— Итак… вы потеряли кого-то, — начала она.

— Да. — Я решила, что не стану показывать Мэг фотографии и рассказывать об Эмме.

— Вы кого-то потеряли, — повторила она. — Кого-то любимого.

— Да. — Я почувствовала знакомое напряжение в горле.

— Очень любимого.

— Да, — повторила я.

— Близкого друга, заменявшего вам целый мир.

Я кивнула, стараясь не заплакать.

Мэг закрыла глаза и стала глубоко, с легким шумом дышать носом.

— И что вы хотите передать другу?..

Я была застигнута врасплох, поскольку не собиралась пока ничего говорить. На мгновение зажмурилась и подумала, что больше всего хочу сказать Эмме, как сильно виновата перед ней, как я скучаю — это похоже на постоянную боль в сердце. И под конец добавить, что возмущена ее поступком.

Я посмотрела на Мэг и вдруг страшно разволновалась.

— Я… не могу ничего придумать прямо сейчас.

— Хорошо, милая, но… — Мэг сделала театральную паузу. — Ваш друг хочет что-то сообщить вам.

— Что? — слабо произнесла я.

— Это очень важно.

— Скажите мне что… — Мое сердце билось как сумасшедшее. — Пожалуйста.

— Ну…

— Скажите мне.

Мэг глубоко вздохнула:

— Он говорит…

Я моргнула:

— Это не «он».

Мэг открыла глаза и посмотрела на меня в полном ошеломлении.

— Не «он»?

— Нет.

— Вы уверены?

— Конечно, уверена.

— Это странно — потому что до меня дошло имя Роберт. — Она уставилась на меня. — Оно звучит очень настойчиво.

— Но я не знаю никакого Роберта.

— А как насчет Роба? — Я отрицательно покачала головой. Мэг наклонила голову к плечу. — Боб?

— Нет.

— А имя Дэвид вам о чем-то говорит?

— Мэгги, речь идет о женщине.

Она прищурилась и посмотрела на меня сквозь фальшивые ресницы.

— Ну конечно, — разумно рассудила она. — Я так и думала… — Снова закрыла глаза, шумно вдыхая. — О'кей. Я чувствую ее. Она проходит через… Я свяжу вас спустя мгновение. — Я почти ожидала услышать сигнал «ждите ответа».

— И какое имя пришло вам в голову? — спросила я.

Мэг сжала пальцами виски.

— Я пока не могу ответить на этот вопрос, но ощущаю сильную связь с заграницей.

— С заграницей? — обрадовалась я. — Верно. А что это за связь?

— Ну, ваша подруга очень любила… ездить за границу. Верно?

— Да-а. — Как и почти все люди. — Мэг, просто чтобы удостовериться, что вы связались с нужным человеком, скажите мне, с какой страной у моей подруги существовала особенно сильная связь — она была там за три недели, до того как…

— Умерла? Я отвечу на ваш вопрос. — Мэг снова закрыла глаза. Ярко-синяя подводка на ее веках собралась в уголках глаз. — Теперь я слышу — громко и ясно. — Она зажала уши и сердито посмотрела в потолок. — Я слышу тебя, милая! Нет необходимости так кричать. — Мэг перевела взгляд на меня. — Страна, с которой у вашей подруги существует особая связь, это… Южная… — Я задержала дыхание. — …Америка.

У меня вырвался стон.

— Нет. Она никогда там не была. Хотя всегда этого хотела, — добавила я.

Мэг тупо уставилась на меня.

— Ну… вот… поэтому я так и решила. Ваша подруга хотела поехать туда, но не сделала этого… и теперь эта мысль привязалась к ней. — Мэг почесала нос. — Теперь ваша подруга… которую звали… — Она закрыла глаза, продолжая шумно дышать носом. — Надин. — Открыла один глаз и посмотрела на меня. — Лиза?

— Эмма, — слабо сказала я.

— Эмма! — воскликнула Мэг. — Ну конечно. Теперь… Эмма была очень разумным, серьезным человеком, верно?

— Нет, — ответила я. Дело совершенно безнадежное. — Эмма была вовсе не такой, а сильной и немного наивной — даже чуть-чуть… нервной. Хотя казалась забавной и смешливой, у нее часто бывало плохое настроение. Она была также непредсказуемой — могла совершать… опрометчивые поступки. — Я с горечью подумала о последнем из них. — Но вы скажете мне, чем она занималась? Нужно удостовериться, что это та самая Эмма.

Мэг снова закрыла глаза, потом широко распахнула.

— Я вижу шляпу… — Я почувствовала эйфорию, смешанную с ужасом. — Черную шляпу, — продолжала Мэгги.

— Какой она формы? — спросила я с бьющимся сердцем.

Мэг зажмурилась.

— Она плоская и… четырехугольная… с длинной черной кисточкой.

Я упала духом.

— Вы описываете академическую шапочку.

Мэг улыбнулась.

— Верно, потому что Эмма была учительницей, разве не так?

— Нет.

— Ну… значит, она надевала такую шапочку на выпускную церемонию. Может, я видела именно этот момент. — Глаза Мэг снова сузились, она немного приподняла голову, словно пытаясь сосредоточиться на чем-то, исчезающем за горизонтом.

— Нет, — раздражилась я. — Эмма училась в Королевском колледже искусств.

— Я так и думала, что она имеет отношение к искусству, — обрадовалась Мэг. — И оказалась права. — Она понурилась и снова закрыла глаза, будто вознося молитву. Послышался телефонный звонок. Что это за мелодия? Ну да. «Дух в небе». Звуки доносились с груди Мэг. — Извините, — сказала она, доставая из-за пазухи сначала пачку «Силк кат», а затем мобильный. — Привет! Понятно… Вы не можете… Все в порядке. Спасибо, что дали мне знать. — Она захлопнула телефон и снова сунула его себе за пазуху, изящно протолкнув средним пальцем. — Вам повезло, — сообщила она. — Визит в двенадцать только что отменили — мы можем продолжить.

Я встала:

— Спасибо, Мэг, но не стоит.


«Так мне и надо, раз я решилась на столь сомнительное предприятие», — думала я по дороге в Блэк-хит. Я была не в своем уме, когда замышляла это. А что, если бы Мэг установила связь с Эммой? Шок мог привести меня к нервному срыву. Хорошо, что Мэг оказалась шарлатанкой. Мое негодование утихло и уступило место облегчению.

Я припарковалась, зашла домой, чтобы разгрузить стиральную машину и положить в нее новую порцию одежды, а затем отправилась в магазин. К этому времени я проголодалась и решила быстро перекусить в кафе «Мун дейзи». Села за столик на улице, и Пиппа, владелица кафе, познакомившая меня с Вэл, принесла мне «Таймс». Я лениво просмотрела новости в стране, затем изучила страницы, посвященные заграничным событиям, после чего прочитала материал о Лондонской неделе моды. Обратившись к деловым страницам, вдруг наткнулась на фото Гая. Под ним шла подпись: «Птица высокого полета». Когда я читала статью о нем, у меня пересохло во рту. Гай Харрап… тридцать шесть лет… «Френдз провидент»… Основал «Этикс»… поддерживает компании, не имеющие негативного влияния на окружающую среду… чистые технологии… Не использует детский труд… защищает животных… заботится о здоровье и безопасности людей.

Я почувствовала дурноту. Гай не обеспечил здоровье и безопасность Эммы, не так ли? «Сама знаешь, она склонна все преувеличивать, Фиби. Возможно, она просто жаждет внимания». Он вовсе не был таким «хорошим парнем», как ему думается.

Я посмотрела на омлет, принесенный Пиппой, с неожиданным отвращением. Зазвонил мобильный. Это мама.

— Как дела, Фиби?

— Все в порядке, — солгала я, дрожащей рукой закрывая газету, дабы не видеть Гая. — А у тебя?

— У меня тоже все хорошо, — беспечно отозвалась она. — Хорошо, хорошо, хорошо. Я совершенно… несчастна, дорогая. — Я поняла, что она пытается сдержать подступающие слезы.

— Что случилось, мама?

— Ну, я сегодня в Лэдброук-Гроув — надо было принести Джону нужные ему рисунки, — и… — Я услышала, как она всхлипнула. — Меня расстроило, что я оказалась так близко от того места, где твой отец живет теперь с… ней… и… и…

— Бедная мама. Просто… попытайся не думать об этом. Смотри в будущее.

— Да, ты права, дорогая, — шмыгнула она носом. — Хорошо. И я только что нашла удивительного нового… — я надеялась, она скажет «мужчину», — врача. — Сердце мое упало. — Он делает безоперационное омоложение, или фраксель. При помощи лазера. Это исключительно научный метод. Он оборачивает процесс старения вспять.

— Правда?

— Вот смотри — у меня здесь рекламная брошюра. — Я услышала шелест глянцевой бумаги. — Удаляет старые эпидермальные и пигментированные клетки. И поэтапно восстанавливает лицо пациента, словно реставрирует картину. Единственный недостаток, — добавила мама, — заключается в том, что это приводит к сильному шелушению.

— Тогда держи наготове пылесос.

— И нужно по меньшей мере шесть сеансов.

— Стоимостью?..

Я услышала, как она задержала дыхание.

— Три тысячи фунтов. Но разница между фотографиями «до» и «после» поразительная.

— Это потому, что на фотографиях «после» женщины улыбаются и накрашены.

— Подожди, пока тебе не исполнится шестьдесят, — простонала мама. — Сама будешь всем этим пользоваться и тем, что они еще придумают к тому времени.

— Я не стану заниматься ничем подобным, — возразила я. — Я не боюсь прошлого, мама, а ценю его. Вот почему я люблю свое дело.

— Не надо относиться к этому по-ханжески, — обиделась она. — А теперь расскажи мне о себе.

Я решила не говорить маме о медиуме. Сказала, что в конце месяца поеду во Францию; затем, следуя внезапному импульсу, проговорилась о Майлзе. Я не собиралась этого делать, но потом решила немного развеселить ее.

— Звучит многообещающе, — заметила мама, выслушав его описание. — Шестнадцатилетняя дочь? — задумчиво произнесла она. — Ну, ты будешь прекрасной мачехой и родишь своих детей. Значит, он разведен?.. Вдовец? Прекрасно… А сколько ему лет?.. А. Понятно. С другой стороны, — добавила она повеселевшим голосом — похоже, прониклась положительной стороной ситуации, — это означает, что он немолод и не обременен проблемами. О Боже! Джон машет мне. Я пойду, дорогая.