Джилл Барнет - Дэниел и ангел

Дэниел снова посмотрел на Лили. Судя по ее виду, она могла сейчас либо заплакать, либо бросить в него чем-то тяжелым. Однако Лили отвернулась и начала рассеянно смотреть в окно экипажа. Мириады застывших снежинок сверкали при свете вечерних фонарей.

— У вас совершенно несчастный вид, — наконец нарушил молчание Дэниел.

— Нет, почему же. — Лили уныло покачала головой.

— Тогда я ничего не понимаю. Вот уже несколько минут внимательно наблюдая за вами, никак не могу взять в толк, что плохого произошло. — Почувствовав, что в его голосе звучит раздражение, Стюарт мягко добавил:

— Я собирался сказать вам это раньше.

— Когда?

— Недавно. Когда вы спустились в холл. Я еще говорил о том, как вы выглядите.

— Да, помню.

— Лилиан снова уставилась на мелькающие фонари. — Вы даже заметили, что я прекрасно одета. Богато.

Снова что-то не так. Дэниела бесило, что Лили явно считает его неуклюжим. Весь день, с самого раннего утра, ему ни разу не удалось ей угодить — ничем, кроме золотой булавки.

Экипаж остановился в конце улицы, возле оперного театра. Стюарт открыл дверцу, спрыгнул на мостовую и галантно подал руку своей даме. Вокруг были толпы людей. Вдоль домов стояли праздные зеваки, мечтая хоть краем глаза увидеть чету Вандербильтов или Рокфеллеров, входящих в оперный театр. Количество нищих поражало воображение — они были повсюду, в неизменных шерстяных кашне, замотанных вокруг тощих шей, и с ржавыми жестянками в руках.

Вдруг Лилиан выпустила руку Дэниела и быстро направилась к веренице нищих.

— Лилиан!

Казалось, она не слышит. Стюарта не слишком удивило, что она собирается бросить новые бриллиантовые серьги в первую попавшуюся кружку.

— Какого черта? — прошипел Стюарт, оттаскивая ее.

Лили с неподдельным удивлением посмотрела на Дэниела и снова перевела взгляд на оборванцев:

— Кто-то же должен помогать им. Стюарт в изумлении уставился на Лилиан. Господи! Невинный младенец! Да встречал ли он хоть раз в жизни такое воплощение доброты?

— Как бы ни были вы замкнуты в себе самом, Дэниел, — твердо проговорила Лили, — помните: в мире много людей, не способных выкарабкаться в одиночку. И они… — тут ее голос стал совсем тихим, — и, может быть, они тоже падшие ангелы.

Стюарт сунул руку в карман.

— Послушайте, наденьте серьги! — На его ладони лежала груда зеленых бумажек.

Сейчас он согласился бы купить улыбку Лили за любые деньги.

Лилиан этот вечер тоже показался самым длинным из всех, что она помнила.

Ей пришлось познакомиться с доброй сотней мужчин, мыслящих так же, как и Дэниел, и со столькими же женщинами, с завистью глазеющими на ее серьги. Мужчины разговаривали только о деньгах и о бизнесе, что, впрочем, не мешало им с вожделением поглядывать на Лили. Не успел Дэниел на несколько секунд отвернуться от нее, как она тотчас услышала шепот: «Какая привлекательная дама! Интересно, за сколько он ее купил?» Все здесь двигалось и бурлило, утверждая Лили в мысли, что чистилище выглядит почти так же, как высший свет Нью-Йорка. Может, чуточку привлекательнее.

Да и сам Дэниел, очутившись здесь, мгновенно изменился. В его взгляде появилась какая-то одержимость. Он поглядывал на Лили, как на свою собственность, предмет личной необходимости, но тем не менее не отходил от нее далеко, словно ощущая, что она очень уязвима, окруженная этими хищниками, с которыми никогда прежде не сталкивалась. Стюарт держал ее за руку и начинал крутить головой, если она хоть на минуту исчезала.

Нет, Лили совершенно не постигала смысла таких вечеров, держащих людей в нервном напряжении. Когда публика, вдоволь наговорившись, заняла свои места, ее радости не было предела.

Исполнялось соло на арфе. Лилиан, не замечая удивленных взглядов соседей, сидела около Стюарта на балконе, сжав руками виски. В зале раздались громкие «дзинь», «дзинь»… Ошеломленные люди смотрели на сцену, видя, как одна за другой рвутся струны на арфе…

Неужели присутствие падшего ангела даже здесь, на земле, оказывает такое воздействие… А может, у Господа Бога просто странное чувство юмора?

Часом позже Лилиан в шелковой сорочке Дэниела смотрела из окна золотой комнаты на окружающий мир, совершенно недоступный ее пониманию.

Почувствовав, что она не одна, Лили обернулась и увидела Дэниела. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и пристально смотрел на нее. На нем были те же рубашка и брюки, что и в театре. Он снял лишь фрак, белый галстук и бриллиантовые запонки. Конечно, он появился здесь не случайно. Лилиан понимала, что Стюарта привело сюда самое обыкновенное чувство страха: он боялся, как бы она не покинула его.

Его челюсти были сжаты, мышцы шеи напряжены, воспаленный взгляд угольно-черных глаз словно пытался высказать что-то невыразимое словами.

Не зная, чего хочет Стюарт, она отошла от окна и села на постель, ощущая подавленность и необъяснимое унижение. Лилиан внимательно посмотрела на Дэниела, надеясь угадать по выражению его лица ответы на мучившие ее вопросы.

Наконец Стюарт двинулся к ней.

— Почему вы всегда так смотрите на меня?

— Как именно? — Стоя возле постели, он казался почти испуганным.

— Как голодный каннибал.

Дэниел с облегчением рассмеялся:

— В самом деле? Неужели мое лицо выражает что-то, кроме обычной бесстрастности?

Они оба чувствовали, что невидимая сила влечет их друг к другу. Лилиан готова была признаться, что ощутила это притяжение сразу, как только увидела его ужасные, манящие глаза. Впрочем, теперь притяжение усилилось. Еще немного — и разделяющее их маленькое пространство исчезнет.

Стюарт, опершись коленом на кровать, порывисто, но мягко, пожалуй, слишком мягко для такого, как он, прижал к себе Лили и страстно поцеловал ее, словно больше не владел собой. Через мгновение он уже сидел на постели, держа Лилиан на руках и покрывая поцелуями ее лицо, волосы, шею…

— Позволь мне сделать то, что заставит тебя забыть о прошлом, Лили. Забыть того, кто исковеркал твою прежнюю жизнь! — Он прижал ее нежную руку к своей щеке.

— Ты ничего не понял, Дэниел! Никто не разрушал мою жизнь, как ты думаешь. Во всем виновата только я сама!

— Как ты великодушна и благородна!

Именно таких нежных и честных обычно и обманывают мужчины, превращая их в падших женщин.

— Что? — переспросила удивленная Лили, отводя его руку от своего лица.

— Я долго думал и наконец догадался, почему ты такая, теперь мне понятно, что с тобой произошло!

— Ты считаешь меня падшей женщиной? О, если бы все было так просто, — горько улыбнулась Лили.

— Но… Но после несчастного случая, когда ты угодила под колеса… Ты же сама что-то говорила про падение, про мучительный стыд, который ты переживаешь. И кроме того, ты так и не сказала мне, откуда вообще свалилась мне на голову.

Лилиан рассмеялась, если, конечно, эту гримасу боли можно было назвать смехом:

— Я не падшая женщина. Я — падший ангел…

— Можешь называть себя так, как тебе больше нравится, но это не меняет сути: падшей женщиной, падшим ангелом — мне безразлично. — Дэниел обнял плечи Лили. — Меня не интересует твое прошлое.

— Нет! — Она пришла в отчаяние оттого, что не может объяснить Дэниелу правду. — Я — ангел, вернее, была им.

Стюарт смотрел на Лили, надеясь расслышать в ее интонации хоть долю иронии и рассмеяться шутке.

— Я имею в виду настоящего ангела с нимбом и крыльями. Но в отличие от остальных я не умела совершать чудес.

— Если ты не хочешь ничего рассказывать, не надо. Я не настаиваю. Но только не надо таких смехотворных выдумок…

— Все это — чистая правда.

— Значит, я должен поверить, что ты ангел, да?

— Не просто ангел. Падший. Это большая разница. Дэниел ухватился за резной столбик кровати:

— А ты можешь это доказать?

— Не знаю, как это сделать. Подумай, что заставило бы тебя поверить в это.

— Что бы такое тебе предложить? — Голос Стюарта прозвучал саркастически. — А ты посоветуйся с небесным воинством или, на худой конец, отрасти крылья и полетай по комнате.

— Зачем ты злишься? Ну как же доказать тебе, что все это — чистая правда?

— Я злюсь, когда меня начинают кормить низкопробными байками! Повторяю: меня не интересует твое прошлое, но только никогда не смей мне лгать!

— Значит, ты так и не поверил?

— А ты надеялась, что, услышав, будто ты ангел, я приму это за чистую монету? — Стюарт пригладил волосы. — Поистине великолепно! Должно быть, Господь Бог несметно богат.

Лилиан грустно посмотрела на Стюарта — этот взгляд говорил больше, чем любые слова.

— Меня не удивила твоя последняя фраза.

— А что предосудительного я сказал?

— Ты хочешь, чтобы я ответила? Честно?

— Ну, если ты ангел, то нечестного ответа и быть не может. Ведь ангелы никогда не лгут, верно?

— Хорошо, ты хотел правды, так получи ее! Узнай горькую правду. Ты мыслишь только одной категорией — денежной! Ты предлагал мне деньги за то, чтобы я выслушала тебя, за то, чтобы я согласилась сесть в твой экипаж… Ты пытаешься купить всех и вся, даже не умея сделать женщине самого обыкновенного комплимента! Разве ты выговорил бы такое: «Лилиан, ты прекрасно выглядишь»? Ну уж нет! Ты скажешь: «Лилиан, ты великолепно одета». Дэниел, тебе ведь и в голову не придет простая мысль, что существуют вещи поважнее золота! Тебе действительно так трудно даются элементарные истины? Даже грязный оборванец и последний нищий — люди и за одно это заслуживают уважения. Их нельзя покупать. Помогать — можно и нужно, покупать — никогда! Неужели твое сердце очерствело так сильно?