Итак, Рэйлан стоял перед выбором: признать себя побежденным и уйти, оплакивая свое разбитое сердце, или остаться, чтобы вернуть к жизни Кирстен, докопаться до причины ее неприязни к сексу и избавить любимую от страданий, пусть даже ценой собственной жизни.

Он встал и стряхнул с себя песок. Взбегая по лестнице на террасу, Рэйлан неожиданно вспомнил слова своего агента, предупреждавшего как-то перед съемками одной картины:

– На твоем месте я бы не стал звонить продюсеру, Рэйлан. Эта картина не для тебя. Даже если он даст тебе роль, ты провалишь ее и испортишь себе карьеру.

Но он был полон решимости не только получить роль, но сделать из картины настоящий хит.

И Рэйлан добился и того и другого.

Кирстен сидела, поджав под себя ноги, на кожаном диванчике темно-синего цвета, когда Рэйлан, приняв душ и переодевшись, вошел в кабинет и сел рядом. Безо всяких околичностей, даже без «доброго утра», он тут же сказал:

– Вам следовало бы влепить мне пощечину. Она взглянула на него серьезно и грустно.

– Я думала об этом.

– Почему бы сейчас не нагнать упущенное?

– Это не в моем стиле.

– Ну давайте же. Врежьте мне разок. Может, вам станет легче.

На припухших губах дрогнула тень улыбки. Кирстен покачала головой.

– Сомневаюсь.

– Вы примете мои извинения?

– За что?

– За то, что орал на вас, как какой-нибудь беспризорник, которому не подали доллар.

Ее серьезное лицо наконец осветила печальная улыбка.

– Я приму ваши извинения, если вы примете мои.

– За что?

– За.., за такой конец.

– Я прощаю вас, – сказал он и тихо добавил:

– Но не знаю, смогу ли забыть.

– Да, забыть труднее всего.

– Я не хочу забывать, Кирстен. Я хочу помнить ваши ласки. – Рэйлану показалось, что от этих слов ей стало неловко, и сменил тему. – Мы обменяемся извинениями баш на баш, идет? – Идет.

Они торжественно пожали друг другу руки.

– Над чем вы работаете и почему здесь?" – Он заметил на диванчике судебный бюллетень, в котором Кирстен сделала несколько пометок.

– Над последней главой.

– Есть какие-то трудности? Она вздохнула так, будто вынуждена говорить о том, о чем предпочла бы молчать.

– У меня не выходит ни единого предложения, как только я сажусь за написание этой главы.

– Вы вкладываете в это слишком много эмоций. Поэтому трудно быть объективной.

– Наверное, так.

Она выглядела такой маленькой и беззащитной. Фиолетовые тени легли вокруг глаз, отчего голубизна их стала еще ярче, а бледность лица заметнее. Хрупкость ее тела и ранимость ее души заставляли Рэйлана чувствовать себя животным. Тем более что ему еще предстояло подвергнуть Кирстен тяжким испытаниям, прежде чем она забудет мрачную тень прошлого.

– На чем вы застряли? – спросил он.

– Я не могу передать, что чувствовала, когда узнала о катастрофе.

– Споры, поднявшиеся вокруг нее, не могут быть вам полезны?

Она сняла очки, чтобы помассировать усталые глаза. В ее взгляде сейчас читалось предостережение; выражение беспомощности улетучилось в считанные секунды. Пока Кирстен не успела наброситься на него, Рэйлан взял ее ладони в свои и сказал:

– Кирстен, я хочу разобраться во всем не меньше, а может, и больше, чем вы.

– Ради картины?

– Частично – да, – согласился он. – Но это не единственная и теперь не главная причина. Я думаю, вы догадываетесь, какие еще причины могут быть.

Под его твердым взглядом ее запал угас. Кирстен посмотрела на их сложенные вместе руки.

– Что случилось прошлой ночью? – спросил он осторожно. – Красивая, милая, любящая, сексуальная женщина в мгновение ока превратилась в айсберг. Почему, Кирстен? Только не говорите, что вы меня не хотели. Я знаю лучше вашего. Никакая женщина не станет такой.., если не хочет мужчину, который находится рядом с ней.

– Пожалуйста, Рэйлан, – простонала она, опустив голову.

– Может быть, дело в вашей невероятной застенчивости? Вас воспитывали в строгости? Учили, что даже разговаривать о сексе грешно? Вы скромны сверх обычного?

– Разумеется, нет. – Она с трудом сдержала улыбку.

– Тогда что? Скажите. Сделал ли я что-нибудь такое, от чего вы потеряли ко мне всякий интерес?

– Нет.

Он поцеловал ее в ушко и, не отводя губ, прошептал:

– Тебе нравилось то, что я делал? Она кивнула головой у его груди. От волнения, охватившего его, Рэйлан прикрыл глаза, несколько секунд боролся с желанием, а затем спросил:

– Тогда почему ты повела себя так, будто я собираюсь тебя насиловать? Я самый толстокожий и бесчувственный из всех мужчин на земле. Я могу говорить о чем угодно и даже глазом не моргну. Обещаю, что бы ты ни сказала, это меня не шокирует. – Все его десять пальцев зарылись в ее волосах, он поднял лицо Кирстен, заставляя посмотреть на себя. – Скажи, дорогая.

Его взгляд искал беспокойство в глубине ее глаз, которые быстро наполнялись слезами.

– Я не могу, Рэйлан. Пожалуйста, не спрашивай больше. Пожалуйста. Если у тебя есть хоть капля сострадания, не дави на меня больше.

Казалось, что холодный клинок вонзается ему в живот. Возражения требовательно вертелись на языке, но, увидев слезинку, готовую упасть с ее ресниц, Рэйлан понял, что исполнит любое желание любимой.

Губами он снял слезинку.

– Хорошо, Кирстен. Я не буду больше спрашивать. Но окажи мне две услуги.

– Какие?

– Скажи мне правду.

Она посмотрела с любопытством.

– Ты хотела меня этой ночью? Хотела, чтобы я любил тебя? Вошел в тебя?

Кирстен перевела взгляд на его губы.

– Ты обязательно должен услышать? Он вдохнул глубоко и задержал выдох, как перед прыжком в воду.

– Значит, причина, по которой ты все оборвала, не в нас с тобой?

– Не в нас.

Его поцелуй был полон тихой ласки, и все же это был настойчивый поцелуй.

– Какая вторая услуга? – тихо спросила она.

– Давай вместе восстановим последние двадцать четыре часа жизни Демона Рамма.

– Что?..

– Из-за этих ожогов я могу не приезжать на съемки несколько дней. Поговори со мной о его последнем дне. Вспомни этот день по часам. Я хочу знать правду о том, что случилось с самолетом Демона в тот день.

– Правда в том, что с Чарли произошел несчастный случай. Он не совершал самоубийства.

– Хорошо. Тогда чего он боялся? – Рэйлан видел, что она в нерешительности, и решил поднажать. – Это будет полезно и тебе, и мне. Ты не можешь сдвинуть с мертвой точки свою рукопись. А вдруг разговор о последних часах его жизни поможет тебе в этом, подстегнув твою память, и ты вспомнишь именно то, что тебе так необходимо?

Он обвел ее губы большим пальцем. Какие они нежные, будто созданные специально для поцелуя, для того чтобы дарить и получать наслаждение. Это просто несправедливо, что им отказано и в том, и в другом.

– Кроме того, подумай о нас, Кирстен. Мы не можем полностью принадлежать друг другу, пока не изгоним злых духов из твоей памяти. А мы должны быть вместе.

Он поцеловал ее снова, уже более страстно. Губы и язык без слов сказали о его любви.

– Прекрасно. Сэм здесь, вот его фургончик. – Кирстен указала на помятый «блейзер» у ангара из гофрированной жести.

Рэйлан остановил ее «мерседес» рядом с машиной Сэма и сказал:

– Куплю себе такой же.

– «Мерседес» или это? – спросила она, показывая на забрызганный грязью красно-белый грузовичок.

Он сделал вид, будто тщательно взвешивает свое решение.

– А, черт с ним. И то и другое. Смех любимой наполнил его почти таким же счастьем, какое он испытывал, целуя ее. Рэйлан мечтал о том дне, когда они смогут много и свободно смеяться вместе. У него не возникало ни тени сомнения, что такие дни наступят. Рэйлан Норт – сильный мужчина и способен преодолеть гораздо более серьезные препятствия, чем сопротивление Кирстен. Чем чары Демона Рамма.

Они вошли в ангар, который снаружи напоминал пещеру, а внутри – полость печи. Хотя сюда не проникали ослепительные солнечные лучи, духота стояла невыносимая. Они шли мимо безжизненных каркасов самолетов на звук ругательств, доносившихся из глубины ангара, пока не увидели Сэма. Он стоял на подъемной платформе, склонившись над открытым для обозрения мотором самолета.

– Сукин сын, скотина, куча…

– Здесь женщина, – сухо прервал этот поток брани Рэйлан.

Сэм так резко обернулся, что чуть не свалился со своего помоста.

– Ах ты, чертов ублюдок! Напугал меня, как…

– Полегче, Сэм, – поддразнил его Рэйлан. – Я привез одну леди повидаться с тобой. Окажи же ей почет и уважение.

Механик кубарем скатился по железным ступеням с платформы и предстал перед ними в своей промасленной и пропотевшей робе. Руки он вытер о потускневшую красную тряпку и, запихивая ее в карман, оглядел Кирстен с головы до ног.

– И, как я погляжу, не просто леди, а самую хорошенькую леди на свете. Если бы от меня так не воняло, я бы обнял ее покрепче.

– Раньше тебя это не смущало, – сказала Кирстен, разводя руки для объятий.

Сэм по-медвежьи обнял ее. При этом у обоих на глазах выступили слезы, и какая-то родственная неловкость пробежала между всеми тремя, когда товарищ и вдова Демона наконец отпустили друг друга. Сэм подвел их к столу, на котором царил такой же беспорядок, как и во всем ангаре. Он притащил стул для Кирстен и кивком указал Рэйлану на деревянный ящик. Старый механик не мог оторвать взгляд от Кирстен, когда она опустилась на предложенный стул с изодранным пластиковым сиденьем.

– Ты могла бы почаще навещать меня, – брюзжал он.

– Да, Сэм, прости, я обещаю исправиться.

– Ты так же говорила и в прошлый раз. Живешь как затворница в своем сказочном доме на горе. Ну да, конечно, я старый безобразный крот. И не виню тебя за то, что ты не хочешь меня видеть: вертеть хвостом с жеребцами вроде него куда как интереснее. – Сэм кивнул на Рэйлана. – А все-таки, что ты с ним делаешь?