За ужином они говорили об искусстве. Джек неплохо разбирался в живописи, и Валери сразу, как только вошла в его квартиру, заметила на стене неплохую работу Дибенкорна, которая наверняка стоила целое состояние. На кухне висели две картины Эллсворта Келлиса, внося интересную ноту в цветовую гамму помещения. Одна была в насыщенных синих тонах, другая — в красных. Валери понравились обе. Разговор принял оживленный характер. Похоже, что сегодня идеальный новогодний вечер, который встречают вместе двое хороших друзей. Причем вечер скорее непринужденный, чем романтический, что вполне устраивало Валери. Джек пригласил ее к себе, чтобы познакомиться поближе, а вовсе не соблазнить, и Валери оценила это. Она была в курсе того, что он привык добиваться тех женщин, которые ему нравились. Но сегодня Джеку нет необходимости добавлять ее к списку своих любовных побед. Да и ей не хотелось стать его очередной «девушкой».

Приготовленные им угощения оказались на редкость вкусны, особенно паста. А ведь он еще собственноручно, не прибегая ни к чьей помощи, приготовил салат. Они попробовали икру и устриц, и Валери отдала должное крабам. Джек положил ей новую порцию пасты. Валери временами не могла поверить, что после недавних трагических событий они, живые и почти невредимые, сидят в его кухне и наслаждаются радостями жизни.

— Согласитесь, что в этом есть что-то нереальное, — сказал Джек. — Десять дней назад мне прострелили ногу, и вот теперь мы вместе, как будто ничего не случилось, сидим на моей кухне, едим устриц и пасту и рассуждаем о жизни.

Услышав такие слова, Валери посмотрела на костыли у стены и удивленно выгнула бровь. Как можно сказать о ранении, что, мол, «ничего не случилось»!

— Люди обладают поразительной способностью быстро забывать самые страшные страницы своей жизни, — продолжал Джек. — В одну минуту кажется, будто мир окончательно и бесповоротно рухнул, в другую — все вновь становится на свои места, — Джек беспечно улыбнулся. — Может, такая способность — не помнить о плохом — к лучшему?

— А вот о себе я такого не скажу, — честно призналась Валери. — Мне каждую ночь снятся кошмары. Но, конечно, мне повезло. — В эти минуты и он, и она подумали о своих помощниках и коллегах, ставших жертвами той ужасной трагедии. Такие утраты не проходят бесследно. Даже в самых мужественных сердцах они оставляют свой след.

— Да, нам повезло, — ответил Джек. Казалось, он озвучил ее собственные мысли. Их знакомство и симпатия возникли из ужасного происшествия. Она хорошо помнила, как он помогал женщинам выходить из захваченного террористами здания. Стоило ей закрыть глаза, как она вновь мысленно переносилась в фойе, слышала те звуки, ощущала запахи, ей никогда их не забыть. Такое трудно вычеркнуть из памяти. Оставалось лишь надеяться, что со временем острота и яркость воспоминаний сотрутся. Да и Джек наверняка все хорошо помнит, что бы он там ни говорил. Он просто радуется, что остался жив.

Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, он рассказал ей несколько забавных историй из своего спортивного прошлого. Несмотря на шутки и смех, Валери никак не могла отогнать мысли о том страшном дне. Джек был несколько в другом положении. Когда в него попала пуля снайпера-террориста, Джек сразу потерял сознание. Валери слышала, что Джека хотят наградить за проявленный героизм. Несколько дней назад его пригласил мэр города, чтобы лично поблагодарить за спасение заложников. Об этом много говорили на телестудии.

Потом Джек рассказал ей о своем прошлом браке. Рассказал о том, что потерял из-за этого, о том, чего ему до сих пор не хватает, о тех мгновениях, которые до сих пор помнит. Он признался, что самым главным в жизни считает рождение сына Грега. Валери была тронута тем, что ее собеседник считает главным событием своей жизни рождение сына, а не победы в матчах Суперкубка и не бронзовую табличку в Зале Славы. Это свидетельствовало о многом, и Валери по достоинству оценила его слова.

— Моя дочь — тоже самое главное мое достижение, — сказала Валери и подумала даже, не сказать ли ему о том, что Эйприл ждет ребенка. Но она тотчас отогнала от себя эту мысль, заговорить об этом — значит напомнить о своем возрасте. Мало приятного — быть одинокой шестидесятилетней женщиной. И она не осмелилась сообщить ему, что в будущем году станет бабушкой. Да что там! Даже признаться самой себе. Она еще не примирилась с этим фактом. А вот Пэт спокойно воспринял известие о том, что в скором будущем станет дедом. Но он мужчина, причем мужчина, который счастлив в браке, и его не тревожит собственный возраст. В отличие от него, с Джеком у Валери было нечто общее — оба отчаянно боролись с безжалостным временем, для обоих моложавая внешность значила многое. Оба работали и жили в том мире, были частью той культуры, в которой превыше всего ценится молодость. Нерадостно стареть, а тем более в окружении людей, которые вдвое тебя моложе, которые спят и видят, как бы поскорее занять твое место, которые ждут того момента, когда ты оступишься. Валери всегда помнила об этом, да и Джек тоже. У них был во многом сходный опыт. В этом смысле Джек был куда ближе Валери, чем Пэт или те мужчины, что были у нее после развода. У Джека, впрочем, вряд ли было нечто общее с красотками, с которыми он встречался. Для него они были чем-то вроде спортивных трофеев у него на полках. Далеко не с каждой из них можно было поговорить о чем-то серьезном. Единственное, что их влекло друг к другу, — это жажда секса. А что будет, когда жизнь пойдет под уклон? Сказать по правде, он боялся думать на эту тему.

— Раньше меня нисколько не тревожил мой возраст, — признался Джек, когда они с Валери приступили к мороженому. Он разложил его по хрустальным вазочкам и поставил на стол, как только они закончили ужин и Валери отнесла тарелки в мойку. — Прежде я об этом не задумывался. Привык считать себя самым крутым парнем в любой компании. Но вдруг понял, что это уже не так, совершенно неожиданно для себя я стал парнем немолодым, хотя и пытался убедить себя в обратном. Мол, со мной такое невозможно. И вдруг, нежданно-негаданно, мне стукнуло пятьдесят. Пятьдесят! При этом и в работе, и на телевидении, и, простите за откровенность, с девушками в спальне я дам сто очков вперед мужчинам, которые на двадцать лет или даже в два раза меня моложе! И дело не в том, что, когда я был играющим футболистом, я заработал кучу призов и что я выгляжу молодо для своего возраста. Я по-прежнему тот, кто я есть, и они это знают, и я это тоже знаю. И вместе с тем меня самого это пугает. Наверное, я трус, Валери, вам не кажется? — усмехнулся он. Джек никогда прежде не был так откровенен ни с кем. Да и желания такого у него раньше и не возникало.

— По правде говоря, Джек, сегодня мне даже пятьдесят лет кажутся едва ли не молодостью, — ответила она, и Джек рассмеялся. Она тоже была с ним предельно откровенна.

— Все зависит от того, как на это посмотреть, — заметил Джек. Ему было хорошо и легко рядом с ней. У него не было необходимости добиваться ее внимания, как это бывало с молодыми женщинами. Джек не пытался сразить ее наповал. Они могли запросто ужинать в кухне, не наряжаясь по случаю праздника, непринужденно разговаривать, говорить откровенно. Она была столь же успешна, как и он, или даже в большей степени, но сталкивалась с теми же проблемами. В некотором смысле Джек испытывал смешанные чувства. С одной стороны, ему было приятно сидеть рядом с такой уникальной женщиной, с другой — было приятно сознавать, что они с ней равны. Опыта такого общения у него раньше не было, да он и не стремился его получить. А еще он абсолютно не чувствовал разницы в возрасте, они оба выглядели моложе своих лет, а их взгляды на жизнь во многом совпадали. Им представлялись важными одни и те же вещи. Оба любили своих детей и даже ошибки совершали похожие, а в молодые годы стремились к успеху и пытались как можно более полно проявить себя. Неудивительно, что оба стали звездами каждый в своем деле, однако, достигнув вершин профессионализма и даже вкусив сладкий плод славы, не остановились на достигнутом. Напротив, оба добились еще большего. Успех — коварная вещь. Когда дело касается успеха, невозможно свернуть с этой дорожки или поставить точку. То же самое можно сказать и о славе.

— Вы куда большая звезда, чем я, — заметила Валери спокойным тоном. Почему-то ей это было даже приятно. Впрочем, Джек поспешил ей возразить.

— Вы не правы. Немало людей понятия не имеют, кто я такой, — настаивал он. — А ваше слово решающее и окончательное в том, что касается дома и домашнего очага. Ваше имя — синоним элегантности и стиля жизни во всех отношениях. Мое — связано лишь с американским футболом и больше ни с чем.

— Может, поспорим, кто из нас больше знаменит? — шутливо предложила Валери и хихикнула. Смешок этот прозвучал удивительно по-детски, что безумно понравилось Джеку. Нет, еще никогда он не встречал Новый год так, как сегодня!

Валери поделилась с ним последними новостями, которые услышала в телестудии, в том числе сообщила, что мэр города собирается наградить его за храбрость, проявленную при спасении заложников. Стоило ей упомянуть об этом, как Джек нахмурился и сказал, что награды заслуживают другие люди — полицейские и бойцы антитеррористических групп.

Наконец они закончили десерт, и Валери поставила посуду в раковину. Она предложила Джеку загрузить посудомоечную машину, но он отговорил ее, сказав, что это будет сделано завтра утром. Убрав остатки еды в холодильник, они поднялись наверх, в его кабинет, из окон которого открывался потрясающий вид. Несколько мгновений они стояли рядом, любуясь пейзажем вечернего города. Затем Джек нажал кнопку, и на окна опустились шторы, чтобы лишний свет не мешал им смотреть фильм. Под кинозал в квартире была отведена отдельная комната, но Джек сказал, что в кабинете им будет удобнее. Он поставил в микроволновку ведерко с попкорном, и они сели в стоявшие рядом огромные кресла. Джек предложил Валери на выбор несколько фильмов. В итоге было решено посмотреть один из новых, который ни он, ни она еще не видели, но хотели посмотреть. Валери призналась, что вот уже несколько месяцев не была в кино. Ей катастрофически не хватало времени — она продолжала работать над книгами, а вечера были заняты работой на телевидении.