Когда я подошел к матери с вопросом о получении квартиры, то надел свою расшитую футболку, это было знаком того, что вопрос важен для меня.

У меня есть знаки и коды, которые используются в моей семье. Я не всегда понимаю тонкости голосовых интонаций и не читаю по лицам, и мама говорит, что из-за этого общение периодически прерывается. Она говорит, что из-за этого интернет полон недоразумений. На самом деле, мне проще общаться в интернете, возможно, именно потому, что я не полагаюсь на словесные и визуальные подсказки, чтобы понять собеседника.

Когда я разговариваю с людьми в реальной жизни, они ожидают, что я буду действовать не как аутист, поэтому мама всегда советует не обращать на это внимание.

Именно поэтому мы выработали некие коды. У меня есть футболки, означающие разные вещи, и когда я их надеваю, все знают, что я испытываю определенные чувства. У нас есть знаки руками. Так мама может сказать мне на публике, что я грублю, пока не поздно остановить разговор. Иногда мне трудно разговаривать, потому что я подавлен и на этот случай мы давно выучили такой удобный американский язык жестов. На самом деле все должны его учить, как второй язык.

Надпись на моей футболке сегодня «Охана13» — означающая семью, а семья подразумевает, что все мы единое целое. Я ношу её, когда хочу поговорить о чем-то важном для меня. Мама увидела на мне эту футболку и поэтому, когда мы сидели на стульях в нашей гостиной и разговаривали, она не стала говорить, что, по её мнению, получить квартиру плохая идея или напоминать о том, на что похожи общежития.

— Скажи мне, почему это для тебя так важно, Эммет, — попросила она.

В своей комнате я пытался собрать в кучу свои соображения и записал их в блокнот. Я мог бы прочитать их вслух или дать ей, но хотел показать, как сильно старался и решил просто поговорить.

— Джереми мой лучший друг. Он боится поступать в университет, но родители заставили его. Думаю, что из-за его депрессии он будет нервничать в общежитии так же, как и я с моим аутизмом. Также я думаю, что в его мозге есть осьминог с тревожностью, но он об этом не знает. Я хочу жить с ним в квартире, как обычный студент университета. В Фредериксен-Корт есть доставка и продуктовый магазин. Это идеальное место, где мы можем получить опыт самостоятельной жизни.

— Солнышко, а ты думаешь, у них в это время года есть свободные квартиры?

Я не знал. И меня это тревожило. Мы хотели снять квартиру на двух человек, с двумя спальнями, но на сайте было сказано, что предложение ограничено. Это было подчеркнуто и написано жирным шрифтом, что показывало серьезность.

— Мама, мне это нужно.

— Я понимаю. К сожалению, в нашем мире не все получается так, как мы того хотим.

Она погладила мою ногу и откинулась на спинку стула.

— Это трудный вопрос, сладкий. Я не уверена, что вы готовы жить в отдельной квартире. Даже на территории кампуса. Ты упорно этого хочешь, но, если ты расстроишься, тебе нужна будет срочная помощь. Мы сделаем все возможное, чтобы тебя поддержать, но это будет не так легко, если ты не живешь здесь, с нами. Может, мы могли бы поговорить с отцом и сделать из подвала комнату?

— Мне не нравится подвал. Он странно пахнет.

— Милый, тебе решать: либо в подвале, либо непонятно где.

— В таком случае я хочу жить в съемной квартире. Мы можем найти спокойную.

Мама вздохнула.

— Я понимаю, насколько сильно ты этого хочешь. Помни, что и я тоже для тебя этого хочу. И обещаю, что начну подыскивать варианты, как только мы закончим разговор. Но мне нужно, чтобы ты понял — это может занять много времени, и от моего решения ничего не зависит.

Я уловил логику в её словах, но то, что она сказала, рассердило меня, и я загрустил. Я думал о парнях, называвших меня уродом, что происходило всегда при моем появлении на публике. И о том, как нервничал Джереми, когда спрашивал о совместном проживании, потому что хотел этого так же сильно, как и я, и он нуждался в помощи.

Мне не нравится ненавидеть себя, а ненавидеть свой аутизм — это то же самое, но тогда я был так зол, что хотел стать другим человеком. Я волновался из-за того, что родители Джереми хотели отправить его учиться в город, и тогда мы бы перестали дружить. Беспокоился, что он встретит кого-нибудь не аутистичного, кто лучше ему подходит. Я не видел, чтобы его друг Барт отмечал Джереми в «Инстаграме» или приходил к нему домой, но я всегда волновался, что Барт заберет Джереми. Я думал обо всех не аутистичных Бартах университета, которые будут достаточно смелыми, чтобы сказать Джереми о том, что они геи, и, возможно, попытаются его поцеловать.

— Эммет. — Мамин голос был нежен, и она положила руку на мою ногу. Она прикасается ко мне по-своему, не раздражая меня. — Я знаю, как ты относишься к Джереми. Знаю, как он важен для тебя, и поэтому тебе так больно из-за того, что ты не в состоянии дать ему то, что он хочет.

Она поставила ладонь на ребро — знак того, чтобы я выслушал её.

— Я защищаю тебя. Наблюдаю и сражаюсь за тебя, даже когда ты этого не замечаешь. Я вижу, что ты расстроен, и думаю, тебе стоит выпустить пар своей кувалдой. Но не позволяй дурным голосам в твоей голове говорить, что я не собираюсь тебе помогать.

Я знаю, что она защищает меня. И рад этому. Но сейчас я был так сердит. Возможно, этого не сказать по моему лицу, но внутри я чувствовал огонь и печаль.

— Мы слишком разные, мама. Я не хочу быть такими разными.

— Все люди разные. Некоторые способны запихнуть свои отличия подальше, чтобы смешаться с овцами.

— Я лучше буду овцой, чем в одиночестве.

— Это огромный секрет, но овцы самые одинокие из всех.

Она была права. Но я был все еще зол и хотел, чтобы мир прекратил стоять на моем пути.

— Ты права. Пойду за кувалдой.

— А мне нужно сделать пару звонков. Можно тебя обнять, унаби14?

Я не фрукт из Китая, как унаби, и я был слишком зол для объятий. Но мама спрашивает именно так: «Можно тебя обнять, унаби», когда нуждается в объятиях. Моя мама очень сильная, но она говорит, что подпитывается от объятий.

Я действительно нуждался в том, чтобы сейчас в ней была сила огромной мощности. Поэтому обнял её и позволил поцеловать мои волосы, прижавшись к которым она заплакала.

Я не плакал. Поднявшись наверх, я достал из своего шкафа кувалду и, крича и ужасно матерясь, стучал ею по кровати минут пятнадцать.

А когда я с закончил, то сел за алгебру, что всегда меня успокаивало. Я не могу жить в общежитии, не могу помешать людям называть меня уродом, но всегда могу решить уравнения.

Примечание:

1. Спектр аутизма*:

Аутизм Каннера: ограниченный словарный запас, отсутствие речи, неспособность контролировать эмоции, чувствительность к прикосновениям, отсутствие глазного контакта.

Синдром Ретта: у девочек (мальчики с таким заболеванием рождаются мертвыми). Расстройство речи, нарушение координации движений и мелкой моторики.

Синдром Аспергера: исключительная память, интеллект, превышающий норму, речь на официальном, литературном языке, повторяющиеся движения, странные интересы, затруднённое понимание выражения лица собеседника, шуток, метафор.

Высокофункциональный аутизм: проблемы с поведением только в специфических ситуациях, задержка речевого развития в раннем возрасте.

Аутизм-севант: социальная отстранённость, серьезные нарушения развития, параллельно с которыми развивается исключительная память и таланты в специфических областях (игра на музыкальных инструментах, художественная деятельность и т.д.).

Атипичный аутизм: аутизм в легкой степени. Возможны либо расстройства речи, либо проблемное поведение.

Глава 6

Джереми

В конце июля я был записан на занятия в университете Айова, но борьба между мной и моими предками не прекращалась.

Я чувствовал, что все, чего они от меня требовали, было невозможно, но даже если я как-то и выполнял их просьбы, моих усилий никогда не было достаточно. Я позволил им записать меня на занятия, но попал в неприятности из-за того, что не проявил инициативу в закупке школьных принадлежностей и не стал обставлять комнату в общежитии. Мою комнату, где я бы жил без Эммета. Уставившись в пол, он сказал мне, что ему жаль, но его аутизм не позволит ему жить в общежитии или в квартире при кампусе.

— Моя мама ищет другие варианты, — заверил он меня. — Она советует нам не дергаться. У нее есть зацепки.

Я хотел, чтобы у нее были зацепки больше, чем он мог выразить простыми словами, но, пока это не стало реальностью, мне пришлось думать о том, что я буду делить комнату с незнакомцем, и мне нужно было к этому подготовиться.

По словам моей матери, я был недостаточно подготовлен к университету, и когда ей надоело ждать, что я займусь этим сам, она все решила за меня. Она потащила меня по магазинам, всю дорогу вопя об ответственности, но я думаю, что мой нервный срыв из-за поступления на подготовительные курсы начался бы, даже если бы мама улыбнулась и сказала, что все будет хорошо.

Однако не думайте, что она поддержала меня после срыва. Мама кричала на меня всю дорогу домой.

— Как ты мог так меня опозорить? Все смотрели на нас. Все смотрели на меня, как будто это моя вина.

Я чувствовал себя виноватым, хотя расстроился я из-за нее. Она заставила меня пойти.

Я не мог находиться в больших дисконтных продуктовых магазинах или в любом магазине больше «Уистфилда», и иногда подобные дни были для меня чересчур. Но я терпеть не мог кого-то разочаровывать, и еще терпеть не мог то, как все на меня смотрят. Мне было мерзко от того, что я был не в состоянии пройти дальше стойки с открытками, не начав часто дышать, и как бы не пытался, у меня все равно происходил нервный срыв.