Александра Гейл - Дело Кристофера

— Ты назвала меня Энрике. — Парень аж передергивается.

— А ты даешь мне личные советы, поэтому либо ты Энрике, либо я сострою такую же тошнотворную мину, как у тебя сейчас.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а потом начинаем хохотать до слез. Но когда я вижу неподалеку Шона Картера, все веселье исчезает бесследно. Он же просто стоит и смотрит, не пытается подойти или что-то сказать. Для него мои волосы — знак, который воспринят абсолютно верно. Наш разговор изменил все. И поэтому Картер просто разворачивается и уходит. Это больно, но так будет лучше.

Вот только ночью в мою дверь снова стучат. Что ж, на этот раз я хоть более ли менее прилично выгляжу. Не королева красоты, но все же. Пока я иду по коридору, сердце бьется часто, чуть не заходясь от радости. А вдруг Шон передумал, вдруг он скажет мне, что все хорошо, что я все выдумала? Хотя… даже если нет, сегодня я его не выставлю прочь, никто не говорит, что отсрочки не существует. Разрыв можно и отложить. На день. Ну или на ночь. На одну безумную, полную счастья ночь…

С этими мыслями я в радостном предвкушении дергаю на себя дверь… и замираю с отвисшей челюстью, потому что никакой там не Шон. А… А Ашер. Какого черта? Пытаюсь подобрать челюсть с пола, но это не очень-то просто!

— Я могу войти? — спрашивает он и тут же буквально отодвигает меня в сторону, не давая ни малейшего права выбора.

— Угу, проходи, не стесняйся, — язвлю я.

Ашер останавливается напротив меня и резко разворачивается.

— Я знаю, что мой визит крайне неожиданный… — начинает он.

— Да уж пожалуй. В такое время никого, кроме сказочного принца на белом коне, я не жду.

Встречи с ним в моих грезах регулярны. А ты нас прервал на самом интересном. — Вру, конечно, ведь я была бы очень не против с Шоном пообщаться… поближе, но, как всегда, приходится довольствоваться Перфораторами и придуманными принцами.

Он улыбается, но мысль не продолжает. И я сама ему подсказываю:

— Три часа ночи, Ашер. Зачем ты пришел ко мне в такое время?

— Мы можем хотя бы присесть? — спрашивает он.

Проходим на кухню. И я, зевая, ставлю кофе. Что бы он ни сказал, чувствую, поспать после этого уже не удастся, хоть мозги разгоню.

— Как сварится кофе, можешь начинать, — говорю я, подавляя зевок.

— Боже, в более глупой ситуации я не оказывался, — бормочет он и ерошит пальцами волосы.

Мне нравится его растерянность, она доказывает, что он не станет учить меня жизни, как некоторые. — А Марион здесь?

Я удивлена, что он запомнил имя малышки. Отрицательно качаю головой:

— Керри выписали из больницы, и теперь она сидит со своими крошками сама.

— Понятно. — Ашер не расстроен, но и облегчения я не замечаю. Значит, он детей не шарахается.

В этот момент закипает кофе. И едва я успеваю поставить перед мистером Перфоратором чашку, как он ее залпом опустошает. Эээ… еще по одной? Что вообще происходит? Сама я глотать обжигающую жидкость, точно воду, отказываюсь, но меня, как выясняется, и не собираются торопить…

— Послушай, Джоанна. Я пришел чтобы рассказать тебе то, что обещал обменять на согласие познакомиться с сестрой. — С трудом припоминаю этот разговор. Я вообще мало что помню об Ашере кроме блинчиков, полотенца и настойчивого желания познакомить меня с сестрой. — Видишь ли, мне тридцать восемь, и все эти тридцать восемь лет я занимался только одним делом — восторгался собственным многомиллионным банковским счетом. — Потрясенно моргаю. Да уж, признание впечатляет! — Но, надо сказать, все остальные занимались точно тем же самым, а потому мне и в голову не приходило этого не делать. В общем, я не злодей. Просто я люблю свою жизнь такой, какая она есть. Да, я люблю свой банковский счет, свой пентхаус, своих влиятельных друзей. И я люблю мысль о том, что любая женщина, которую я бы желал заполучить, становится моей.

Он что, издевается?

— Ты уверен, что ради этой информации пришел ко мне в три часа ночи? — раздраженно спрашиваю я.

— Ты можешь просто выслушать? — отчаянно восклицает Ашер. Поднимаю ладони, наглядно демонстрируя собственную капитуляцию. — Но это не жизнь, это просто игрушки.

Убивает ли меня мысль о том, что я потратил тридцать восемь лет на ничего не значащие глупости? Да, черт возьми. ДА. И я не намерен и впредь этим заниматься. Понимаешь? — спрашивает он, пристально глядя в глаза.

— Нет, — хрипло говорю я в ответ и в попытке вернуть голос делаю глоток кофе. И… зря я это.

— Я собираюсь жениться! — восклицает он так, словно это абсолютно очевидный и логически обоснованный вывод. А я захожусь кашлем, жалея, что не выпила кофе так же, как сам Ашер — залпом. Умру ведь еще, поперхнувшись. Нельзя же так, мистер Перфоратор.

Гуманнее надо быть!

— Н-на ком? — наконец, обретаю я голос.

— Не знаю! — Мда, его ответ не менее маразматичен, чем весь этот разговор! — Когда мы с тобой только встретились, я подумал, что у нас что-то может выйти, именно потому что ты не из нашего круга и не дашь мне сойти с рельсов и вернуться к прежнему образу жизни снова.

Но, то ли ты прошла огонь, воду и медные трубы, то ли дело во мне… да я понятия не имею, что сделал неправильно! Мария неплохой человек, но она точно такая же часть прошлого, как и все остальное, с чем я не хочу иметь дела! Но ты меня, фактически, толкнула к ней. Зачем? Ты мне нравилась, пойми. Очень. Я хотел, чтобы у нас все получилось, но ты — нет. Если бы не Мария, ты бы нашла другой способ от меня избавиться, нужно быть слепым, чтобы не заметить столь очевидного факта. С самого первого дня, как мы познакомились, я не переставал задаваться вопросом, способна ли ты вообще на нормальные человеческие отношения. И после твоего ухода я решил, что даже если и так, то не со мной и к черту эту игру в одни ворота.

Но затем я увидел тебя на пляже с Марион, и я начал надеяться, что ошибся. Я начал надеяться, что ты хочешь семьи и детей точно так же, как любой нормальный человек. Как и я.

Просто скажи мне, если это не так. Или если ты не хочешь этого со мной… Что было не так?

Что тебе помешало? Может быть, что я тебе не сказал о том, чего я хочу на самом деле? Пойми, я предлагаю тебе не блинчики по утрам. Я предлагаю тебе все.

Что-то внутри меня вопит: соглашайся, ни о чем не спрашивай и не говори, просто кивни.

Просто дай шанс. Это же самая прекрасная речь, что ты когда-либо слышала. Ты же столько времени именно об этом мечтала. И лучшей кандидатурой мог быть только один мужчина, но это невозможно. Так чего ты ждешь? Скажи да. Скажи ДА. Но еще я знаю, что на лжи далеко не уедешь. Он ничего обо мне не знает…

— Я… я… — Я допиваю кофе, поднимаю голову, и, глядя в глаза Ашеру, наконец, начинаю рассказывать ему о Брюсе, о выкидыше, о реабилитации у Керри и трех малышах, которые вернули меня к жизни. О том, настолько тяжело верить мужчине после того, как от тебя раз за разом отрезают по кусочку… Я даже рассказываю ему о Пани и Картере, за ошибки которых он поплатился.

Мы перестаем разговаривать только когда за окном становится светло. И приходится встать к плите, чтобы хотя бы физически сохранить дистанцию между мной и мужчиной, который слишком стремительно приблизился, но, по сути, остался чужим. Мне нужно время, чтобы окончательно отказаться от Шона. А ему нужно время, чтобы осознать, что я не из светских красавиц с безоблачным прошлым и надуманными проблемами. Но ни один из нас не отказывается от еще одной попытки.

И всю следующую неделю я насильно заставляю себя встречаться с Ашером, проводить с ним каждую свободную минутку, чтобы привыкнуть, чтобы перестать бояться. И это работает.

Он не из сложных, закрытых людей. Чтобы его понять, анализировать каждый жест и каждый взгляд, не нужно. Двойного дна в его словах, как правило, нет. И все мои подозрения, как и предсказывала Керри, — скорее пережитки прошлого, от которого можно и нужно избавляться.

Ради собственного светлого будущего. Ради маленькой золотоволосой девочки, с которой собираюсь строить замки из песка снова и снова. И я пытаюсь. Настолько отчаянно, что даже соглашаюсь познакомиться с чертовой сестрой Ашера. Наверное, это и есть тот самый шаг, сделав который ты понимаешь, что возврата нет, и все всерьез.

Как правило, если в моей жизни что-то случается, то я обижена или расстроена, а вот с полуслова довести меня до состояния бесконтрольной ярости могут немногие! До этого дня я полагала, будто такой человек вообще единственен, и это Шон. Но я ошибалась. Мои волосы развеваются, щеки горят, а зубы рискуют разрушиться (так сильно я их сжимаю). В лифте офиса Бабочек я до боли обхватываю себя руками, таким образом сдерживаю рвущиеся наружу проклятия. Сначала нужно хотя бы в туалете что ли закрыться.

Но не тут-то было. Влетаю я в уборную, а там Пани. И, судя по всему, от нее мое состояние не укрылось. Хм, а что удивляться-то? Я не просто красная от злости, я уже пятнами пошла.

— В чем дело? — настороженно спрашивает Карина.

— В чем дело? — рычу я на нее. А что, вполне себе подходящий объект для срыва злости.

— В чем дело?! Я познакомилась с чертовой сестрой Ашера. Да у этой мегеры клыки по пять метров каждый! — взрываюсь я, всплескивая руками. — И в два ряда!

Селия. Циммерман. Штофф. Зеленоглазая брюнетка с безупречным макияжем, безупречной укладкой, безупречным костюмом и безупречным воспитанием. Просто хреново невероятно, насколько тактично эта особа ухитрилась меня опустить по всем пунктам. Она села напротив меня в кафе и объявила, что если я хочу выйти замуж за ее брата, то мне необходимо соответствовать репутации и положению в обществе Ашера. Это означает не выглядеть, как я, не вести себя, как я, не одеваться, как я. Сама она в бриллиантах почище Пани с блестящими темными волосами, на выпрямление которых у нее уходит, спорю, от часа до трех, в костюме от Шанель, а еще она бесшумно ставит чашечку на блюдце. И — только представьте — во всей неповторимо прелестной и обаятельной Джоанне Конелл эта коза одобрила одни лишь только волосы! Спасибо, мисс С**ка! Рада, что хоть что-то!