Просмотрев лист, Ричард сел за фортепиано и начал играть. Увлекшись, он не услышал, как в гостиную вошла Каролина и испуганно застыла в дверях. Ощутив спиной ее присутствие, Ричард оборвал игру и обернулся.

Каролина сделала несколько робких шагов к нему.

— Добрый день. Извините, что помешала вам. Я только на минуту, за своей папкой… Позволите? Ричард встал.

— Простите, если я вас чем-то огорчил. Я плохо исполнил вашу сонату? — Он окинул девушку изучающим взглядом.

— Вы не имели права исполнять ее! — вдруг возмутилась Каролина. — Немедленно верните мне ноты, и я уйду!

Взяв девушку за подбородок, Ричард взглянул в голубые глаза, полные слез.

— Почему вы плачете? Я вовсе не хотел обидеть вас! Что дурного в том, если кто-то сыграл ваше сочинение?

— Вы смотрели на меня как на безумную! Отдайте мне ноты и никому не рассказывайте о случившемся! Я больше не потревожу вас, не беспокойтесь!

Слезы текли по щекам девушки, и она дрожала как осиновый лист. Ричард подвел ее к диванчику и, усадив на него, дал носовой платок. Каролина разрыдалась и упала ему на грудь. Он погладил ее по плечу и спросил:

— Вы способны сейчас разговаривать? Каролина вытерла слезы и шмыгнула покрасневшим носиком.

— Да.

— Моя славная девочка! Я не хотел оскорбить вас взглядом, поверьте! Я растерялся так, как если бы в комнату вошел Моцарт или Гендель. Я впервые вижу живого гения! Возможно, мне следовало отвесить вам глубокий поклон или даже упасть перед вами на колени, сбросить с плеч сюртук и расстелить его у ваших ног…

Каролина улыбнулась дрожащими губами.

— Если бы сюда вошел Моцарт, пришлось бы позвать священника или журналистов: ведь вот уже двадцать пять лет как он мертв.

— Ну вот, так-то лучше, — одобряюще улыбнулся Ричард. — Я совершенно случайно обнаружил вашу сонату, и она поразила меня. Лиризм Моцарта сочетается в ней с силой Бетховена, но на всем лежит печать вашей индивидуальности. Это сочинение выражает все человеческие эмоции, от безграничного счастья до смеха и ярости. Гениально!

— Вы это серьезно? — Девушка недоверчиво взглянула на него. — Может, вы считаете, что женщина не должна сочинять музыку?

— Кто вам такое сказал, моя дорогая? — удивился Ричард. — Кто внушил вам, что творец должен стыдиться своих творений?

Каролина смущенно потупилась, теребя в руке платок.

— Мне так стыдно, что я расплакалась! Это мачеха внушила мне, что сочинять музыку — не женское дело. Она утверждала, что общество с отвращением отвернется от меня, если кто-то узнает о моем увлечении. Ведь пока еще ни одна женщина не прославилась как композитор… А отец пришел в ярость, застав меня за сочинением музыки. Он порвал ноты и швырнул обрывки мне в лицо, да еще обозвал меня проклятым синим чулком. Отец требовал, чтобы я поклялась никогда впредь не заниматься ничем подобным. Но я ему так ничего и не пообещала… — Каролина уставилась на свои руки и поморщилась. — Я знала, что рано или поздно нарушу клятву, поэтому благоразумно промолчала: отец не допускает и мысли о том, что дети поступят вопреки его воле. После того разговора с ним я стала очень осмотрительна — тщательно прячу все свои сочинения.

Разгневанный Ричард не понимал: как можно проявлять такую жестокость к одаренной девушке? Не желая расстраивать Каролину еще больше, он сочувственно спросил:

— Кто-то знает о вашем увлечении?

— Моя тетя. Джессика убеждена, что женщина может быть композитором. И мой учитель музыки синьор Ферранте того же мнения. Он советует мне опубликовать мои сочинения, но я не осмеливаюсь.

— Чего вы опасаетесь? Воспользуйтесь псевдонимом, если хотите скрыть свое имя. Нельзя лишать людей возможности наслаждаться вашими творениями.

— Вы и в самом деле находите мои сочинения достойными внимания публики? Синьор Ферранте тоже так считает, но мне кажется, он просто не хочет меня огорчать.

— Сонаты великолепны, уверяю вас! — с жаром воскликнул Ричард. — Они вполне могут соперничать с творениями лучших европейских композиторов. К сожалению, я не могу один сыграть ваш квартет, но он тоже произвел на меня сильное впечатление. Если не возражаете, я перепишу некоторые ваши музыкальные сочинения, чтобы иногда играть их для души.

Каролина просияла от этих слов, и Ричард улыбнулся: такое выражение лица бывает у матери, гордой от того, что ее ребенка похвалили от чистого сердца.

— Во второй части сонаты ми минор я не разобрался в каденции, — сказал он. — Не покажете ли, как играть этот пассаж?

Его расчет оказался верен — слезы Каролины высохли, и она живо откликнулась:

— С удовольствием!

Когда пальцы девушки запорхали по клавишам, Ричард несколько растерялся, не зная, за чем следить: за виртуозной техникой или за сменой чувств на лице Каролины. Она вкладывала в исполнение своей сонаты всю душу, причем играла с поразительной легкостью. Ее длинные пальцы были на удивление гибкими и сильными. Ричард впервые подумал, что только композитор способен верно передать смысл и настроение своего произведения.

Закончив играть, девушка обернулась к Ричарду. Быстро приблизившись и поцеловав ее руку, он тихо сказал:

— Благодарю вас, вы вновь позволили мне насладиться божественной красотой, о которой я не мог и мечтать.

Каролина зарделась, однако руку не отняла. Приятное тепло разливалось по всему ее телу, и казалось, оно исходит из самого сердца этого обаятельного и сильного мужчины с глубоко посаженными глазами. Своим спокойствием и вниманием он в считанные минуты рассеял все тягостные сомнения и страхи Каролины, и она была признательна ему за это.

Застенчивая девушка и не подумала о том, что выходит за рамки приличий. Только сообразив, что ведет себя чересчур смело, Каролина осторожно высвободила руку, сохранившую ощущение его поцелуя, и сказала:

— Мне пора. Я ведь забежала за нотами. Если хотите, оставьте себе листы, которые вам больше всего понравились, и перепишите. Я заберу их в другой раз.

Ричард проводил ее до дома. И лишь очутившись в своей комнате, Каролина вспомнила приятное ощущение от его легкого поцелуя. Она вздохнула. Ах, если бы Джейсон хоть немного походил на капитана Далтона! С Ричардом ей легко и приятно! Они так хорошо понимают друг друга! С ним Каролина не испытывала никакой скованности. А сколько у них нашлось интересных тем для непринужденной беседы! Капитан поведал ей массу увлекательных историй. Он побывал во многих странах — не только в Испании, но и в Италии, Ирландии, Австрии и даже в Северной Америке. Ричард столько повидал за свою жизнь, что умел найти общий язык с любым человеком. Для Каролины знакомство с ним стало настоящей отдушиной: она давно тяготилась опекой родителей и непрошеными советами окружающих. Родители были вечно недовольны Каролиной, а Джейсон явно намеревался поработать над девушкой, которой предстояло стать его женой.

Она мечтательно подумала о том, как повернулась бы ее жизнь, если бы встреча с Ричардом Далтоном произошла до ее помолвки с лордом Рэдфордом. Ах, если бы не долги отца! Но почему Каролина должна стать жертвенным ягненком? Живо представив себе, как ее кладут на каменный алтарь у ног языческого истукана, девушка рассмеялась. Лорду Рэдфорду, конечно, не понравилось бы такое сравнение, но уж очень он напоминал порой разъяренного языческого божка!

Глава 10

Джейсон проснулся на рассвете и с удовольствием потянулся. Как приятно вновь оказаться в собственном доме после продолжительного отсутствия! Он планировал вернуться раньше, но его удержали неожиданно возникшие дела. Из Лондона Джейсон привез с собой Джорджа Фицуильяма: они прибыли, когда прислуга еще спала. Джордж привык вставать поздно, и Джейсон не рассчитывал увидеть его раньше десяти утра.

Поднявшись, он взглянул на светлеющее небо. Птицы встречали восход радостным щебетом, вдали величественно раскинулись холмы, подернутые дымкой. Лето выдалось прекрасное и обещало завидный урожай. Подумав, достаточно ли выпало дождей, Джейсон надел костюм для верховой прогулки и отправился на конюшню.

Барон слегка нахмурился, не увидев в стойле своего любимого Цезаря. В столь ранний час конюх вряд ли взял коня на разминку. Уж не ездит ли на нем тайком кто-то из молодых деревенских парней? Решив проверить свое подозрение позже, Джейсон оседлал крупного чалого мерина, которого прочил для охоты, и, вскочив в седло, поскакал навстречу солнцу.

Свежий ветерок и солнечные лучи приятно ласкали лицо. В Лондоне барон притворялся скучающим светским львом, но эта роль быстро наскучила ему. Джейсона влекло на природу, в родовое имение, очень дорогое его сердцу.

Внезапно барон увидел вдали на горе своего жеребца. Прищурившись от солнца, он попытался разглядеть наездника, но так и не сумел. Кто же посмел взять без разрешения его любимца? Пришпорив лошадь, Джейсон поскакал в гору. Он понимал, что, попытайся наездник скрыться, ему наверняка удалось бы: Цезарь славился на всю округу своей резвостью.

Подъехав поближе, барон заметил огненно-рыжие волосы седока и сразу все понял. В седле сидела Джессика, в простых штанах и рубахе. На вид ей было не более семнадцати лет, она почти не изменилась за минувшие годы и посматривала на Джейсона с лукавой ухмылкой подростка, пойманного с поличным.

Еще не подавив до конца гнев, лорд Рэдфорд тем не менее улыбнулся:

— Надеюсь, мой любимец доставил вам удовольствие?

— Вы сами позволили мне брать лошадей из конюшни, милорд! — с вызовом ответила Джессика. — И предоставили свободу выбора.

— По-моему, вы не преминули воспользоваться этой возможностью. — Джейсон окинул насмешливым взором ее костюм.

— Извините, милорд, я никогда не решилась бы посягнуть на права хозяина дома. Однако вы так долго отсутствовали, что я забыла, кто владелец имения.

— Будем считать, что вы наказали меня за недостаточное внимание к гостям, — ухмыльнулся Джейсон. — Признаю свою вину и прошу меня помиловать! Я не собирался отлучаться надолго, но меня задержали дела. И не думайте, что меня удивил ваш необычный наряд. Бабушка частенько говорила мне, что уже во времена ее молодости леди позволяли себе ездить в мужском седле. Более того, она находила современные правила приличия лицемерными и обременительными.