Ричард шагнул навстречу девушке, широко раскрыв зеленовато-золотистые глаза, исполненные мечтательного восторга, и она почувствовала, что он очень дорог ей. Мужественный и сильный, он двигался ровно и уверенно, несмотря на раненую ногу, не позволяющую ему выразить в танце нюансы своих чувств, как это сделала она. Забыв обо всем на свете, Каролина кружилась посреди поляны и жаждала лишь одного — чтобы Ричард поцеловал ее.

Но он стиснул руку девушки. Каролина затрепетала, и по всему ее телу пробежал огонь. Она успела, однако, подумать о том, что ощутил в этот момент Ричард.

— Пошли, Титания — царица фей! Пора вернуться из сказки в мир людей!

Каролина мучительно пыталась преодолеть трепет и обрести дар речи. Тогда она призналась бы Ричарду в любви. Девушка не сомневалась, что его не рассердит этот глупый порыв и он все поймет, даже если не ответит ей взаимностью.

Но почему же одеревенел язык? Куда исчезли необходимые слова в самый ответственный в ее жизни момент? Рассудок убеждал Каролину, что сейчас нельзя говорить о любви: ведь она помолвлена с другим! Да и вообще это не подобает леди.

Но сейчас Каролина всей душой жаждала высказаться, понимая, что другого такого случая может и не представиться. А как несправедливо, если столь сильное чувство не найдет выхода!

Между тем они достигли опушки и вышли на открытое пространство перед усадьбой, так и не проронив ни слова. Как обычно, Роберт стоял и ждал, пока девушка дойдет до дверей. На пороге Каролина обернулась. Ричард помахал ей рукой, повернулся и исчез за деревьями. Она тяжело вздохнула и понурилась, охваченная глубокой печалью. Если у нее не нашлось слов, чтобы выразить свою любовь сразу же после магического танца, значит, она никогда уже не решится на столь безрассудный поступок. С окаменевшим лицом, напоминающим трагическую маску, девушка направилась в спальню, чтобы переодеться к ужину.


Переполненный бурными чувствами, Ричард долго бродил по лесу. Каролина затронула заветные струны его души еще в тот чудный миг, когда он увидел исходящий от нее солнечный свет. А завораживающий танец этой феи, необычайный и прекрасный, потряс молодого человека. Еще никогда и никого Ричард не желал столь страстно, как эту девушку, предназначенную злым роком в невесты другому. Провести вместе столько дней, забыв о том, что она связана обязательствами, и рискуя навлечь на себя осуждение окружающих, было полным безумием. Ричард усмехнулся: если слухи об их встречах дошли бы до лорда Рэдфорда, оскорбленный барон мог бы вызвать его на дуэль и это убило бы Каролину.

Наблюдая за девушкой, капитан пришел к выводу, что она не любит лорда Рэдфорда. И скажи Каролина об этому ему сама, он бы не задумываясь сделал ей предложение. Ричард знал, что это не по-джентльменски, но ради такой девушки готов был на все. Она пробудила в нем неукротимую страсть.

Ричарда пленила тонкая натура Каролины, ее чистота и необычайный талант. Рядом с этой девушкой он испытывал подлинное блаженство. Его приводил в восторг звонкий смех Каролины, умиляла ее мечтательность, забавляли шутки. Охваченный необъяснимой нежностью, он мечтал целовать ее милое лицо и губы, пухлые, как бутон розы.

Но Ричард не мог позволить себе подобных вольностей, не зная о том, что она чувствует к нему. Каролине явно доставляло удовольствие его общество, но, возможно, это объяснялось их любовью к музыке. Девушка не осознавала, насколько она привлекательна, и наверняка не догадывалась, какие чувства он питает к ней.

Капитан поймал себя на том, что насвистывает песенку «Зеленые рукава», в которой отвергнутый влюбленный сетует на свою судьбу. Слова не совсем подходили к данному случаю, но душещипательный мотив оказался прилипчивым, впрочем, как и навязчивые воспоминания о волшебном танце, исполненном Каролиной.

Хромота Ричарда заметно усилилась, и когда он вернулся в усадьбу после долгой прогулки, его раненая нога сильно ныла от сырого вечернего воздуха. Он подумал, что, пока не поздно, надо непременно выяснить отношения с девушкой. Капитан никогда не простил бы себе, если бы из-за нерешительности потерял Каролину. Не зря же ему всегда покорялись даже неприступные вражеские бастионы!


В этот вечер капитан был необычайно задумчив и молчалив. Осведомившись у дворецкого Самерса, нет ли корреспонденции из Лондона, Ричард погрузился в размышления. Реджинальд подумал было, что капитан сердится на него из-за некрасивой утренней сцены, но потом заподозрил, что дело в чем-то другом, и задавать вопросов не стал.

Деревенская жизнь уже надоела Реджинальду, и ему хотелось поболтать. Однако Ричард не откликался на его неоднократные попытки завести разговор о скачках, боксерских матчах, легкомысленных девицах, картах и других забавах. Изрядно выпив за обедом и ужином, Реджинальд впал в мрачное настроение и злобно пробурчал, когда Ричард поднялся из-за стола:

— Вы скучный пес, Далтон! Нет, пожалуй, задумчивая корова, жующая жвачку.

Поняв, что он затевает ссору, Ричард вскинул бровь.

— Не правильнее ли сказать «бык»?

— А еще вернее — «мерин»! — осклабился кузен. К его удивлению, капитан искренне расхохотался.

— Да будет вам, Давенпорт! Вы меня огорчаете. Вы же не мальчишка, чтобы обзывать меня евнухом! Придумайте что-нибудь поумнее.

Реджинальд остыл, почувствовав невольное уважение к человеку, столь безразличному к оскорблениям.

— Как же разозлить вас, Далтон? Даже не верится, что в армии вас не научили драться.

— Я лучше умолчу о своих слабостях, чтобы не вовлечь вас в соблазн проверить их, — улыбнулся капитан. — Не дай мне Бог убить вас в драке.

— Вы собираетесь драться один или со сворой приятелей? — вспыхнул кузен. — Я одержу верх над любым соперником в честном бою — на пистолетах, шпагах или кулаках. Недавно я побил самого Джексона в его салоне!

— Ах да, это одно из тех мест, где светские господа играют в драку!

— Играют? — разъярился Реджинальд.

— Не знаю, как иначе это назвать. Вы правы, армия кое-чему научила меня. Мой девиз таков: избегай ненужной драки, но если уж ввязался в нее — побеждай.

Реджинальд от волнения отхлебнул прямо из горлышка.

— Я хотел пригласить вас на кулачные бои, которые устраиваются завтра в одном местечке под Бристолем, но теперь, боюсь, они покажутся вам детской забавой.

— Представьте, вы правы! Я занятой человек и не могу тратить время на пикники. Но так или иначе, спасибо за приглашение. — Ричард изобразил разочарование, хотя был рад избавиться от непредсказуемого и злобного кузена хоть на день-другой. — Желаю получить удовольствие от бокса! Только не заключайте пари на Корнуолца: говорят, он сейчас не в лучшей форме!

Реджинальд проводил хромающего капитана удивленным взглядом: откуда этому дьяволу известно, кто боксирует в Бристоле? Пожав плечами, он потянулся к бутылке.


В этот вечер время словно остановилось. Джейсон хмурился, поглядывая на Каролину, а Джессика смотрела на племянницу с явным удивлением. Каролина же прятала глаза, а после ужина поспешила удалиться в спальню, сославшись на мигрень.

Но, оказавшись одна, девушка не спешила облачиться в ночную сорочку. Взяв лютню, она стала вполголоса напевать старинную балладу — одну из тех, которые днем пела вместе с Ричардом. Каролина так увлеклась, что не услышала, как в комнату вошла тетушка.

Застыв возле двери, Джессика молча слушала, как племянница исполняет грустную песенку:


Я знаю, куда я иду, и знаю, кто рядом со мной!

Я знаю, кого я люблю, и знает он, чьей я стану женой…


Время приближалось к полуночи. Джессика на цыпочках вышла. Вскоре Каролина отложила лютню, но не легла. Взяв перо и лист нотной бумаги, она принялась за работу. Лишь незадолго до рассвета девушка сомкнула усталые глаза. Прошла еще одна ночь, но впереди у нее была целая жизнь.

Глава 11

Джейсон тихо крался по коридору, еще полутемному в предрассветный час. Хорошо зная этот кратчайший путь к конюшне, он полагал, что Джессика едва ли вздумает совершить верховую прогулку в такую рань. И хотя их дороги в последние три дня странным образом пересекались в конюшне, это получалось совершенно случайно, поскольку заранее они не договаривались о встрече. Из комнаты донеслось приглушенное проклятие;

Джейсон остановился и постучал. Джессика распахнула дверь, уже одетая в облегающие штаны и белоснежную рубаху.

— Ах, это вы, барон! А я подумала, что кто-то из прислуги! — Она изобразила удивление.

— Я услышал какие-то странные звуки и подумал, что вам нужна моя помощь. — Джейсон улыбнулся, изо всех сил стараясь не смотреть в вырез рубахи.

— Вы поспели вовремя! Входите! — Джессика отступила на шаг и впустила барона в свою спальню.

Подойдя к широкой кровати, она указала на балдахин.

— Даже не представляю, что мне с этим делать! Джейсон нахмурился: уж не слишком ли рано он встал? Клубок оранжевого цвета, свернувшийся на балдахине, ожил, раскрыл на удивление большую пасть, полную острых, как иглы, зубов, и громко мяукнул. Котенок явно был очень зол.

— Он вскарабкался туда и не может слезть, — пояснила Джессика. — Ума не приложу, как его снять. Вставать на ваши хрупкие стулья с парчовой обивкой я не решаюсь, но если оставить кота там, он либо сломает себе шею, либо разорвет когтями шелк.

— Позвольте мне! — Джейсон подошел к кровати и привстал на цыпочки. Рыжий чертенок показал коготки и зубки, но стоило только барону прикрикнуть на него:

"Уэлсли, тихо!» — как котенок дал взять себя в руки. Джейсон опустил его на ковер и погладил по головке. Котенок довольно заурчал.

— Он, как я догадываюсь, постоянно попадает в какие-то неприятности?

— Вы угадали, милорд! — улыбнулась Джессика. — Он как маленький ребенок: появляется в самый неожиданный момент, передвигается с непостижимой скоростью и начинает ласкаться, видя, что вы готовы свернуть ему шею.