Мария Эльнорд - Демон

Адам отстраняется: наверное, хочет встать, и я собираюсь помочь ему, но он отмахивается и медленно поднимается сам.

– Я в душ, – тихо говорит парень, выходя из комнаты.

Это самое странное, но такое уютное утро в этом городе. Еще никогда я не чувствовала столько нежности от Адама. Зверь спрятал когти, и наконец успокоился. Но надолго ли?

Я спускаюсь на кухню и готовлю омлет с ветчиной, убираю со стола бьющиеся предметы и на всякий случай прячу ножи, уже подумывая завести пластиковую посуду. На лице появляется улыбка, когда мой взгляд падает на потрепанный цветок. Кажется, все это было вчера. Две мучительные недели моментально забываются, уходят в небытие, когда я вижу искреннюю улыбку, которую довелось увидеть не каждому человеку.

Кинг выглядит намного бодрее, хоть глаза у него до сих пор уставшие, будто он не спал все те дни, что мы не виделись. Он молча садится за стол и наблюдает за тем, как я аккуратно перекладываю омлет со сковородки в тарелку.

– Как ты себя чувствуешь?

Демон улыбается подбитыми губами и тихо отвечает:

– Жить буду.

Я сажусь напротив. Мой взгляд падает на жестяную коробочку на тумбочке, и я понимаю, что есть что-то важное в этих письмах, раз Адам так усердно пытался их вернуть. Кому-то захотелось узнать о давней любви моей мамы, и, кто бы это ни был, он представляет опасность.

Я должна узнать все, что знает Адам.

– Спасибо, – говорю я, – за то, что вернул письма.

– Эми, я не должен был так поступать на гонках. Прости, что обидел тебя.

Сам Адам Кинг, Демон города, просит у меня прощение. Казалось бы, всего шесть букв, слово, которое я слышала от многих, такое обыденное и простое. Но из его уст оно звучит по-особенному.

Адам никогда ни перед кем не извинялся.

– Ты согласился на ставку, зная, что эти письма у него?

Кинг кивает.

– Это Рик залез в твой дом, но действовал он по поручению другого человека.

Его взгляд становится задумчивым, и парень стискивает кулаки.

– Адам, расскажи мне все, пожалуйста.

– Ты должна уехать, Эми.

– Нет, я никуда не уеду, пока не узнаю, что случилось с моей мамой.

Он глубоко вздыхает, встает из-за стола и поднимается наверх.

Что, черт возьми, происходит? Как моя мама связана с Адамом? И почему в историю восемнадцатилетней давности втянуто столько людей?

Вопросы потоком наполняют мой разум. Кажется, сейчас у меня лопнет голова. Мы жили простой жизнью: мама работала медсестрой, а я училась в школе. И не было ничего необычного! Все как у всех. Работа – дом, учеба – дом. Мама всегда говорила о своих детстве и юности с улыбкой, но никогда не разглашала причину переезда в Лос-Анджелес. Признавалась только, что ей захотелось перемен. Когда мы приезжали к бабушке, та всегда предлагала переехать обратно, но мама наотрез отказывалась.

Адам спускается со своей кожаной курткой, достает из кармана письма и передает их мне. Я открываю первый конверт, и у меня отпадает челюсть, когда я вижу знакомый почерк.

Адам садится за стол и продолжает есть с невозмутимым видом, а я открываю второе письмо дрожащими руками.

Я перечитываю письма несколько раз и не могу поверить своим глазам. Она все-таки решила сбежать. Но почему ничего не получилось? Их письма пропитаны необычайной любовью и нежностью. Оба готовы были пойти на что угодно ради счастья друг друга, но жизнь их разлучила. Почему?

– Откуда это у тебя? – спрашиваю я Адама. – И кто этот Джон?

Адам отпивает кофе и вздыхает. В серых радужках глаз мелькает странная грусть.

– Джон Кинг, – тихо отвечает он, – мой отчим.

Его слова застают меня врасплох, руки опускаются вместе с письмами на стол. С моих уст срывается истерический смешок, отчего Адам кидает на меня взволнованный взгляд, но я только мотаю головой и достаю из жестяной банки результаты анализов на беременность.

– Кто-то из них двоих может быть моим отцом, – шепчу я.

– У тебя его глаза, Эмили.

Восемнадцать лет я не знала ничего о своем отце, и мама никогда не рассказывала мне о нем. Но вот бесследно исчезает человек, с которым я была всю свою жизнь, и находится «папа».

Во всем надо искать плюсы.

– Он сейчас в городе?

– Уехал, – холодно отвечает Адам, но когда наши взгляды встречаются, его лицо смягчается.

Кинг касается моей руки, и по телу пробегают электрические разряды. Я вздрагиваю и чувствую, как колотится сердце. Еще мгновение, и оно проломит ребра. Летящая птица накрывает мою ладонь, а я аккуратно касаюсь ее пальцами и обвожу по контуру.

Адам напрягается, по покрытой татуировками руке бегут мурашки. В одну секунду в его глазах вспыхивает огонь, пробуждая сильное влечение. Только Адам способен вызывать такую бурю эмоций во мне одним взглядом.

Кинг берет меня за руку и притягивает к себе, заставляя обойти разделяющий нас стол. Его губы искривляются в мрачной улыбке, но, несмотря на демонический взгляд, целует он меня очень нежно. Его руки обвивают мою талию, а я вдыхаю его запах и запоминаю каждое прикосновение. Наши языки сплетаются.

В голове что-то щелкает. Здравый смысл отходит на второй план: все обиды и тайны, мысли о том, кто мы друг другу, все исчезает, и остается только неистовое желание быть с ним, несмотря ни на что. Я с жадностью отвечаю на его поцелуи, а непослушное тело прижимается к нему все ближе и ближе.

Адам издает тихий стон, больше похожий на утробное рычание, и сажает меня на стол, раздвигая мне ноги, чтобы подойти ближе. Его руки скользят по моему телу, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения, и заползают под футболку.

Я полностью теряю контроль, когда шеи касаются его горячие губы, и начинаю громко дышать. Одним резким движением Адам снимает с меня майку и откидывает ее в сторону. Я поспешно стягиваю с него футболку.

Каждая клеточка тела готова взорваться от наслаждения, едва я прохожусь пальцами вдоль его обнаженного торса. Его мышцы напряжены, тело превращается в камень, и я с одержимостью впиваюсь в его губы снова и снова. Руки Адама поглаживают мой живот, поднимаются все выше, заползают под кружевную чашечку бюстгальтера.

Безумие. Оно подступает с каждой секундой. Неизведанные ранее ощущения вызывают бурю эмоций, и меня захлестывает волна эйфории. Пальцы впиваются в его широкие плечи, с губ срывается стон, и я вижу, как от дикого желания горят его серо-голубые глаза.

Его рука уже скользит по моей спине к заветной застежке, как вдруг раздается звонок в дверь. Лицо Демона перекашивает от раздражения. Звонок раздается снова. Превозмогая желание закричать от злости, я спрыгиваю со стола и направляюсь к двери, по пути надевая майку и поправляя волосы.

Как же горят щеки!

На пороге оказывается Том. Он взволнованно смотрит на меня, а я, как ни в чем не бывало, с улыбкой говорю:

– Привет, какими судьбами?

– Хотел поговорить. – На лице парня мелькает грустная улыбка. – Я могу войти?

– Думаю, это плохая идея, – слышу позади себя сухой голос Адама и хочу провалиться сквозь землю.

Том застывает, как будто его чем-то ударили. Хоть он и наговорил мне гадостей, я чувствую себя виноватой. Том остается мне другом, хотя бы потому, что он единственный человек, который был со мной в первые дни и помогал осваиваться. Больно смотреть, как он страдает.

В голубых глазах проносятся обида, шок, затем их сменяет спокойствие. Я вижу, как Флинн собирает волю в кулак, проглатывая злобу.

– Я хотел попросить у тебя прощение, Эми, – признается он, не обращая внимания на Кинга. – Я был сам не свой и наговорил лишнего.

Меня всегда считали слишком отходчивой.

– Все хорошо, Том, я все понимаю.

Том облегченно кивает. Видно, что с его души спал огромный камень, и я рада, что ему становится легче. Он выглядит намного лучше: на щеках появляется румянец. Ему потребовалось две недели, чтобы перебороть себя и пойти на мировую, и я рада, что он пришел: не хочу терять нашу дружбу.

– Увидимся в университете? – немного робко спрашивает парень.

– Конечно, – улыбаюсь я.

Мы прощаемся. Я закрываю дверь, правда, уже в следующее мгновение сталкиваюсь с недовольным взглядом Адама. Кажется. Кажется, он готов убить меня.

– Что это было? – рычит Кинг, сжимая кулаки на груди так, что из корочки на костяшках начинает сочиться кровь.

– Ты сам все видел, – отвечаю я и иду мыть посуду.

– Теперь вы снова будете лучшими подружками? – язвит парень, и в его голосе проскальзывают еле уловимые нотки ревности, отчего на моем лице появляется улыбка.