Мария Эльнорд - Демон

Ни одного пропущенного звонка или сообщения. Кажется, вчерашняя неприятная встреча была всего лишь выдумкой. Но, несмотря на то, что Рик не проявляет активности и, скорее всего, решил попросту напугать меня, я понимаю, что мне нужно рассказать Адаму правду.

Спускаясь вниз, чувствую запах бекона. Адам деловито ходит по кухне и колдует над сковородкой, добавляя специи и пробуя на вкус. Я сажусь за стол и внимательно наблюдаю за его движениями и не могу оторваться. Парень, которого в универе желают девушки и ненавидят парни, проводит утро со мной, с самой простой и неприметной девушкой, готовя завтрак. Мы выглядим, как обычная пара, и от этого становится тепло на душе.

Это больше, чем просто утро.

Он ставит передо мной тарелку с поджаренными охотничьими колбасками, завернутыми в бекон, и ароматным омлетом с кусочками мяса. Такой порцией можно наесться на целый день, я и половины не съем за раз. По глазам Адама видно, что он доволен собой, и мне в голову приходит мысль. Я съедаю немного омлета с колбаской и решаю проучить его. Беру в руки тарелку и демонстративно поднимаю ее над полом.

Сколько посуды он разбил в моем доме? Думаю, я имею право поквитаться. Жалко, конечно, ведь это и впрямь очень вкусно. На лице Адама появляется каменная гримаса.

– Давай, – подначивает парень, кивая на тарелку, – рискни.

Я уже размыкаю пальцы, готовясь кинуть блюдо на пол, как вдруг слышу щелчок замка и звук открывающейся входной двери.

Тарелка возвращается обратно на стол, и я напрягаюсь. Сердце моментально начинает выбивать рваный ритм на моих ребрах. Я вскакиваю со стула и подбегаю к Адаму, прячась за его широкой спиной. Кинг тихо посмеивается, сидя на месте и продолжая поедать свой завтрак. По коридору разносятся шаги, отчего я испытываю тревогу.

– Адам? – слышу приятный мужской голос и сразу же понимаю, кто это.

– Мы здесь, – спокойно отвечает парень.

Что страшнее: столкнуться с отцом своего парня в его одежде? Или же вообще впервые увидеться с отцом?

– Мы? – доносится напряженный вопрос, и на кухне появляется он.

С первых секунд я чувствую: это он, мой отец. Красивый, подтянутый, в строгом костюме, немного взволнованный. В темных волосах виднеется седина, у глаз залегли морщинки, но он все равно выглядит прекрасно, будто сошел с красной дорожки.

Папа!

Без сомнений. Я будто смотрю в зеркало. Выхожу из-за спины Адама и вижу эти глаза. Джон подходит ближе, и наши взгляды встречаются.

«У тебя его глаза», – вспоминаю слова Кинга.

– Не может быть… – уголки его губ медленно ползут вверх.

Адам встает и обнимает мужчину, похлопывая его по спине.

– Знакомься, – говорит он, – Эмили – моя девушка и твоя…

– Дочь, – перебивает его Джон.

Он подходит ко мне и заключает в теплые объятья. Я вдыхаю запах его парфюма, какой-то знакомый, родной аромат. На глаза наворачиваются слезы, но я вовремя беру себя в руки.

Вот бы мама была здесь.

– Голоден? – спрашивает Адам.

– Нет, я поел по дороге домой. А где Сарра?

Он ничего не знает?

– Она пропала год назад, – сухо отвечает Адам, убирая грязную тарелку в посудомойку.

Джон смотрит на меня, и я замечаю в его взгляде трагические нотки. Прошло восемнадцать лет, а у него, видимо, еще остались чувства к моей матери. Он расстроенно садится за стол и хватается за голову. Я вижу, как из-под рукавов на его руках выглядывают татуировки, чем-то схожие с рисунками на коже Адама. Только вместо птицы на ладони изображен портрет Сальвадора Дали. В карих глазах проносятся все эти восемнадцать лет, и каждый день, проведенный с моей мамой.

Адам гремит посудой в посудомойке, немного нервно переставляя ее с места на место.

– Как все это произошло? – тихо спрашиваю я, и Джон поднимает на меня грустный взгляд.

Тарелка выскальзывает из рук Демона и разбивается вдребезги.

– Дьявол, – выругивается Адам и выносится из кухни.

В коридоре слышится возня.

Джон снимает пиджак и вешает его на спинку стула, попутно стягивая с шеи галстук, обнажая татуировки на шее. У них с Адамом много общего. Манеры, мимика, жесты. Сразу видно, что Адама воспитывал именно Джон, он и стал ему настоящим отцом.

– Нас свела одна встреча. Она училась в медицинском колледже, я был обычным оболтусом из неблагоприятной семьи. Казалось бы, два разных человека – красавица-отличница и сорванец, еле закончивший школу.

В дверях мелькает Адам, ворча себе что-то под нос.

Я встаю со стула и уже наклоняюсь, чтобы поднять осколок, но Джон останавливает меня и взглядом дает понять, что не стоит вмешиваться.

– Стефани придет с минуты на минуту.

– Я нашла ваши старые письма. Вы с мамой были очень близки.

– Одним летним вечером Сарра возвращалась домой с работы, – улыбается Джон, почесывая гладковыбритую щеку, – и наша компания решила подшутить над ней. Тогда я знатно отхватил от нее.

Он начинает смеяться, и я не сдерживаю улыбки. Очень на нее похоже: мама всегда умела постоять за себя.

– В тот день между нами возникла искра, – усмехается Джон. – Мы начали встречаться, и я понял, насколько сильно влип. Не один я заметил, как прекрасна твоя мама. Мои «друзья» тоже не сводили с нее глаз и завидовали мне.

Я вспоминаю мамины старые фотографии. Она действительно была прекрасна. Бабушка часто говорила, что мама привлекала к себе людей. Ее неподдельная доброта и внутренний стержень не могли не привлечь. Когда мы жили в Лос-Анджелесе, курьеры часто приносили ей цветы, а в больнице почти каждый мужчина смотрел ей вслед. Я всегда восхищалась ее красотой и уверенностью в себе.

– Ревность съедала меня заживо. – В карих глазах застывает печаль. – Однажды она сыграла со мной злую шутку.

– В письмах вы говорили про свадьбу, – вспоминаю я, заглядывая в поникший взгляд, – с каким-то другим мужчиной.

– Амбиции сыграли роковую роль. Сгоряча всегда хочется ударить больнее. Их семьи хорошо общались, и, в конце концов, родители свели их. Сарра во всем слушалась свою маму и сказала заветное «да» разбалованному сыночку, чьи грешки так хорошо прикрывал отец.

Джон встает из-за стола и достает из холодильника банку содовой. В это время к нам подходит горничная и принимается подметать пол.

– Почему тогда вы не сбежали? – удивляюсь я, ведь Джон предлагал моей маме уйти из дома, на что она согласилась.

– Я ждал тогда все утро, а когда понял, что она не придет, уехал из города. Только через пару лет я узнал, что свадьба не состоялась, и Сарра сбежала. Питер, ее несостоявшийся муж, погиб вскоре после случившегося. Сарра покинула Лафайет и начала другую жизнь. Аманда, ее подруга, мне сильно помогала. – Он улыбается при воспоминании о покойной жене. – Я остался с ней и воспитывал Адама как родного сына.

– Какая грустная история…

– Это всего лишь история. Прошлое не вернуть, но я счастлив, что встретил тебя.

Джон касается моей руки, и становится тепло на душе. Я рада, что буду теперь не одна, у меня остался хоть кто-то из родных.

– Мистер Кинг…

– Просто Джон. Папой меня назвать сложно, понимаю.

– Джон, вы, наверное, ужасно устали с дороги. Не буду мешать. – Я поднимаюсь и ловлю его довольный взгляд. – Я и так накинулась на вас с расспросами.

– Ты не мешаешь мне, Эмили. На твоем месте я бы тоже хотел узнать все.

– Я поищу Адама.

Джон лишь кивает, и только я собираюсь уйти, говорит:

– Ты очень похожа на нее.

Я рада, что он не спрашивает о том, что с ней случилось. Видимо, по моему взгляду понятно, что мне не хочется вспоминать бесполезные попытки найти маму. Я с горечью улыбаюсь и выхожу с кухни.

Адам сидит в спальне на кровати и задумчиво смотрит на фотографию в рамке. При виде меня он откладывает ее в сторону.

– Ты узнала все, что хотела? – тихо спрашивает он, и я киваю, садясь рядом с ним.

Моя рука касается его птицы.

– Есть кое-что еще, что ты должна знать, – признается он.

Адам смотрит мне в глаза, и я снова замечаю в нем ненависть и злость, но уже вперемешку со странной грустью и печалью.

– Год назад твоя мама приезжала в Лафайет.

Я встаю с кровати и начинаю нервно ходить по комнате туда-сюда, в то время как Адам, сжимая кулаки, собирается с мыслями, чтобы начать свой рассказ.

– Отец уехал в командировку в Новый Орлеан, а мы с мамой остались здесь. В один летний день на пороге появилась незнакомая женщина. Она представилась мне другом отца и расспрашивала, где он может быть.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, что меня вот-вот накроет истерика.

– Ее что-то беспокоило, а потом она увидела мою маму и бросилась ее обнимать. Я не вмешивался, у меня были свои дела. Вечером Сарра ушла, а мама осталась в подавленном состоянии.

– Почему ты ничего не рассказывал? – шепчу я, но Адам меня не слушает.

– Моя мама… знаешь, что она тогда сказала? «Она пришла разрушить нашу семью». Такими вот были ее слова. Уже потом она принялась заглушать свои слезы вином.

– Не может быть.

– Она даже попросила меня отвезти ее к дому Сарры. Сказала, что в нем когда-то жила ее лучшая подруга, у которой было все, но которой пришлось от много отказаться. Я не знал, что происходит, но ясным оставалось одно: Сарра приехала в Лафайет, чтобы вернуть Джона и рассказать ему о существовании дочери.

Неожиданно я понимаю, почему Адам был так зол и черств ко мне. У него есть причины ненавидеть меня. И главная причина – его мать. Ее смерть – не случайность.

– В тот вечер она была сама не своя, и ночью решила куда-то поехать. Я же развлекался на вечеринке братства и изрядно напился. – Парень стискивает зубы, а я застываю в напряжении. – Она звонила мне, присылала сообщения, просила приехать. Но я был слишком пьян, Эми, чтобы отвечать на ее звонки, по крайней мере, именно так я себя оправдывал. Мне не хотелось слушать ее пьяные бредни.