Безбородко решил, что не уступит Мамонову своего положения без борьбы. А Мамонов с каждым днем становился сильнее и наглее. Понятовский узнал о его влиянии на Екатерину и прислал ему два высших польских ордена. У него уже был орден Александра Невского, осыпанный стотысячными бриллиантами.


Последние увлечения царицы

Императрица выразила желание посмотреть «на свое хозяйство», то есть покататься по России.

Петербург и Москва ей наскучили. Захотелось путешествовать.

Помещики взволновались, власти также. Фавориты решили, что императрица не должна видеть ничего такого, что бы опечалило ее любвеобильное сердце.

Под страхом смертной казни и смерти под розгами крестьянам было запрещено подавать жалобы на помещиков и рассказывать о притеснениях дворян и властей и жестоком обращении с крепостными рабами.

Императрица была словоохотлива. Она с удовольствием разговаривала при встречах и на прогулках с людьми всякого звания и любопытно расспрашивала обо всем, что творилось в народе.

Фавориты чего-то боялись, хотя бояться было нечего. Екатерина, давая дворянам право распоряжаться крестьянами, как скотом, могла предвидеть, к чему это приведет. К тому же она читала Плутарха и знала, до каких жестокостей могут дойти люди, если дать им власть над себе подобными.

Поездку ее по царству превратили в увеселительную прогулку. Повсюду ее встречали толпы нарядных крестьян с хлебом-солью, благодарили за милости, восхваляли свое житье и превозносили помещиков.

— Видите, им не нужна свобода, они прекрасно себя чувствуют и в рабском, скотском состоянии, — с легким презрением к этому забитому русскому народу говорила бывшая Ангальт-Цербстская принцесса сопровождавшим ее фаворитам, Потемкину и Мамонову.

Парни и девки водили хороводы, пели народные песни, а помещики тратили огромные состояния, чтобы достойно принять свою государыню и ее любимых фаворитов.

Ехали через Москву, и особенно торжественную встречу устроил Екатерине в Кускове граф Петр Борисович Шереметев.

Вся улица, которая вела из деревни во дворец, была превращена в сплошную триумфальную арку из цветов и тропических растений. Повсюду висели нарисованные крепостными живописцами аллегорические картины, прославлявшие императрицу…

Глубокой иронией полны эти прославления северной Семирамиды крепостным искусством.

Главный пруд был усеян флотилией нарядных лодок и судов. С берега гремели пушечные выстрелы.

Вдоль улиц были выстроены рядами крепостные графа, а девушки-невольницы в белых платьях осыпали цветами путь императрицы, которая весело раскланивалась направо и налево русскими поклонами и обворожительно улыбалась. Екатерина и при дворе признавала только русские поясные поклоны — они ей нравились больше немецких реверансов.

Роскошный обед в доме графа стоил более пятидесяти тысяч рублей.

Вечером в театре состоялось представление оперы «Салеснитские браки», теперь уже забытой, но во времена Екатерины очень модной.

Затем следовал балет, приведший Екатерину в восхищение.

Играли крепостные артисты, и Екатерина допустила этих увеселявших ее рабов к своей руке, наградив их по окончании представления дорогими подарками. После театра граф поднес императрице и фаворитам живых голубей, обмотанных паклей, и пригласил их выйти в парк и выпустить птиц на волю. Испуганные голуби взвились вверх… В темноте ночи вдруг загорелись потешные огни с вензелями Екатерины. Это варварское бесчеловечное развлечение очень понравилось императрице…

Страшное было время, когда мучили и людей, и животных для своего удовольствия…

Потемкин в качестве крымского генерал-губернатора отправил бригадиру Синельникову подробные указания, где строить наскоро дворцы для ночлегов, станции, обеденные столы.

Была приготовлена феерия, чтобы поразить царицу.

В Каневе царицу встретил Понятовский. Он израсходовал на прием три миллиона рублей.

Понятовский при встрече слегка волновался. Когда-то он и Екатерина любили друг друга… Теперь оба состарились, оба носили корону…

Екатерина держала себя спокойно. О прошлом не было сказано ни слова. Она этого не любила. Мамонов, Потемкин, Безбородко и девица Протасова были тут же. Побеседовав с Понятовским о турецкой политике и уверив его, что она не собирается воевать с Турцией во второй раз, Екатерина поехала дальше, не приняв даже приглашения польского короля отобедать. С Екатериной, кроме фаворитов, путешествовали еще принц де Лин и граф де Сегюр, с которыми она также была в нежных отношениях.

Потемкин обставил путешествие императрицы необыкновенными удобствами. Кибитку ее везли тридцать лошадей. Экипаж состоял из кабинета, гостиной на восемь человек, маленькой библиотеки, уборной и других удобств. Было похоже на салон-вагон. В этой кибитке ехали Екатерина, Мамонов, Лев Нарышкин, также сделавшийся ее неразлучным фаворитом, фрейлина Протасова и австрийский посланник граф Кобенцль, приглашенный ехать в виду предстоявшего свидания с австрийским императором Иосифом, которого называли Иосифом Прекрасным за его красоту и холодность с женщинами.

Потемкин и Мамонов, устраивая путешествие царицы, украли огромные суммы денег, как и Безбородко в Малороссии. Все фавориты поражают своей жадностью и ненасытностью.

Путешествие Екатерины стоило русскому народу четыре миллиона рублей.

В Малороссии Безбородко устроил хутора и селения, утопавшие в деревьях и цветах.

Иногда это были просто искусно нарисованные крепостными художниками декорации, на которые царица любовалась, сидя в экипаже и принимая все за живую природу.

И здесь народ встречал ее восторженно, и она искренно решила, что Малороссия не только довольна своим закрепощением, но и благодарна за него.