– Хоть и вышло чертовски здорово. Чертовски здорово! Все просто уписаются, когда увидят.

– Вон идут санитары. Расступитесь. Рэйлан, тебя сейчас отвезут в больницу.

Кто-то наложил ему на лоб мокрый холодный платок. Бесполезно было сражаться с их заботой, к тому же он бог знает как устал.

Где Кирстен?

Кирстен! Кирстен!


***

– Радуйся: шрамов не будет, – сказала Пэт, входя в отдельную палату. – Врач говорит, что ожоги легкие, хотя боль, конечно, нестерпимая. Смазывай их несколько дней и, если надо, принимай вот эти обезболивающие таблетки. – Она поставила маленькую коробочку на столик у кровати. – Они безопасные. Эффект заключается в том, что чувствуешь себя слегка навеселе и боль не ощущаешь. Мне многие говорили.

Рэйлан даже не улыбнулся.

Пэт болтала без умолку, не смущаясь о его угрюмым молчанием, которое воспринимала как шок после встречи со смертью лицом к лицу.

– Наш многоуважаемый режиссер велел передать тебе: эпизод с аварией самое лучшее, что когда-либо видели в Голливуде. Мне кажется, твои обгорелые руки вызывают у него не больше сожалений, чем сигара, которую он выронил, когда понял, что что-то не так. Кстати, цветы – от него. От всей группы тебе…

– Как она там очутилась?

Пэт озадаченно смотрела на Рэйлана:

– Кто? Кто очутился?

– Кирстен Рамм. Как она попала на площадку? – мрачно повторил он.

Пэт опустилась всей своей массой на единственный свободный стул и подозрительно уставилась на человека, сидящего на краю больничной койки. Только сейчас до нее дошло, что скривившийся рот и полуопущенные веки не были проявлением физических страданий и запоздалого испуга. Это рвалось наружу с трудом сдерживаемое бешенство.

– Она была там?

– Да, я видел ее из кабины.

– Может, тебе показалось…

– Я видел ее! – вскричал он. – Как она туда попала?

– Если она туда приехала, то это моя вина: я ей позвонила. – Пэт струсила.

– Зачем? – зашипел Рэйлан угрожающе.

– Чтобы.., чтобы… Нам очень нужен был сценарий. Я попросила ее посмотреть в твоей комнате. Она вернулась и сказала…

– И ты попросила ее привезти сценарий на съемку. – Несмотря на боль в руках, он сжал кулаки.

– Нет-нет, я ничего такого не говорила, – запротестовала Пэт. – Я только сказала, что мы пришлем кого-нибудь, она сама предложила… Ты куда?, – Домой.

Он понял свою ошибку, но решил не думать об этом сейчас. Потом будет достаточно времени. После того, как повидается с Кирстен.

– В Лос-Анджелес?

– К ней. Можно будет со мной связаться по ее телефону. – Подойдя к шкафу, он сбросил с себя больничный халат. Кто-то очень предусмотрительный – скорее всего умница Пэт – принес одежду.

Она тяжело поднялась со стула, – Но тебе нельзя уезжать из клиники, – несмело попыталась задержать его Пэт. – На вечер доктор назначил обследование.

Рэйлан посоветовал Пэт и доктору произвести с обследованием одно непристойное действие, впрочем, невозможное с анатомической точки зрения, и вышел из палаты.

Так как мотоцикл остался на съемках, пришлось взять такси до Ла-Иоллы прямо у подъезда клиники. Еще у подножия холма Рэйлан увидел, что в доме Кирстен нет света.

– Не похоже, что дома кто-нибудь есть, приятель, – бросил водитель через плечо.

В темных очках Рэйлана было трудно узнать. – Хозяйка там, – убежденно ответил он, за последним поворотом извилистой дороги увидев «мерседес», припаркованный у входа. – Спасибо.

Тот, кто снабдил его одеждой, позаботился о том, чтобы вложить несколько банкнот в карманы брюк. Рэйлан отсчитал водителю больше, чем нужно, и вышел из машины.

Парадная дверь была закрыта. Он обошел вокруг особняка, пробуя все стеклянные раздвижные панели, и отыскал одну незапертую. Толкнув ее, приготовился услышать вой сигнализации, и когда этого не произошло, вошел в дом.

Рэйлан нашел Кирстен в спальне, лежащей поперек широкой кровати, отчего женщина казалась еще меньше. Туфли стояли рядом носками к постели, будто она скинула их и легла одним движением. Она свернулась калачиком, упираясь подбородком в грудь и прижавшись лбом к коленям.

Ничего не сказав, он подошел, сел рядом, наклонился и стал гладить ее волосы. Мгновение она лежала неподвижно. Затем перевернулась на спину и всмотрелась в него сквозь темноту.

Сердце Рэйлана защемило от жалости при виде ее глаз, распухших от слез. Тушь расплылась под нижними ресницами, губы искусаны в кровь. Он провел по ним языком и легонько, нежно поцеловал. Самый находчивый актер в Голливуде на сей раз не мог подобрать нужных слов. Он решил сказать напрямик о том, что чувствует.

– Мне жаль, что вам пришлось пережить все это.

У нее задрожала нижняя губа. Кирстен медленно села и потянулась к нему. Его руки, его душа готовы были принять ее. Рэйлан прижался к ее хрупкому телу и уткнулся лицом ей в шею. Рыдания Кирстен сотрясали обоих.

– Не надо, не надо, – шептал он. – Все было не так страшно, как кажется.

– Все было ужасно, невыносимо. Как в моих жутких снах.

– Я знаю, милая, знаю. – И провел ладонью по ее маленьким лопаткам. – Я вас видел.

Сквозь огонь. Я…

И вдруг вспомнил, что в тот момент, когда смерть казалась неотвратимой, он прежде всего думал о Кирстен и о том, как ей тяжело. А ведь естественнее, наверное, было подумать о своем спасении? Да, если бы Кирстен не стала для него дороже, чем жизнь. Да, если бы он.., не любил Кирстен Рамм.

Склонившись, он страстно целовал ее шею, самую нежную, самую благоуханную кожу на свете. Этот поцелуй был признанием в любви, которое он не Мог выразить словами. Она не готова к таким словам. Зато готов он, и он сделал свое признание. Он любит Кирстен. В этом – его счастье, в этом – его беда. Потому что кто знает, о ком она плачет? За кого так испугалась в этот раз.

– Я не мог представить, как вы там очутились. Я думал, что у меня видения. Всхлипнув, Кирстен подалась назад.

– Она.., та женщина… Пэт.., позвонила, и…

– Я все знаю. Она у меня получит.

– Нет, нет, не сердитесь на Пэт. Я сама захотела привезти сценарий.

– Почему? Я думал, вы собираетесь держаться в стороне от съемок.

– Вначале да, но потом…

Ее голос сорвался, и она отвела взгляд. Рэйлан ласково взял ее за подбородок и Повернул лицом к себе.

– Почему, Кирстен? Ответа пришлось ждать долго.

– Я была в таком замешательстве.

– Отчего же, милая?

– От того, что во мне происходило, от того, что я чувствовала.

– Чувствовали?

Она подняла глаза, полные слез, и взглянула прямо в его глаза.

– Чувствовала к вам.

Сердце Рэйлана забилось еще сильнее, чем утром в горящем самолете.

– И какое это чувство? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Мне кажется, вы знаете.

– Подскажите.

– Когда вы рядом, у меня мысли скачут. Я постоянно оказываюсь в глупом положении, в замешательстве.

– Да никогда. – Он пожирал ее взглядом.

– Всегда! – возразила Кирстен в отчаянии. – Я прекрасно справлялась с собой, пока вы не появились. А теперь я все время волнуюсь и путаюсь, сама не знаю почему. – Она нетерпеливо тряхнула волосами. – Я не в силах рассказать, что чувствую.

Рэйлан взял ее руку и прижал к своей груди.

– Может, чувствуете вот так? Кирстен почувствовала, как в ее ладони бешено стучит любящее сердце.

– Именно так, – прошептала она и, не отводя взгляда, подняла руку Рэйлана и положила себе на левую грудь. – Чувствуете?

С глухим стоном он поцеловал ее. И Кирстен ответила на нетерпеливые ласки его языка. Но все же в ее поцелуе была некоторая робость, и Рэйлан поспешил спросить, пока совсем не потерял голову:

– Что с тобой, Кирстен?

– Какая у вас интуиция!

– Просто когда женщина меня целует, я хочу, чтобы она думала обо мне.

– Вы знаете! – вскрикнула она от удивления. – Именно это я и имела в виду, когда говорила о замешательстве. Мы беседуем о Чарли сутки напролет. В остальное время я пишу о Чарли. Вы двигаетесь, как Чарли. Говорите теми же словами, что и Чарли в моей книге. У вас даже проскальзывают интонации Чарли. И теперь, когда я думаю о нем, то представляю ваше лицо, а не его.

Она подняла на Рэйлана глаза, в которых была такая растерянность, такая.., что у него защемило сердце.

– Я не могу понять, в кого я влюбилась: то ли в вас, то ли снова в него.

Первый раз в жизни Рэйлан возненавидел свое ремесло и свое мастерство. На время он полностью перевоплощался в тех, кого играл. И гордился этой способностью. Но на этот раз он хотел быть только самим собой.

– Встреться мы при других обстоятельствах, скажем, будь я электриком и приди устанавливать к тебе сигнализацию, ты бы могла в меня влюбиться?

Она искренне рассмеялась.

– Я ведь живая, Рэйлан. В моих жилах течет кровь, а не вода. Есть ли на свете женщина, которая в тебя не влюбилась бы?

– Это не в счет, – проворчал он. – Полюбила бы ты меня, просто человека Рэйлана Норта?

– Ну откуда мне знать? – протянула она с нежностью в голосе и потерлась носом о его нос. – Единственный честный ответ, который я могу дать: я считаю тебя неотразимым.

– Делайте ставки на неотразимость. Она улыбнулась его сарказму.

– Ты совсем не такой, каким я ожидала тебя увидеть. Ты намного серьезнее. Конечно, влюблен в себя по уши и плевать хотел на все, что вокруг тебя происходит. Но теперь я понимаю, что ты не людей чуждаешься, а их черствости.

Рэйлану нравилось то, что он слышал. Сцепив пальцы на затылке любимой, он поцеловал Кирстен в висок и потребовал:

– Расскажи еще.

– У тебя намного богаче внутренний мир, чем я себе представляла. Ты чуткий. В тебе человечность с лихвой восполняет нахальство.

– Разве я нахальный?

Она склонила голову набок, подставляя, шею его губам, которые тут же покрыли ее легкими быстрыми поцелуями.

– Ты знаешь, что это так. Ты поцеловал меня в первый же вечер, как только приехал.