Мелодия все лилась, а я невольно покосилась на рыжеватого поддавшего игрока, который привлек мое внимание. И уловила кое-что интересное. Этот мужчина не то чтобы пожирал певицу глазами, наоборот, сидел, откинувшись в кресле, с равнодушно-доброжелательным видом, только вот видно было, как из-под тяжелых полуопущенных век он ловит каждое малейшее ее движение, каждый поворот головы. Любопытно, где только не встретишь поклонников классической оперы!

Мужчина меж тем заметил мой взгляд и вопросительно вскинул брови. Я, не желая нарушать повисшую в зале казино благоговейную тишину, в которой звучал только волшебный голос Левиной, кивнула на игровой стол, как бы спрашивая, согласен ли он принять меня в игру. Он тут же размашистым жестом указал мне на противоположное кресло и растянул губы в самой радушной улыбке, давая понять, что мне за этим столом будут крайне рады. Я улыбнулась в ответ и опустилась на предложенное мне место.

Меж тем Мария допела арию. Последние едва слышные шелестящие слова прокатились по залу, мелодия смолкла, и она горделиво вскинула голову, встречая аплодисменты. Мужчина, сидевший напротив меня, несколько раз громко хлопнул в ладоши и тут же отвернулся от сцены, словно мгновенно потеряв всякий интерес к происходящему. Сейчас должна была начаться новая партия, и теперь уже очевидно было, что каким бы поклонником оперы он ни был, игра интересовала его куда больше.

— Хеллоу, — обратился он ко мне на ломаном английском. — Do you speak English?

— Yes I do, — отозвалась я.

Совершенно ни к чему было признаваться этому случайному партнеру по игре в том, что мы с ним земляки. Слава богу, за годы, проведенные за границей, говорить по-английски я научилась без акцента, так что вычислить мой блеф этот рыжеватый мужлан мог вряд ли. Меня же эта уловка избавляла от идиотской сцены братания, которая непременно должна была возникнуть в противном случае. Собеседник мой был явно навеселе, к тому же настроен раздражающе дружелюбно.

— Miss… What is your name? — залопотал он.

И я, сдержанно улыбнувшись, ответила:

— Jane.

— Михаил, — представился мой партнер по игре. — По-вашему, Майкл.

— Michael, — понятливо повторила я.

Тем временем у крупье в руках забегали, запорхали карты. Он ловко перемешал две колоды и протянул мне — снять. И я аккуратно сдвинула стопку карт, слегка задев их рукавом ярко-красного пиджака. Игра началась.

В первом коне мне не повезло, под конец я, растерянно вздохнув, подвинула в сторону Михаила стопку фишек. А тот, ухмыляясь, заговорил на какой-то дикой смеси русского и английского.

— Ох, мне очень жаль, мисс. So sorry. Я не нарочно, честное слово. Обыгрывать такую красивую девушку… Как-то даже не интеллигентно…

Но я лишь качнула головой, давая ему понять, что все в порядке, и решительно кивнула на предложение крупье сыграть еще один кон. Проиграв во второй и в третий раз, я в отчаянии вцепилась пальцами в сумочку. Кругом все так же шумело, звенело, гудело. Мигали разноцветные огни, и из-за отсутствия окон никак невозможно было определить, сколько времени ты уже провел в казино. Я тревожно заозиралась по сторонам и начала судорожно крутить в пальцах последнюю оставшуюся фишку.

— Мисс Джейн, может, вам хватит уже? — любезно наклонился ко мне через стол Михаил.

Весь такой бескорыстный, трепетный защитник азартных девушек. Но я упрямо покачала головой, приложила к губам свою последнюю фишку и выложила ее на стол. Потом сжала губы и уставилась на руки крупье так, словно молилась про себя, чтобы они принесли мне удачу. Тот снова протянул мне карты, и я, плавно взмахнув рукой, сдвинула на себя часть колоды.


Прошло каких-то десять минут, и вот уже до сих пор сладостно ухмылявшийся Миша в растерянности смотрел на выложенную перед ним комбинацию карт. Затем переводил взгляд на мои карты, снова на свои, недоверчиво тряс головой, щурился и бормотал что-то. Я же, радостно взвизгнув, сгребла к себе через стол все лежавшие на нем фишки, пролепетала что-то про «новичкам везет», поспешно попрощалась и выскользнула из-за стола. Теперь действовать надо было быстро, пока ошалевший Миша не пришел в себя и не попытался меня догнать и предложить отыграться. Я нырнула в толпу, собравшуюся у одного из столов, и, спрятавшись за спинами, отточенным движением вывернула двусторонний пиджак темно-серой стороной вверх. Надела его, на волосы же набросила легкий шарф. Пару секунд назад я еще была яркой блондинкой в алом пиджаке, запоминающейся, бросающейся в глаза. Сейчас же, вся в сером и с прикрытыми шарфом волосами, я мышью шмыгнула к выходу и никем не замеченной вышла из казино. В сумочке моей, лаская слух, побрякивали выигранные фишки, обменять которые я собиралась в более спокойной обстановке.

Теперь такси, номер в незаметной заштатной гостинице, притаившейся на самой границей с пустыней, и спать, спать…


Лас-Вегас всегда поражал меня своими контрастами. Сияющий огнями Стрип — множество игорных заведений на любой вкус, расцвеченных, нарядных, словно леденцы, завернутые в красивую упаковку, чтобы жадные до сладкого дети вожделели их еще сильнее. И тут же бары, клубы, наповал сражающие затейливой шоу-программой и почти дармовой выпивкой. Все средства хороши, для того чтобы клиент созрел и в приятно-расслабленном состоянии завалился в ближайшее казино.

Но из окна моей гостиницы всего этого было не видать. Находилась она в одном из отдаленных от центра районов, где не было ничего, кроме выгоревших домишек, пыльных улиц и зудящей скуки. Чуть ли не сразу за оградой начиналась высохшая, безжизненная пустыня. И сейчас, утром, видно было лишь, как сухой ветер гоняет по песку спутанные комья желтой травы.

Селиться в этом богом забытом захолустье, где в основном кантовалась лишь мексиканская обслуга, мне было на руку. Меньше вероятность столкнуться в коридоре отеля с кем-нибудь из моих случайных партнеров по игре. Те предпочитали фешенебельные отели в центре, сюда же развеселые и богатые туристы почти никогда не забредали.

Проснувшись утром, я пересчитала свой вчерашний выигрыш и, прикинув в уме, сколько получу за эти фишки в кассе, удовлетворенно улыбнулась. Десять тысяч долларов. Бедняга Миша, наверное, никак не ожидал такого завершения вечера, садясь играть с наивно хлопающей глазами блондинкой. Откуда же ему было знать, что в рукаве моего приметного алого пиджака скрывается портативная камера. Ловкость рук и применение сверхсовременных технических средств, а также толика актерской игры и неплохие знания из области человеческой психологии — и вот, выигрыш у меня в кармане. Эх, не дожил до нашего времени мой знаменитый папаша, профессиональный катала, вот бы развернулся.

Я не то чтобы хорошо его помнила — так, остался в памяти смутный образ высокого мужчины с крупными, но при этом удивительно ловкими, чуткими руками. В нашей с матерью квартире он появлялся наездами. И каждый раз устраивал праздник — сорил деньгами, заваливал подарками, тащил нас в кино, в театр, по магазинам. Чтобы затем снова исчезнуть на несколько месяцев. Мать обожала его до самозабвения — видимо, было в нем что-то, этакая привлекательность отрицательного героя, заставлявшая даже разумных, в общем-то, женщин совершенно терять от него голову. И когда однажды он так и не вернулся, а вскоре до нас от многочисленных его дружков дошли слухи о том, что отец погиб — заигрался, обставил в карты не того человека и получил в результате перо в печень, — мать как-то разом погасла, постарела и с этих самых пор больше не жила, а доживала.

Я, разумеется, временами мечтала об отце — таком же, как у моих школьных подруг. О верном друге и защитнике, который учил бы меня кататься на велике, удить рыбу, выжигать по дереву. Который гонял бы моих кавалеров и ругал за двойки. Впрочем, с годами выяснилось, что то, чему успел научить меня мой непутевый папаша, пригодилось мне в жизни куда больше, чем одобряемые обществом детские забавы. Это ведь он когда-то, видимо понятия не имея, чем заниматься с детьми, но желая принять какое-никакое участие в моем воспитании, научил меня проделывать съемку с подменой, тасовать карты «ласточкиным хвостом», крапить и метить карты, прятать их в рукаве и извлекать при необходимости. Похоже, я уже тогда, в детстве, унаследовав от отца чувствительные пальцы, освоила эти приемы в совершенстве. А с годами лишь приумножила свое мастерство, добавив к испытанному новые техники и компьютерные разработки.

Вот только заняться семейным ремеслом я предпочла не на просторах нашей необъятной родины, а за границей. И декорациями мне, в отличие от отца, служили не вагоны поездов дальнего следования и подпольные карточные притоны, а респектабельные клубы и фешенебельные казино. Отбыв в Израиль вслед за одним доверчивым влюбленным лопухом, я вскоре разжилась израильским паспортом, и теперь вот уже четыре года жила перелетной жизнью, переезжала с места на место, срывая небывалые куши в самых разных игорных заведениях мира, и до сих пор ни разу еще не попадалась. Мне нравилась эта кочевая жизнь, полная азарта, страсти, риска и легких денег. И если и посещал меня порой страх оказаться раскрытой, то я умело заталкивала его подальше и вечером отправлялась покорять очередное эльдорадо. Порой, правда, мне приходило в голову, что можно было бы действовать куда эффективнее и зарабатывать еще больше, если бы у меня появился напарник. Но мысль о том, что придется кому-то довериться, положиться на чьи-то навыки, самообладание и умение работать в паре, смущала. Мне проще было одной — рассчитывать только на себя, доверять только себе. Пусть это и несколько ограничивало возможности игры и снижало потенциальные барыши, но так мне было спокойнее.

В этом, наверное, и заключалась вся суть моей тяги к большим деньгам. Я не была падка на роскошь, брендовые шмотки и бриллианты. Но деньги могли дать то, чего мне так не хватало всю мою жизнь, — ощущение надежности и спокойствия. И я твердила себе, что однажды, когда на руках у меня окажется достаточная сумма, я навсегда завяжу со своим опасным ремеслом, осяду где-нибудь в теплых краях и буду неспешно любоваться закатом, потягивая прохладные коктейли и никуда не спеша. Однако до всего этого было еще очень далеко, а пока что меня ждала работа.