Мария Эльнорд - Демон

– Мы – друзья, Адам, не более. – Как же приятно произносить его имя. – Я не собираюсь прекращать наше общение, так как он был рядом и помогал мне осваиваться в городе и университете.

Кинг подходит ко мне так близко, что я чувствую его тепло.

– Не хочу, чтобы ты с ним общалась, – цедит он сквозь зубы. – У него совсем другие взгляды на дружбу, поверь, я знаю.

– Что у вас случилось?

Во взгляде Демона проскальзывает удивление.

– Дай угадаю. Он сказал, что решил перестать со мной общаться, ведь я на него плохо влияю?

Я коротко киваю, на что Адам усмехается:

– Все было иначе.

Адам мучает меня недосказанностью всю дорогу до кафе. На мои вопросы он только улыбается и говорит, что умрет, если не выпьет кофе. Парень неспешно ведет машину и усмехается, когда я нервно барабаню пальцами по торпеде. Потом он медленно паркуется, не обращая внимания на мои просьбы поторопиться. И вот, когда сонный бариста наконец подает заказанный нами кофе, мы усаживаемся за стол, и Адам признается:

– Ты такая забавная, когда злишься.

Я показываю ему язык и передразниваю его, отчего он начинает смеяться.

– А ты забавный, когда ревнуешь, – парирую в ответ.

– Я не ревную, Эми, – отвечает Адам, меняясь в лице. – Мы дружили с Томом с самого детства, и только я знаю, что он за человек.

Кинг говорит так, будто Том опасен для общества. Тот самый Том, веселый, милый парнишка, который всегда улыбается и готов помочь. Да, у него обостренное чувство справедливости, и он иногда перебарщивает с желанием возмездия, но это не повод говорить, что он паршивый друг.

– Я сам не сразу понял, что с ним. Первые случаи были еще в детстве, когда мы многого не осознавали. – Он размешивает кофе, собирая пушистую пенку, и съедает ее, а я про себя отмечаю схожесть наших привычек. – Тогда у нас были стерты понятия добра и зла. Мои сверстники не хотели общаться со мной, избегали меня, а их родители смотрели на меня, будто я – монстр. Только Том не разделял их взглядов.

Так вот в чем проблема Адама! С самого детства его считали другим, делали из него Демона и навешивали ему смертных грехов.

– Наши игры становились безжалостней с каждым годом. Постоянные шалости, казалось бы, безобидные, даже веселые, обретали жестокий смысл. Но тогда мы не понимали, что переступаем черту. – Он делает глоток и замолкает. Глаза Демона погружаются в прострацию. – Со временем я начал замечать за Томом странное поведение. К тому моменту у нас уже была компания, нас всех считали кончеными хулиганами: мы избивали новичков в школе, запугивали всех, кто нам не нравился или косо на нас смотрел. Иногда Том становился нервным и зацикливался на мелочах.

В подтверждение слов Адама я вспоминаю, как горели глаза парня, когда он раз за разом повторял, что хочет посадить Кинга. Как он нервничал, когда объяснял мне, что Кинг опасен.

– У него периодически появлялась тяга к садизму, которая напрягала всю компанию. Однажды он отрезал голову уличной собаке, которая на него просто зарычала. Тома будто подменили в тот момент: наш друг достал нож и стал резать горло животного, визг стоял на всю улицу.

– Ты сейчас точно про Тома говоришь? – удивляюсь я.

Во взгляде Адама нет ни грамма притворства.

– Мы списали это на шутку и на его желание утвердиться в компании. Мы все тогда творили ужасные вещи: переходный возраст, ему сорвало башню, мы чувствовали себя хозяевами города. Люди боялись нас, но это лишь подзадоривало.

Моя нога нервно дергается. Я не могла даже предположить, что Том способен на подобное! У меня не укладывается в голове такая информация. Мозг отказывается верить.

– А потом странные приступы участились. На одной из «стрелок» нам пришлось оттаскивать Тома от парня, которого он избил до полусмерти. Одно правило у нас железное: не добивать, но Том измывался над парнем, который уже был без сознания и хрипел от боли. Мы успели оттащить друга до того, как он достал нож.

Адам снимает куртку и показывает мне руки. Только сейчас я замечаю под татуировками рубцы от порезов.

– Он становился все более вспыльчивым и агрессивным. Но мы не сразу поняли, что с ним происходит.

Неожиданно все встает на свои места: мне не показалось, что Том ведет себя необычно. Когда мы разговаривали в коридоре, он действительно вел себя неадекватно. Парень нервничал и дрожал от злобы. Сейчас я понимаю, почему Адам так сильно вспылил.

«Он поднял на тебя руку?» – вспоминаю вопрос Кинга, и тело пробирает дрожь.

– Шизофрения, раздвоение личности. Он даже не помнил, что творил, и часто злился на нас. Не верил моим рассказам, говорил, что все это клевета.

– Том утверждает, что это ты убил Джимми на выпускном, – шепчу я и вижу мрачный взгляд Адама.

– Я делаю страшные вещи, безрассудные. – Его голос переходит в рык, и мне становится жутко. – Но я не убийца, Эмили.

В горле застывает ком, и меня начинает мутить.

– Тогда что произошло?

– Джимми был моим другом, новичком в школе. Наша компания его не сразу приняла, и мы решили над ним поиздеваться. Но Джим не сдрейфил и дал нам отпор, чем заслужил мое уважение.

– Что-нибудь еще? – внезапно спрашивает официантка и улыбается Кингу. Она теребит в руках блокнотик с ручкой и, не скрывая восторга, смотрит на парня.

Адам достает меню и, не обращая на девушку ни малейшего внимания, перелистывает страницы. Меня забавляют ее потуги.

– Я буду клаб-сэндвич мясной. Ты что-нибудь будешь, любимая?

После последнего слова я едва не давлюсь кофе. Официантка кидает на меня оценивающий взгляд, и я вижу, как недовольство сверкает в ее глазах.

– То же самое. – Я готова провалиться под землю.

– Хорошо.

– Спасибо, Кимберли, – сухо отрезает парень, закрывая меню.

Девушка поспешно уходит и встает возле стойки, изредка кидая на нас косой взгляд. Видимо, они с Адамом знакомы. По ней заметно, что между ними что-то было. Мне неприятно думать об этом, и я пытаюсь выбросить из головы дурные мысли, чувствуя, как краснеют щеки.

Адам улавливает перемены в моем поведении.

– Полгода прошло, а она до сих пор считает, что мы – влюбленная парочка, – пожимает плечами, Кинг.

Надо привыкать к тому, что у Адама было слишком много любовниц. В университете я часто замечаю, как девицы кидают в его сторону пошлые взгляды, а холодность только подогревает их интерес. Для него все они – всего лишь игрушки на день, и Адам, наверное, не осознает, какие чувства у них вызывает.

– В тот вечер мы решили забить на выпускной и пошли гулять. – Кинг продолжает свой рассказ, и я застываю в напряжении. – Мы изрядно напились и нарывались на любую компанию, что встречалась нам на пути.

Глаза Демона становятся темнее. От нервов я забываю, как дышать.

– Возле моста мы заметили машину, девушка пробила колесо и пыталась поменять запаску. – Парень зажмуривается. – Нам захотелось подшутить над ней, и Тома понесло. На пьяную голову все это выглядело безобидным. Веселым. Джим оказался самым трезвым и принялся защищать незнакомку, когда Том начал открыто домогаться ее, явно переступая грань.

Адам ударяет кулаком по столу. Я чувствую, что от ужаса вжимаюсь в диван. К нам подходит Кимберли, принося заказ, и Кинг тут же откусывает кусок сэндвича, смакуя его во рту. Его манера поедания пищи пробуждает во мне голод, но я боюсь, что еда застрянет в глотке от переживаний.

– Между ними завязалась драка. В приступе агрессии Тома сложно остановить, он становится неуправляем. – Адам потирает ладонью затылок. – Мы разняли парней и кинулись к девчонке. А затем… Один удар, и тело Джимми перевалилось через мост.

На моих глазах появляются слезы. Я подношу руку к губам, чувствуя накатывающую панику. Кинг сосредоточен, его взгляд витает в воспоминаниях, и на лице появляется горькая ухмылка.

– Я не успел его поймать.

– Этого не может быть, – шепчу я, качая головой.

В один момент все, что я знала о Томе, испаряется, и на смену теплым дружеским эмоциям приходит страх.

– Когда Том очнулся, он решил, что Джимми скинул я. Полиции и спасателям он сказал, что произошло убийство. Девчонка – единственный свидетель – спасла нас тогда от тюрьмы. Нас направили на принудительное лечение в психбольницу к отцу Тома. Том убеждал всех в моей виновности, а мы все понимали, что нашему другу нужна помощь. Парень перестал с нами общаться, прошел терапию и вроде бы стал намного спокойнее.

– Он вылечился?

– Я не знаю, Эмили, – признается Демон. – Судя по тому, что он до сих пор не забыл эту историю, вряд ли лечение ему помогло.

Я зажмуриваюсь. Мне становится плохо. Тело пробирает дрожь. Разве такое возможно? Это слишком жестоко, чтобы быть правдой! Теперь я все понимаю. Том – безумец, страдающий от душевной болезни, он не признает проблемы со здоровьем и пытается спихнуть все грешки на Адама. Очень удобно, ведь с самого детства Кинг слыл трудным ребенком. Люди считали Адама монстром с рождения, и он стал таковым.

– Послушай, – мрачно говорит Кинг, будто бы читая мои мысли, – не ищи причин. Дело не в травме детства, я не озлобленный на весь мир герой из книжных романов. У меня лучшая семья, мне всегда хватало любви родителей. Джон отлично относится ко мне, и я считаю его своим отцом. То, что я совершал, и то, что я сейчас делаю, – это моя суть.

От его слов мне становится еще страшнее. Я тереблю в руках пустую чашку кофе и нервно покусываю нижнюю губу.

– Это не болезнь, Эмили, это и есть я.

От перенапряжения начинает болеть голова.

– Тебе надо поесть, – произносит Адам, подвигая ко мне тарелку с сэндвичем.

Забыв про учебу и прочие дела, мы проводим с Адамом целый день вместе. Надеюсь, Джулия меня простит. Но после рассказа Кинга мне не хочется появляться в университете, не хочется встречать Тома. Боюсь, что, увидев его, я просто побегу прочь, тем самым выдав себя, покажу, что знаю его тайну. Мне нужно время, надо переварить всю эту жуткую историю.