Он обернулся. Вслед за ним по трапу самолета спускался Александр.
— Ну, надо теперь насчет транспорта договориться? — обратился к нему Грушин. — Не на перекладных же нам добираться, надо подрядить какого-нибудь местного аборигена.
— Не надо, — покачал головой Александр. — Я обо всем договорился еще в Москве. Нас должен ждать минивэн на стоянке.
Миша только глазами захлопал, оторопев от такой предусмотрительности.
На стоянке и в самом деле обнаружился черный «Ленд Крузер». Из него навстречу им вышел небольшого роста мужичок со скуластым костистым лицом, обтянутым сухой, словно пергаментной, кожей и раскосыми цепкими глазами.
— Ачай, — представился он им.
— Здорово. А… кофе у вас тут нет? — схохмил Миша.
Тагильцев уже засовывал вещи в салон машины.
— Ну ты предусмотрительный, — бросил ему Миша. — Может, ты и бухла захватил в дорогу?
Александр обернулся к нему и, слегка улыбнувшись, указал головой на стоявшую на полу в машине коробку:
— Если все сделали в соответствии с моей просьбой, тут должно быть и бухло, и закуска. Не бойся, не оголодаешь.
Миша недоверчиво приоткрыл коробку и тут же уперся взглядом в ровный строй бутылочных горлышек.
— Охренеть! Как ты это устроил? Ты че, волшебник, ахалай-махалай?
— К сожалению, нет, — отозвался Александр. — А устроил очень просто. Позвонил в местную управу — ее глава кое-чем мне обязан — и попросил помочь.
— Мда… — протянул Миша. — Слушай, а с тобой круто путешествовать. На хрена только мы в такую глушь подались? Давай в следующий раз сразу в Ниццу. В Ницце у тебя случайно никакого знакомого чиновника нет?
— Найдется и в Ницце, — с усмешкой заверил Александр. — Только в Лас-Вегас я с тобой ни ногой, учти. Ладно, занимай место в партере, пора ехать.
Машина рванула с места, и вскоре аэропорт, да и сам город остались далеко за спиной. За окнами раскинулось такое зрелище, от которого у Миши, наблюдай он его впервые, точно бы ум за разум зашел.
Вокруг дороги раскинулись широкие, до горизонта, поля с уже отцветавшими по-осеннему яркими цветами. А далеко впереди синели острыми пиками отвесные скалы — угрюмые крутые утесы, суровые каменистые горы, готовые вот-вот обрушиться лавиной камней в зияющие черные бездны. Снежные пики гор отливали голубым и розовым в солнечных лучах. Временами в поле зрения оказывались застывшие под синевой неба гладкие озера или бурные, звенящие в тишине реки, хрустальные ключи, бьющие меж камней, однажды они смогли рассмотреть вдалеке даже удивительной красоты горный водопад. Иногда вдоль дороги виднелись пагоды — то заброшенные, обветшавшие, с провалившимися крышами, то совсем новые, недавно отстроенные, сверкавшие под солнцем яркими — красными, бирюзовыми, желтыми и оранжевыми — выгнутыми сводами.
Машин на дороге почти не было. Изредка попадались небольшие поселки, одноэтажные домики, огороды. Один раз мелькнул даже гипсовый Ленин с отколотой правой рукой. На лугах встречались пастухи, погонявшие стада бестолковых овец.
Было довольно тепло, но дыхание осени уже чувствовалось вокруг. Деревья оделись багряной и оранжевой листвой, зелень на горных склонах поблекла и отливала желтым. Воздух, врывавшийся в открытые окна машины, был прохладным и каким-то льдистым на вкус.
Тагильцев, не отрываясь, смотрел в окно. Михаил отметил, что от вида, открывавшегося за окнами машины, тот совершенно охренел.
— Че, Сань, впечатляет? — хлопнул он его по плечу.
Тот дернулся, как будто так увлекся созерцанием красот Алтая, что и забыл о том, что в машине не один.
— Да. Есть такое, — немного смущенно подтвердил он. — Честно говоря, никогда не видел такой красоты. Как будто совсем не земное место, не здешнее.
— Это ты еще неплохо держишься. Я в тот раз решил было, что это я белку словил. Ну, думаю, все, приплыли, не бывает такого на земле. Здравствуй, Кащенко.
— Да… — протянул Александр. — Как мало мы на самом деле знаем о месте, где живем. И в голову всякое лезет… Ну, что в таком краю и в самом деле может твориться черт-те что — какие-то вещи, которые в Москве кажутся немыслимыми.
Михаил заметил, что лицо его спутника слегка разгладилось, словно бы кто-то стер опустившуюся на него еще в Москве черную тень. Он как-то отстраненно подумал, что Александра, должно быть, и правда совсем заморочили какие-то жуткие вопросы бытия, и, может — ну мало ли чудес на свете, — встреча с ламой ему и правда поможет. Вот же он как посвежел — стоило только из Москвы свалить. Впрочем, лезть в душу к человеку Миша не стал, вытащил фотоаппарат и начал щелкать через окно местные пейзажи.
— Ты зачем это? — удивился Тагильцев.
— Ну, брат, я же продажная пресса, — со смешком ответил он. — Чем черт не шутит, может, заодно черкану еще куда-нибудь статейку о Горном Алтае. Заодно и иллюстрации будут. А может, с этим ламой что-нибудь интересное произойдет — тоже неплохой материал. Я ж говорил тебе, мечта у меня — премию «Журналист года» получить. Ну а че, не век же мне под десятком псевдонимов во все желтые газетенки строчить. Надо ж, в конце концов, прославить гордую фамилию Грушин! — Он звучно захохотал.
— Логично, — кивнул Александр. — А кстати, я давно хотел спросить тебя про этого Настоятеля, как ты с ним общался в прошлый приезд? Через переводчика или…
— Зачем? — пожал плечами Миша. — Он сечет по-русски не хуже нас с тобой. Ну, одно слово, святой человек, ему, наверно, сам Будда на ухо перевод подсказывает. Так что, если представится случай, я у него и снова интервью возьму, может, на этот раз еще что-нибудь интересное расскажет.
Он отвернулся к окну и снова начал щелкать камерой.
На ночевку остановились на берегу озера. Миша предложил было заночевать в одном из близлежащих поселков, но Тагильцев, видимо, всерьез настроился на единение с природой. В багажнике машины обнаружился не только запас продовольствия, но и брезентовая палатка, спальные мешки и прочие необходимые для стоянки на открытом воздухе вещи. Втроем, вместе с немногословным Ачаем, они установили палатку, развели костер, наскоро поужинали разогретой в котелке тушенкой.
Ночь опустилась на горы быстро. Казалось, еще несколько секунд назад пламенел закат, окрашивая далекие снежные шапки в оранжевые и багряные цвета, и вот уже небо сделалось черным и блестящим, словно крышка рояля. Гладь озера, еще недавно отражавшая горные вершины, померкла. Из-за угрюмого утеса выкатилась луна, белоснежная и холодная. Высыпали звезды, удивительно яркие, трепещущие в ночном воздухе. Опустилась холодная тишина, такая кромешная и первозданная, какая, должно быть, стояла в мире в день сотворения.
Ачай вскоре ушел в машину, спать. Тагильцев и Грушин задержались у костра. Миша поминутно передергивал плечами от холода и прикладывался к бутылке с шотландским виски. Поначалу он еще держал себя в руках — не хотелось в первую же ночь нажраться в слюни. И так уже в аэропорту показал себя, этот Тагильцев еще решит, что с ним совсем не стоит иметь дела, и отправит его назад без выходного пособия. Однако вскоре Грушин заметил, что Санек и сам не прочь слегка разогреться под луной. Не, ну а что там, все ясно — задолбался мужик в Москве, стрессы сплошные, а тут раз — и ночь, звезды, природа, мать ее за ногу.
Через некоторое время Михаил обнаружил, что язык его ворочается уже с трудом. Однако, несмотря на некоторые возникшие трудности с речевым аппаратом, их взаимопонимание с Александром, напротив, лишь ширилось и крепло. Вскоре они уже общались как закадычные друзья.
Во всем теле, утомленном долгой тряской в автомобиле по горным дорогам, разливалась приятная истома. Ноги отяжелели, и усилие, которое необходимо было сделать над собой, чтобы подняться и дойти до палатки, казалось невероятным.
Александр задрал голову и несколько секунд смотрел на небо, туда, куда взлетали оранжевые искры костра в нелепом стремлении допрыгнуть до самых звезд.
— Ничего себе, какие яркие, — пробормотал наконец он. — А в Москве их так хорошо не видно.
— Ну ты даешь, там же освещение круглые сутки. Фонари там всякие, подсветка зданий, — со знанием дела объяснял Миша. — Заглушает свет… В смысле — забивает… засвечивает… Черт, как это сказать?
Он так и не смог отыскать в хмельном мозгу нужное слово и махнул рукой. Впрочем, Тагильцев, кажется, достиг уже аналогичного состояния и понимал попутчика с полуслова.
У костра вдруг возникла смутно различимая в темноте фигура. Миша испуганно поморгал и узнал наконец их проводника.
— А-компот! — радостно вскричал он. — Садись, выпей с нами.
— Нужно спать! — строго сказал Ачай, сощурив свои и без того узкие глаза. — Завтра рано, дорога…
— Идем, уже идем, — заверил его Александр. — Ладно, Мишаня, — он поднялся. — Надо в самом деле ложиться.
— Угу, — кивнул Миша. — Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть».
Уже забираясь в палатку, он краем глаза увидел, как Тагильцев, отойдя чуть в сторону, вытащил мобильник и принялся кому-то названивать. И как только сеть здесь умудрился поймать? Поднес трубку к уху, о чем-то спросил, выслушал ответ и снова помрачнел.
На следующий день Ачай разбудил их чуть свет. Дорога тянулась и тянулась, места становились все безлюднее. По пути больше не встречалось ни поселков, ни деревень. Даже пастухи со стадами перестали попадаться на глаза. Миша, периодически вспоминая, что на него возложены функции гида, выпячивал грудь вперед и с гордым всезнающим видом указывал вдруг куда-то рукой:
— Внимание на судне, справа по борту гора Белуха. Местная достопримечательность типа. Разные здешние духовидцы считают, что там находится один из входов в Шамбалу.
— И что это значит? — Тагильцев, прищурившись, вглядывался в сверкающую на солнце покрытую снегом горную вершину.
"День полнолуния" отзывы
Отзывы читателей о книге "День полнолуния". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "День полнолуния" друзьям в соцсетях.