Он фыркнул, но ничего не ответил. Только подушку отложил в сторону. А на следующее утро, кажется, оклемался и даже без возражений перевязал мне руку. И в понедельник тоже.

Видно, по большим праздникам он мог быть не совсем придурком.

Задание Шон мне придумал сам. И очень забавно преподнес. Однажды он просто плюхнулся на диван и поставил ноутбук на колени. Я не обратила внимания. Он подвинулся ближе к подлокотнику, словно освобождая место. Я подняла брови. Он злобно глянул на диванную подушку рядом. И я со вздохом пересела. Что, рот открыть трудно?! Однако пока я тихо негодовала, Шон ударился в философию взлома.

— Смотри, Джоанна, вон там чей-то компьютер, — показал он на экран, который, по-моему, был очень даже здесь. — А это я, злобный и гадкий хакер.

Затем он начал что-то делать, раз, два, три, и бамц, я буквально увидела, как чужие файлы потекли по виртуальным проводам на компьютер Шона. Сказать, что я была под впечатлением — ничего не сказать. И вот вообще ничего не поняла.

— Вся беда от незащищенных протоколов. Они как рождественские гирлянды, мигают и ждут, чтобы на них обратили внимание, — я потрясенно вылупилась на него. — Разумеется, это для твоих ненаглядных суперкомпьютеров — настоящая трагедия. И поэтому я предлагаю их защитить. Тебе.

— Ты серьезно?

— Ты просила задачку? Вперед.

А затем он отставил ноутбук на стеклянный столик и повернулся ко мне.

— Ты никогда не хотела править миром? — внезапно спросил он.

Я понимала, что вопрос не обычный, не маразматический, просто Шон всегда специфически выражался. У него свои ассоциативные цепочки. Но он, правда, смотрел на меня и ждал ответа.

— Н-нет, — опасливо выдохнула я. А он только нахмурился и кивнул.

— А должна. Например, я стану следующим сеньором Хакером, но только в тысячу раз лучше. Я буду определять будущее развитие техники по всему миру, буду знать все его уязвимости и старательно их поддерживать в рабочем состоянии, чтобы иметь возможность воспользоваться. Это моя цель. Но чтобы ее добиться нужно мечтать. Каждую минуту и секунду. Как бы трудно ни было, ты должна знать, что это то, ради чего ты живешь. Это непросто, не отступать, не сдаваться, не слушать всяких ублюдочных Клеггов… — Боже, так вот он это к чему! — Бабочки Монацелли — не идеальны, мы ублюдки с манией величия, которые не скупились средств. И Манфред ничуть не лучше. Вот почему Роберт Клегг не Бабочка, и не станет ею. Чтобы добиться мечты, нужно действовать так, чтобы каждый, кто стоит между тобой и нею убирался с пути, ибо иначе его просто раскатают.

Меня эта речь и восхитила, и напугала. Это же я, Джоанна Конелл, в душе все еще крашеная блондинка, которую воспитывали совсем иначе. Однако покопаться в себе Шон мне не позволил.

— Просто сделай это, — сказал он, наклонившись ко мне.

— Ты наорал на Клегга. Зачем ты его так унизил?

— До стычки с ним ты была такой, какой я хотел, чтобы ты была. Сосредоточенной и собранной. Он тебя разбивает на кусочки, он не только сам в тебе сомневался, он заставляет тебя заниматься тем же. А на колебания времени нет.

— Слушай, Картер, это чересчур наивно даже для меня, а уж ты просто не можешь верить, что двадцатилетнюю девчонку выберут в Бабочки. — Мне как-то даже расхотелось наорать на Шона за его поступок. Он действовал в моих интересах, к тому же не без причины…

— Я не говорил, что ты ею станешь, я имел ввиду, что ты должна доказать, что это возможно. Такаши не слепец и не дурак. Если он просто обернется на тебя, проходя мимо, это уже огромный успех. В конце концов, на его капризы Монацелли уже восемь лет смотрит сквозь пальцы. Раньше терпел, и дальше потерпит.

В ответ я лишь промычала нечто невразумительное.


Тот день начался странно. Я, как обычно, встала с кровати, стала собираться в университет и, наконец, добралась до вожделенной кухни, недра которой таили в себе мой завтрак и, как выяснилось, Шона, который сидел за столом и пялился экран ноутбука. Будто в гляделки играл, кто же моргнет первым? Думаю, в тот момент я могла бы сплясать перед ним стриптиз, и он бы не заметил. В попытке проверить догадку, я несколько раз прошлась перед самым его носом.

Реакции никакой. Решив не нарываться и не выводить его из транса, я просто поехала в университет. Однако, возможно, решение было ошибочным, так как на пару он не явился… Мы стояли около аудитории, и ждать, вроде, уже было бессмысленно, и уйти страшно. Что делать?

— Может, он опять уехал? — предположила Хелен.

— Утром был, — пожала я плечами.

— А ты вечно не в курсе, в Сиднее он или улетел. — Это было сказано в обвинительном ключе. Стерва, ты его не заслужила!

Как вы, разумеется, догадались, после скандала на паре, Хелен все же ухитрилась написать код мечты Шона. И, не побоюсь так выразиться, он ее сломал. Меня она теперь оставила в покое, разве что так тоскливо-тоскливо поглядывала на него временами. Так же Франсин еду вымаливала. И, надо отметить, Хелен тактику выбрала верную. К несчастным псинам Картер, видимо, неравнодушен. Не просто же так он стал дипломным руководителем этой… кхм.

— Леди и джентльмены, можете расходиться, — прервала нашу дискуссию мисс Адамс.

— Пары не будет. Мисс Конелл, а вы со мной. Вас ректор вызывает.

— Он зол? — нервно спросила я.

— Нет, он странный, — тактично ответила мисс Адамс. Ее слова мне нисколько не помогли. — Пожалуйста, пойдемте скорее.

— Мисс Адамс, может быть, вы лучше скажете, что я безвременно исчезла? — опасливо протянула я.

— А ну за мной! — вдруг зашипела на меня эта, как правило, милая леди. — Я тоже хочу жить!

— Ценой моей шкуры? Ну, уговорили, пойдемте, — вздохнула я, вспомнив, как мы бок о бок таскали злополучные коробки.

— Спасибо, мисс Конелл, — улыбнулась она, без проблем проглотив шпильку.

Когда я вошла в кабинет ректора, у меня возникло чувство острого дежавю. Картер точно в той же позе, что и утром, сидел и гипнотизировал ноутбук. Только декорации поменялись.

— Шон? — позвала я, прикрывая дверь.

Он ничего не сказал, но очень резко поднялся, подхватил ноутбук и направился к стене.

Когда он проходил мимо, я задержала дыхание, не представляя, чего ждать. Однако, целью его, как выяснилось, был заветный ключик… от комнаты с суперкомпьютером. И я снова потеряла способность дышать.

— Идем, — велел Шон и вышел из кабинета.

В заветной комнатке Картер свет зажигать не стал, вместо этого подключил к шестнадцати здоровенным экранам, размещенным на свете, свой ноутбук. И те образовали единую картинку, совсем как в фильмах показывают. Я такого в жизни не видела, и чуть не завизжала от восторга, хотя, конечно, он просто выпендривался. Мог бы и банальным проектором воспользоваться, да не царское это дело! И я была с ним солидарна, буквально прилипла к этим мониторам.

— Картер, сейчас я могу начать в любви признаваться, но ты не слушай, это я не тебе, — от избытка чувств забормотала я. А Шон… кажется, Шон негромко засмеялся. Только вот мне было не до него.

— Иди сюда, — спустя несколько минут изучения заветной аппаратуры, позвал меня Картер.

— Я не могу.

— Иди сюда, сказал! — требовательно, но беззлобно повторил он. И я подошла. — Смотри.

— И скользнул лазерной указкой по экрану. — Вот тут ошибка, я никак не мог понять, в чем. А теперь пытаюсь понять, как исправить.

— А я…

— А тебе просто полезно будет поучаствовать. Слушай…

Привет-привет, Джоанна, заходи, не стесняйся. Добро пожаловать в мир Шона Картера!

Код удалось поправить только часам к одиннадцати вечера. К тому моменту у меня на кофте образовалось кофейное пятно, а на голове — воронье гнездо, так как с моими умениями только и оставалось, что за голову хвататься. И поэтому, когда Шон объявил, что код работает, я сама повисла у него на шее, а он просто опрокинул меня на стол. Даже дверь не запер. Ладно хоть не в коридоре…

Этот суперкомпьютер стал моей стартовой площадкой. Не знаю, как так у нас получилось, но Шон мне отдал и исходные коды для статьи (вместе с ноутбуком почему-то), и ключик от комнаты с суперкомпьютером. О да, в том, что ты спишь с ректором, есть свои плюсы.

Например, можно поселиться в комнате с игрушкой стоимостью в несколько миллионов баксов и выжить оттуда своего вроде как все еще научного руководителя. Да, вы правильно подумали, с Робертом Клеггом мы так и не помирились. И я как раз об этом.

Примерно спустя месяц после скандала на паре, он, кипя от злости, влетел в двери моего убежища и потребовал ответа на вопрос какого хрена я вообще столько времени делаю с суперкомпьютером. А я предельно ядовито ответила:

— Живу в величии славы собственного любовника.

— Хватит выставлять меня последним козлом. Или вы с Мадлен сговорились?

— То есть ты пришел мне жаловаться на то, что из-за меня у вас с женой отношения накалились?! — возмутилась я. — Выметайся.

— Ты, студентишка, выгоняешь меня?!

— Я же не просто студентишка, ты сам сказал. Я сплю с ректором, и это предоставляет хренову тучу возможностей, которых я не заслуживаю! Но все-таки они у меня есть. Поэтому я могу единолично сидеть за суперкомпьютером… или выгнать неугодного профессора Клегггггггга.

— Да ты просто маленькая стерва!

— Иди отсюда.

— А я уже почти решился помириться…

— Иди отсюда!

И он ушел. А я, разумеется, расстроилась. Да, прощение — не моя сильная сторона, но это не значит, что я спокойно воспринимаю подобные стычки. И потому я стала дожидаться обеда.

Почему? Потому что Роберт Клегг строго соблюдает режим. Это такой наказ Мадлен. И вообще-то, полагаю, это работает, ведь Роб почти никогда не болеет. Единственный раз на моей памяти — именно тот, когда у меня рука была обожжена. Закон подлости. Короче, это я к тому, что точно знала, в какое время он будет в столовой. В общем, я заперла комнату, взяла ноутбук Картера подмышку и направилась в кафетерий. Там я заказала кофе экспрессо с десятью ложками сахара, чем немало удивила окружающих, и встала за спиной у одного — угадайте которого — профессора. А затем начала медленно и осторожно выливать ему на голову все эту гадкую липкую массу. Кафетерий замер в предвкушении.