Светлана Лубенец - День святого Валентина

На улице светило солнце. Лужи покрылись ледяной пленкой, но во всем городе не осталось ни одной снежинки.

Карина шла по сухому асфальту и думала о том, как придет домой, поест и отправится в торговый центр покупать подарки для всей семьи. Ей нравилось ходить в магазин перед самым праздником, несмотря на толчею и километровые очереди. Было интересно наблюдать за людьми, немного взвинченными, усталыми, но счастливыми. Новый год она любила именно за это — за счастье. За его количество и энергию. Глядя на сотни улыбок, казалось, что они-то и зажигают в нужный момент огни на праздничных елках и нет ничего сильнее человеческой радости.

Возле арки Карина остановилась. У окна ее комнаты на нитке развевался листок. Она отошла подальше, чтобы понять, до какого этажа тянется нить, и застыла в изумлении, когда увидела открытую форточку на четвертом этаже. За светлыми занавесками мелькнул силуэт.

«Да кто же там?» — Она подпрыгнула, чтобы лучше рассмотреть, но силуэт притаился и больше не показывался.

«Я ведь своими глазами видела сегодня, как соседка с четвертого села в машину и уехала на работу, — рассуждала Карина, неотрывно следя за окном. — Разве с ней кто-то живет? Если так, то почему этот человек никогда не выходит?»

Она поискала взглядом что-то, чем можно было бы зацепить листок с посланием, и нашла возле сточной трубы чугунную кочергу. После недолгих размахиваний кочергой листок упал ей под ноги.

«Какой солнечный день , — черным маркером писал некто за занавеской, — могли бы вы выйти посидеть на лавочке?»

Карина улыбнулась.

«Вот бы еще знать, кто это предлагает». Она стояла с задранной головой, надеясь, что человек покажется в окне, пока у нее не затекла шея.

«А если позвонить в квартиру? Может…» — додумать она не успела.

— Эй, девчонка! — послышался возмущенный звонкий голосок. — Девчонка! Ты зачем сорвала мой листок?!

Карина повернулась.

В арке стоял ребенок лет пяти-шести, одетый в джинсы, свитерок и клетчатые домашние тапочки. Из-за пышной курчавой шевелюры было непонятно, девочка это или мальчик. Карина вытянула руку с листком, сделала шаг навстречу ребенку, но не успела и рта открыть, как он сиганул в сторону подъезда.

— Подожди! — крикнула Карина, бросаясь в погоню.

Когда она выбежала из арки, ребенок скрылся за дверью.

— Не бойся, — кричала она, вбегая за ним по лестнице.

Маленькие подошвы тапок мелькали у нее перед глазами, а на повороте малыш неожиданно потерял один. Тогда она остановилась, уверенная, что и ребенок теперь убегать не станет, но ошиблась. Он испуганно оглянулся и побежал дальше в одном носке.

Карина схватила тапочек и, перескакивая через ступеньку, достигла четвертого этажа как раз в тот момент, когда ребенок пытался вставить ключ в замочную скважину.

— Подожди! — воскликнула девочка.

Ключи вывалились из маленьких неловких рук. Малыш забился в угол и сверкал на нее из полумрака огромными испуганными глазищами.

Карина наклонилась и пустила к нему по полу тапок.

— Тебе чего? — подозрительно спросил ребенок, не глядя нащупывая ногой тапок и пододвигая его к себе.

— Ты кто?

— Кирюша, — на полном серьезе ответил маленький сосед. Затем быстро нагнулся и схватил ключи.

— А что ты тут делаешь?

Мальчик пожал плечиками.

— Живу. — И чуть осмелев, воскликнул: — А ты мое письмо сорвала!

Карина вынула из кармана помятый листок и протянула малышу.

— Вот, возьми.

Кирюша спрятал руки за спину.

— Не надо, я уж новое сделаю.

Она перечитала еще раз написанное черным маркером и не удержалась от вопроса:

— А зачем? Почему ты мне посылаешь письма?

Сосед нахмурил брови.

— А это не тебе!

— Как?! — растерялась Карина. — Я их уже месяц получаю! — У нее и мысли никогда не возникало, что послания могут быть адресованы не ей.

Мальчик все-таки взял у нее листок и пояснил:

— Это деду Гене от бабы Маши!

— А-а-а, — закивала Карина, — понятно.

Кирюша несмело улыбнулся.

— Ну вот.

— Подожди, — спохватилась она, — как же от бабы Маши, если послания ты отправляешь?!

Малыш покрутил пальцем у виска.

— Ты глупая, что ли?! Дед Гена никогда не влюбится в бабу Машу, если будет знать, что это я ему пишу!

— А ты… ты хочешь, чтобы они влюбились?

Кирюша покачал головой, точно удивляясь ее несообразительности.

— Ну конечно! За дедом Геной нужно ведь ухаживать! А баба Маша не может сама прибить полочки для цветов!

— Да-а-а, — протянула Карина, — это ты здорово придумал.

— А как же! — засмеялся мальчик. — Дед Гена говорит… ну не говорит, конечно, он пишет только, что я умненький. Ты ведь знаешь деда Гену?

— Немножко, — кивнула девочка, ощущая, как по щекам разливается жар.

Вокруг нее столько всего происходило, а она ничегошеньки не замечала. И все думала, почему же вихрь событий не подхватывает ее и не кружит, как других?

«Слепых вихрь обходит стороной — щадит», — поняла Карина, и ей стало обидно, что она все это время, погруженная в себя и занятая только собой, столь многого не замечала.

— А ты на первом этаже живешь, да? — оторвал ее от размышлений Кирюша.

— Ага.

Мальчик позвенел связкой ключей и хитро посмотрел на нее.

— А у меня дома есть «варенка» и целый батон! Ты могла бы зайти ко мне в гости. — Неожиданно глаза мальчика расширились, и он быстро прибавил: — Только если ты не воровка!

Карина поперхнулась.

Кирюша успокоенно махнул рукой и стал открывать двери.

— Это на всякий случай, — пояснил малыш. — Моя Аленка говорит, всегда нужно спрашивать!

Карина вошла в чисто убранную прихожую, сняла куртку и поинтересовалась:

— А Аленка — это кто?

— Моя сестра, — убегая на кухню, крикнул Кирюша. — Иди сюда, варенка у меня тут!

Она прошла в светлую кухню, где посредине находился стеклянный стол, а на нем одиноко стояла банка вареной сгущенки.

— Садись, — выдвинул для нее из-под стола табуретку Кирюша. Сам же вынул из буфета батон и начал старательно намазывать толстым слоем сгущенку на булку.

— А ты давно тут живешь? — осторожно спросила Карина. — Я тебя почему-то раньше тут не видела.

— Я раньше в другом месте жил. С мамой, — подвигая к ней бутерброд, объяснил мальчик.

— Спасибо, — Карина попробовала угощение и благодарно воскликнула: — Вкуснотища!

— Ну и я про то! — обрадовался Кирюша и подвинул к ней еще один бутерброд.

— А ты долго еще будешь гостить у сестры?

— Всегда, — с набитым ртом ответил он.

— А мама?

— Мама уехала к папе.

— Надолго?

Ярко-голубые глаза уставились на нее.

— Навсегда.

— А куда? Далеко?

Мальчик поднял указательный палец.

Карина посмотрела на потолок, куда он показывал, и тогда до нее дошло.

— Прости, — выдохнула она, — я подумала… просто ты сказал уехала… вот я и…

— Конечно, уехала! — Кирюша намазал еще один кусочек булки сгущенкой. — На поезде таком специальном. Только он не по рельсам ходит, как другие, он прямо на небо.

Солнце в этот миг заглянуло в окно, лучи позолотили белоснежные волосы мальчика, и он, морщась от яркого света, весело сказал:

— Вот видишь! Это мама с папой передают мне привет! — Малыш вскочил и отдернул занавеску, чтобы запустить в кухню больше света.

Карина поднялась и тоже подошла к окну. На чистом, по-зимнему холодном небе сиял яркий шар.

— Если светит солнце, — негромко сказал Кирюша, — это значит, что у них там все хорошо.

— А если не светит? — против воли вырвалось у нее.

— Значит, все обычно, — пожал он плечами и со смехом прибавил: — А если гремит гром, ругаются, это наверняка!

Их взгляды встретились, и мальчик, точно оправдываясь, развел руками:

— Взрослых, что ли, не знаешь?!

Перед вторым уроком, когда возле кабинета алгебры собрались почти все ученики, пришла Катя Лопухова из 9-го «Б». Девчонка приветливо кивнула Свете с Галей, но к ним не подошла, а прямиком направилась к Карине.

Катя остановилась и первым делом выпалила:

— Ничего не говори!

Карина кивнула, она и не собиралась говорить, просто даже не знала, что сказать.

— Спасибо, — прошептала Лопухова, — не представляю, как ты это делаешь, но… — Девчонка сжала кулак и показала ей. — Твой секрет за семью замками. Можешь не бояться!

Одноклассники проводили удивленными взглядами Лопухову, посмеялись, пошептались… и забыли. Начался урок, а за ним еще один.

Карина записывала в тетрадь задачи и примеры, отвечала на вопросы учительницы, но мысли ее витали далеко от школы. Она думала о маленьком одиноком соседе с четвертого этажа, с которым провела вчера много-много часов, а ей показалось, что и часа не прошло. Она не уставала его слушать. Он знал ответы на все вопросы, а проблемам находил самые удивительные решения и говорил обо все так, словно по-другому и быть не могло. За какие-то два месяца этот удивительный мальчик узнал о жильцах дома столько, сколько она не узнала, прожив с ними бок о бок много лет. Свои собственные беды показались ничтожными и глупыми по сравнению с несчастьями жизнелюбивого Кирюши. Она так часто чувствовала себя одинокой в кругу любящей семьи, какой-никакой подружки, любимца Артемона, а заброшенный мальчик, по-настоящему одинокий в пустой квартире, просто не находил времени, чтобы расстраиваться. Он искренне верил, что каждое доброе дело — это уголек в печку особенного поезда, который в конце жизни повезет его к родителям. И чем больше будет этих угольков, тем скорее будет мчаться поезд.