- Кто эта юная особа, танцующая с вашим сыном, леди Уитворт? - опустив свой лорнет, спросила достопочтенная миссис Мария Агар.

- Я не уверена. Мне еще не выпала честь быть ей представленной.

- Вам не кажется, что она весьма мила? Я бы сказала, слегка отличается от остальных. Она часом не из Лондона?

- Вполне возможно. У Уильяма там много друзей.

- Я подметила, что и танцует она необычно: как бы сказать, с некой свободой в движениях. Часом, не новый ли это стиль?

- Безусловно. Говорят, что в Бате необходимо беспрестанно брать уроки, чтобы шагать в ногу с новыми веяниями.

- Интересно, с кем же она пришла, с чьей компанией?

- И понятия не имею, - произнесла леди Уитворт, подозревая, что девушка пришла с Уорлегганами, но предпочитая оставить это при себе, пока не узнает наверняка.

Второй танец подошел к концу. Демельза оглянулась в поисках Росса, но видела лишь других мужчин. Третьего танца добивалось так много кавалеров, и у Демельзы промелькнула мысль, что партнерш катастрофически не хватает. Секундный порыв взял верх на хорошими манерами, и Демельза заявила, что её слегка мучит жажда, и почти незамедлительно принесли возмутительное количество напитков. С наигранным жеманством Демельза выбрала портвейн и пообещала третий танец Уильяму Хику. Когда заиграл оркестр, она поняла, что это первый контрданс, и Джон Тренеглос, раскрасневшийся и грузный, подошел, чтобы потребовать танец. Последовал резкий обмен колкостями между ним и Уильямом Хиком, и Тренеглос уже был готов повалить Хика наземь.

- Боже мой, - произнесла Демельза, пока Джон увлекал её за собой, - как же вам нравится рычать по малейшему поводу. Даже не подозревала, что вокруг столько свирепых мужчин.

- Фат, - заявил Тренеглос. - Выскочка.

- Кто, я? - удивилась Демельза.

- Нет, бутончик. Конечно, не вы. Я имел в виду юного Хика. Городские денди решили, что могут хвастать где угодно. Хик же обнаружил, что заблуждается. И этим его открытия не ограничатся, если ему взбредет в голову вновь погарцевать в моей конюшне.

- Господи. Не нравится мне, как звучат ваши слова. Неужели нас обязательно ставить в стойло даже на балу? Почему бы просто не загнать в конуру, тогда сможете называть нас теми, кем действительно считаете.

Плохое настроение Тренеглоса мгновенно улетучилось, и он разразился громким хохотом, да так, что многие вокруг обернулись. Рут Тренеглос, танцевавшая с доктором Чоуком, метнула в их сторону убийственный взгляд.

- Нет, мой росточек, я сделаю исключение и из этого правила, хотя признаюсь, многим это пришлось бы к лицу.

- А как вы поступаете со своими росточками и бутончиками? - поинтересовалась Демельза. - Выращиваете их в саду или прикалываете на листки бумаги, как бабочек?

- Я их холю и лелею, дорогая. Чтобы затем приколоть к груди. Да, к груди.

Демельза вздохнула. Действие портвейна отступало.

- Как неприятно для ростков.

- Никто из них не жаловался. Вы же знаете старую поговорку: сколько ни прыгай - не взлетишь.

И он снова расхохотался.

- Я полагала, она звучит так: не зная брода, не суйся в воду.

- Ну, может, в Иллагане, а мы в Мингузе более упрямы.

- Я не живу ни там, ни там. Я живу в Нампаре, где свои традиции и обычаи.

- Интересно, и каковы же они?

- Ох, их можно постичь только на собственном опыте. - ответила она.

- Ха, - произнес он. - Горю желанием обрести этот опыт. Не поделитесь ли со мной?

- Я не осмеливаюсь, Мне сказали, что вы хороший игрок.

Этот танец Верити с Блейми провели в комнате отдыха.

- Ничто не стоит у нас на пути, - сказал Эндрю, - не многие люди всё помнят, слишком цепляясь за воспоминания. Но в сравнении с теми, кто не помнит или не знает, они лишь капля в море. Горечи не место в наших отношениях. Тебе лишь надо решиться на этот шаг. У меня неплохое жилье - половина дома в центре Фалмута, очень удобное и уютное. Мы можем там поселиться до лучших времен. Пять лет назад это было невозможно, но теперь я могу позволить себе окружить тебя роскошью и уютом...

- Мне не нужна роскошь, Эндрю. Я бы с радостью вышла за тебя и раньше, жила бы и работала в крохотном коттедже. Меня никогда это не сдерживало. Я счастлива и горда разделить с тобой жизнь. Мне всегда казалось, что я смогу подарить тебе покой и уют... то, чего ты не испытывал прежде. Я по-прежнему желаю...

- Дорогая, этих слов я и ждал.

- Да, но дослушай меня. Отнюдь не роскоши или отсутствия внимания тебе недостает, а спокойного характера. В прошлый раз наши отношения прервались из-за противостояния с моей семьей. Отцом и Фрэнсисом. Быть может, ты их простишь, может, и нет. Теперь отец мертв. Мне неприятно при мысли, что я пойду наперекор решительному желанию отца, что я ослушаюсь его воли. Но я чувствую, что смогу с этим смириться. Мне кажется... теперь он понял бы меня и простил. В отличие от Фрэнсиса.

- По этой причине я и желал с ним повидаться.

- Только не сегодня, Эндрю. Дорогой, мне ясны твои чувства. Но запасись терпением. Фрэнсис на два года моложе меня. Я помню его с тех пор, как он сделал свои первые шаги. Матушка умерла, когда мне было четырнадцать, а ему - двенадцать. Его поведение временами меня злит, но я люблю его, несмотря на все недостатки. Да, он упрям и безрассуден, порывист, но вместе с тем мил.

Мне прекрасно знакомо его чувство юмора, когда он почти беспрестанно может подшучивать над собой; его щедрость, когда он может отдать последнее; мужество, присущее ему в трудную минуту. Всем этим он сильно напоминает мне маму. Все эти годы я не раз подмечала это. Пойми, именно поэтому мне необходимо его согласие на наш брак. Я не хочу ссориться с ним и разорвать наши отношения. Особенно в эту минуту, когда на него обрушились другие неприятности. Доверься мне еще немного. Я лишь хочу подобрать нужное мгновение, чтобы переговорить с ним, когда мы останемся наедине и никто не сможет нам помешать. Тогда мне удастся его убедить.

Моряк наблюдал, как менялось выражение ее глаз. Он беспокойно заерзал.

- Конечно, я тебе доверяю. В этом можешь не сомневаться. Но... так можно откладывать до бесконечности. События следует поторопить. Если что решено, то нет пути назад. Мы уже встретились несколько раз, и встречи эти не прошли незамеченными. Возможно, было неразумно с моей стороны их прекращать. Известно ли тебе, что один из моих приятелей-капитанов в Фалмуте прознал о том, что я встречаюсь с девушкой в Труро? Вот как далеко всё зашло, и по этой причине сегодня я здесь. Несправедливо подставлять тебя под кривые взгляды и сплетни. Если я не признаюсь Фрэнсису первым, то кто-то сделает это за меня.

- Я предпочла бы, чтобы ты ушел, Эндрю, - прошептала Верити. - У меня предчувствие, что все закончится плохо, если ты встретишься с ним здесь.

Тем временем в игорном зале Росс с Фрэнсисом выиграли у оппонентов пять гиней.

- Вы не ходили в масть моим козырям, доктор, - произнес Сансон, взяв понюшку табака. - Поступи вы так, мы могли спасти игру и выиграть роббер, не моргнув и глазом.

- Я держал лишь два козыря, - стойко отвечал ему Холс. - И сбрось я их, у меня не осталось бы масти.

- Но у меня было целых пять, - возразил Сансон, - и неплохой подбор пик. Это же элементарно, надо ходить в масть партнеру, сэр.

- Благодарю, - ответил Холс. - Но я знаком с правилами игры.

- Никто не сомневается, - сказал Росс Сансону, - что вашему партнеру, как свои пять пальцев, известны принципы игры. Но весьма прискорбно, что он не пользуется этими знаниями.

Доктор Холс достал кошелек.

- То же самое можно сказать и про ваши манеры, Полдарк. Невежество - единственная причина тому, но оно едва ли может послужить вам оправданием. Уже не в первый раз вы беспричинно наносите оскорбления. Остается лишь гадать о тех слухах, что ходят про вашу нечестивую жизнь.

- Наношу оскорбления? - повторил Росс. - Кому? Мировому судье, который воплощает в себе все добродетели судейства, кроме мира и справедливого суда? Нет, это вы меня оскорбляете.

У доктора гневно затрепетали ноздри. Он отсчитал пять монет и поднялся.

- Должен сказать, Полдарк, ваши оскорбительные манеры до добра вас не доведут. Не сомневаюсь, что якшание с людьми низкого происхождения притупило ваше понятие о том, что следует, а что не следует произносить в высшем обществе. В подобных обстоятельствах мне остается лишь жалеть вас, а не осуждать.

- Согласен, - произнес Росс, - это меняет мировоззрение человека. Вам тоже следует решиться на подобный эксперимент, определенно следует. Это расширит ваш кругозор. Как по мне, даже обогатит обоняние.

Теперь разговору внимали и остальные. Фрэнсис с ворчанием положил деньги в карман.

- Ты сегодня воинственно настроен, Росс. Присядьте, Холс. Есть ли в жизни смысл, кроме как в азартных играх? Одумайтесь, сыграем еще один роббер.

- У меня пропало желание играть за этим столом, - заявил судья.

Росс не сводил с судьи взгляда.

- Вы когда-нибудь бывали в тюрьме, Холс? Вас поразит разнообразие и сила запахов, что исходят от тридцати-сорока чад божьих - в моем понятии они и есть дети божьи, хотя я готов положиться на мнение людей более знающих - обреченных на длительное заточение в тесном каменном помещении без вентиляции, воды и заботы. И дело не столько в запахе, сколько пище. Пище духовной, знаете ли.

- Ваше поведение в Лонсестоне не прошло незамеченным, - рявкнул доктор Холс, как яростно ощетинившийся пес. - Как и не избежать ему в скором времени нашего пристального внимания. Состоится собрание заинтересованных в деле судей, на котором мой голос будет решающим...

- Так передайте им, - произнес Росс, - что я проявил великое терпение, сидя за одним столом с им подобным и не разбив вместо их голов вашу за то, что они не открыли все пораженные лихорадкой тюрьмы в Корнуолле и не выпустили заключенных.