилли в сторону, чтобы занять его место на кровати. Протянув руку ко лбу Глинда, она проверила температуру. – Уже совсем хорошо, правда, Гарри? Температуры больше нет, да она долго и не держалась. А теперь, если вы немного поедите этого бульона, мы все будем очень рады.

– Кого это вы подразумеваете под словом «мы», Трикси? – устало спросил герцог, глядя, как она взяла в руки тарелку и ложку с прикроватного столика. – Предупреждаю вас, что вы начинаете говорить точь-в-точь как моя тетя Фонтлерой.

– Неужели? – ответила Трикси, держа ложку напротив его рта. – А теперь широко откройте рот, ну давайте же, Гарри, это всего лишь куриный бульон.

– Я не хочу, – сквозь зубы пробормотал Гарри. – Пусть Анжело приготовит что-нибудь, например ростбиф с кровью и хреном.

– Уверена, что все мы не отказались бы от такого, но это невозможно, – заявила Трикси, приближая ложку еще ближе ко рту герцога. – К сожалению, Анжело уехал сегодня рано утром в Лондон.

– Что! Куда уехал Анжело? – воскликнул герцог за секунду до того, как ложка с бульоном оказалась у него на языке. Он автоматически проглотил жидкость. – Черт, женщина, что вы сделали с Анжело? Уильям! – позвал он, глядя, как его брат украдкой на цыпочках пробирается к двери. – Больше ни шагу, Уильям. А теперь расскажи мне, что эта ужасная женщина сделала с Анжело?

Вилли повернул голову так, чтобы лучше слышать, что творится в коридоре.

– О, ты слышишь это, Гарри? Это гонг к обеду, абсолютно в этом уверен. А я еще стою здесь, совсем не одетый к обеду. Ты же знаешь, как наша тетя Эмилия следит за правилами. Я не могу явиться к обеду в этом рванье. Бедная тетушка. Я бы не хотел ее расстраивать. Думаю, мне надо поторопиться. Трикси, вы ведь все объясните, правда?

Герцог сел в кровати, приподняв в ожидании брови:

– Уильям, предатель, немедленно вернись сюда, уфм!..

– Вот молодец! – с триумфом воскликнула Трикси, впихнув еще одну ложку бульона Гарри в рот. – Неужели невкусно?

Герцог схватил ложку и вырвал ее из руки Трикси. В этот момент его черные волосы упали ему на глаза. В следующую секунду герцог с силой швырнул тарелку с бульоном в противоположную стену. Секундой позже и ложку постигла та же участь, она приземлилась на пол рядом с осколками тарелки.

– Вот! – с вызовом бросил он. – А теперь, мадам, когда ваш бульон закончился, я с нетерпением ожидаю объяснений, почему вы прогнали моего повара в Лондон, туда, где я, его хозяин, в настоящий момент не нахожусь.

Трикси посмотрела на руку Глинда, которая в этот момент довольно крепко сжалась вокруг ее собственной руки, затем подняла на герцога глаза и улыбнулась.

– Поскольку вы так мило задали вопрос, ваша светлость, – сладким голосом начала она, – должна просветить вас. Когда в прошлый раз вы были в Лондоне, Анжело был чрезвычайно обеспокоен состоянием вашей кухни в особняке. Мысль о том, чтобы провести весь Сезон за антикварной плитой, довела человека до слез. Итальянцы такие эмоциональные, вы же знаете.

– Я в это не верю, – пробормотал Гарри, скорбя о потере любимого повара. – Продолжайте, вы можете мне все рассказать.

– Леди Эмилия рассказала мне, как вы любите пасту, приготовленную Анжело. Поэтому ваша тетя и я, боясь, что он откажется от должности, немедленно предложили сделать ремонт в особняке. Анжело согласился при одном условии, что будет лично контролировать процесс. – Трикси пожала плечами. – Простым все это, конечно, не назовешь, но я все рассказала. Теперь вы наконец отпустите меня или есть еще что-то, чем я могу вам помочь, Гарри?

Хватка Гарри не ослабла, а когда он снова заговорил, его голос был тихим и напряженным.

– Это ваших рук дело, Трикси, не правда ли? Я не знаю, как вы этого добились, я даже не знаю, почему вы это сделали, но вы без моего согласия захватили управление моим домом.

Трикси спокойно посмотрела на него.

– Да, Гарри, думаю, у вас есть все основания так думать. Но что мне оставалось делать? Ваша тетя была в истерике после того, что с вами случилось. О моих девочках тоже надо было позаботиться. Вы ведь понимаете, что лорд Уильям не в состоянии управлять Глиндевароном?

При этих словах хватка Глинда еще более усилилась.

– Управлять Глиндевароном? Что вы имеете в виду, говоря это? Я говорил о людях с кухни, о моем персонале. Мой Бог, женщина, я был в кровати всего три дня. Что же еще вы успели натворить? Инспектировали фермы? Приказали построить амбары? Раздавали указания моим поверенным?

Трикси постаралась высвободить свою руку, но безуспешно.

– Вы ведете себя смешно, – обвинила она Глинда, начиная злиться. – Ничего из названного вами даже не приходило мне в голову. Отпустите меня. Я должна убрать весь этот мусор, который вы наделали, не сдержав свой детский порыв, а то бульон испортит ваш ковер.

Последовавшие за этим слова Глинда окатили Трикси, как ушат холодной воды.

– О, дорогая моя, бедная мисс Беатрис Сторбридж. Она ничего не хотела. Ничего-то ей не приходило в голову. Тогда есть правда в том, что написал Шекспир, – не все из нас рождены сильными. Некоторые из нас, такие как вы, бедное создание, должны стать сильной, чтобы побеждать. – Он потряс ее руку. – Неужели вы и правда верите, что я проглочу эту чушь?

На секунду, когда он назвал ее Беатрис, ее глаза загорелись изумрудным огнем, но опустившиеся веки скрыли выражение ее глаз.

– Мне все равно, что вы так или иначе придумали себе, Гарри, – спокойно ответила она. – Я разработала план – ужасный, несовершенный, рожденный в минуты отчаяния, который сразу же разрушился, кинув меня в неизвестность. Оставшись одна с близнецами, о которых нужно заботиться, и без права выбора, я сейчас выполняю только ваши приказы, надеясь, что весь этот фарс закончится и мои девочки счастливо устроятся, а у меня появятся какие-то перспективы на будущее.

Гарри посмотрел на нее, залюбовавшись слабым румянцем на ее щеках, вздымавшимися грудями под скромным платьем, – он был взволнован тем, как близко она сидела к нему на его кровати.

– Трикси, я… – начал он.

– Не я подговорила Майлса Сомервилля сбежать в Ирландию, – продолжала она, не догадываясь о том, что настроение герцога сменилось с враждебного на романтическое, – оставив девочек самих заботиться о себе. Не я не уследила за своим немного сумасшедшим братом и его таким же энергичным другом, которые додумались похитить Елену и Евгению. Не я придумала этот абсурдный план о протежировании выхода в свет для девочек. Не я не слушала предостережений и показывала трюки на тонком льду, предварительно не проверив его на прочность. Это не я лежу в кровати, как избалованное дитя, и изображаю, что всю тяжесть этого мира несу на своих плечах. Это не я…

– О, ради всего святого, Трикси, замолчите! – взорвался Гарри, когда не смог больше слушать из ее уст перечисление своих ошибок. Он подтянул Трикси к себе и прервал все протесты поцелуем.

Глава 11

Идиотка! Других слов для ее поведения не было. Как еще она могла назвать себя? Какой ярлык она или кто-либо другой может навесить на женщину, которая позволила мужчине, практически незнакомцу, поцеловать себя? И это в его собственной кровати, о Боже! В его собственной кровати!

Трикси задвинула ящик комода со своими вещами и с отвращением отвернулась. Возможно, лучше было бы задать вопрос: почему до сих пор, три недели спустя, она корила себя за тот поцелуй, когда они давно уже переселились в особняк Глинда на Портмен-сквере?

Действительно, почему она вообще продолжала думать об этом? Бог свидетель, Гарри позабыл, что когда-либо держал ее в своих объятиях или, по крайней мере, делал вид, что забыл.

Трикси присела на край кровати, едва замечая, какая у нее теперь уютная комната, и снова вспомнила тот ужасный и прекрасный момент, когда Гарри обнимал ее. Это не был ее первый поцелуй, она, конечно, не была совсем уж ребенком.

Ее уже целовали раньше. Вот, например, Дэррил Финдли, помощник викария в церкви Святой Хильды. У него не было такого опыта, как у герцога, чьи поцелуи определенно отличались от торопливых, слюнявых столкновений губ и зубов, как разбавленное молоко отличается от роскошных сливок.

Нет, Дэррилу еще многому нужно поучиться, если брать за образец поцелуй Гарри. Прижимая палец к губам, закрыв глаза, Трикси еще раз переживала острое возбуждение, которое пронзило ее тело, когда Гарри слился с ней в поцелуе.

Рот Гарри, жадный, ищущий, поглощающий и опытный, лишал ее чувств, но еще больше ее воспламеняло соприкосновение их тел: его твердое, крепкое тело под пижамой и сильные руки, прижавшие ее к себе.

Трикси вскочила с кровати и подошла к единственному окну, выходившему на конюшни, поскольку предназначавшаяся ей комната была одной из самых маленьких комнат для членов семьи в доме, и посмотрела вдаль, не видя ничего перед собой. Предательский ум продолжал мучить ее сценой, разыгравшейся в спальне в Глиндевароне.

Как-нибудь, когда-нибудь она должна избавиться от этого опасного воспоминания.

Днем всегда было много работы, даже было возможно поверить, что она питает отвращение к Генри Лайлу Августу Таунсенду. Его проклятия и резкие комментарии в ее адрес, когда он внезапно прервал поцелуй, были только одной из причин, почему она не могла изгнать ни мужчину, ни инцидент из своей головы.