Теперь заговорила Дебора:

– Я, Дебора, баронесса Шенли, перед Богом и людьми…

Это прозвучало негромко, но с такой пронзительной нежностью, что у Анны даже слезы навернулись на глаза. Но в это мгновение она заметила, как заколебались язычки свечей, – словно где-то распахнули дверь.

Джон Мортон выпрямился и поверх голов жениха и невесты взглянул на Анну. Это становилось невыносимым. «Погоди же! Я еще успею спросить у тебя, почему ты вчера так поспешно исчез из зала капитулла, явно избегая встречи со мной! И если не получу достаточно убедительного ответа, то сидеть тебе еще сегодня под замком, как и этой предательнице Бланш!»

Она приметила, что Мортон бросил осторожный взгляд куда-то в сторону, во мрак, а затем, как ни в чем не бывало, соединил руки Деборы и Кристофера и елейным голосом изрек:

– Ego coniogo vos in matrimonium in nomine Patris et ilii et Spiritus Sancti. Amen[49].

– Amen, – негромко повторили за ним присутствующие, творя крестное знамение.

Казалось, все течет, как обычно, но вместе с тем что-то изменилось вокруг. Охранники позади зашептались, и это возмутило Анну. Изабелла взглянула было на сестру, но едва та повернулась к ней, сейчас же отвела взгляд. Глаза ее заметались, и Анна готова была поклясться, что Изабелле более всего сейчас хочется вскочить и броситься прочь. Лишь дама за ее спиной оставалась спокойной, время от времени поглядывая куда-то вверх, на хоры. Анна невольно проследила за ее взглядом и обнаружила, что там, в полумраке, скрывается чья-то фигура.

Света недоставало, чтобы разглядеть лицо. Она видела лишь высокие сапоги, как и у Кристофера, забрызганные грязью, и меховую опушку камзола до колен. Анна вдруг заволновалась, общее напряжение передалось и ей, и она даже пропустила момент, когда новобрачные обменялись поцелуем у алтаря.

Началась месса. Джон Мортон теперь стоял лицом к алтарю, отправляя службу. Малорослый служка по-прежнему ритмично помахивал кадилом, глядя перед собой. Он один, казалось, ничего не замечает. В эту минуту человек, скрывавшийся на хорах, выступил из-за колонны и с улыбкой кивнул Кристоферу. Анна тотчас узнала его. Это был Джордж, герцог Кларенс.

Анна была так ошеломлена его появлением, что поначалу ничего не заподозрила. Какие-то нелепые обрывки мысли теснились в ее голове: почему никто не поставил ее в известность, что герцог не в Глостершире, а вернулся в Лондон, почему он опоздал на свадьбу своего шталмейстера, ведь, судя по их виду, они прибыли вместе и совсем недавно, даже не успев переодеться? Известно ли было Изабелле, что ее супруг теперь в Тауэре? Она взглянула на неподвижно стоящую Изабеллу – и ее словно молнией пронзило.

Сестра знала, знала, что Джордж в Лондоне! Именно она заманила ее сюда, чтобы устроить встречу с ним. Ведь если герцогу Кларенсу и удалось перехватить оба ее прежних послания, то вряд ли он сможет сделать это теперь, когда письмо повезет Стэнли с сильным и хорошо вооруженным отрядом. А значит, граф Уорвик все-таки узнает наконец о предательстве герцога. Анна ощутила мимолетное торжество. Что бы ни говорил Кларенс в свое оправдание, как бы ни извивался и молил – она сделает то, что решила сделать.

Служка наконец оставил в покое кадило и принес из-за алтаря книгу, которую водрузил на резную подставку. Жених и невеста поставили свои подписи, затем, приблизившись, расписалась Изабелла и протянула перо сестре.

Анна почувствовала, как в ней поднимается ярость. Чего они добиваются? Они составили заговор – теперь Анна уже не сомневалась, что Изабелла знает все о планах мужа, они перекинулись на сторону Белой Розы, но не в их силах заставить ее молчать. Разумеется, старшая сестра, во всем покорная своему повелителю, готова ради него предать даже отца, и она вряд ли даст Анне письменные принадлежности, но молчать-то они ее не смогут заставить, и барон Стэнли доставит Делателю Королей весть об измене своего названого сына!

Анна расписалась так стремительно, что взвизгнуло гусиное перо.

– Я поздравляю тебя, дорогая!..

Дебора слабо улыбнулась и взглянула на мужа. Но Кристофер Стэси оставался глубоко серьезен и не сводил взгляда с лица принцессы. Показалось Анне или нет, но в его глазах мелькнуло сочувствие. Именно это вдруг испугало ее.

Она круто обернулась. Двое стражников угрюмо стояли у дверей. Джон Мортон открыто торжествовал, Изабелла не сводила с нее злого взгляда, и даже Дебора вдруг заволновалась и вцепилась в руку мужа. Все смотрели на Анну, и она вдруг почувствовала себя в кольце врагов.

«Неужели все они лишились рассудка? Я немедленно велю арестовать их как изменников!»

Она решительно шагнула к двери. И в этот миг Джордж, легко соскочив с хоров, преградил ей дорогу.

За спиной испуганно ахнула Изабелла, но Джордж послал ей воздушный поцелуй и уставился в побледневшее лицо принцессы. От него тяжело пахло вином, он улыбался. Кудрявые волосы были в беспорядке отброшены со лба, на щеках кустилась двухнедельная щетина. У Джорджа были серо-зеленые, почти прозрачные глаза, но в этот миг из-за неестественно расширенных зрачков они казались черными, а белки были исчерчены кровавыми прожилками.

– Рад видеть вас, кузина. Клянусь страстями Господними, вы даже не можете себе представить, как я рад вас видеть!

Анна отшатнулась.

– Вы пьяны, герцог!

Джордж лишь пожал плечами и скроил шутовскую мину.

– После той скачки, какую я вынес, мудрено было не выпить кружку доброго старого эля. Ведь я так торопился на свадьбу!

– Фигляр! – сквозь зубы бросила Анна и хотела обойти его стороной, но герцог довольно грубо схватил ее за руку.

– Куда же вы, ваше высочество? А свадьба? Неужели вы откажетесь поднять бокал за здоровье молодых?

Он дважды громко хлопнул в ладоши. Отворилась дверь и, к изумлению Анны, в капеллу вошла Бланш Уэд. Широко открытыми глазами принцесса следила за тем, как ее фрейлина, неся перед собою поднос с бокалом, приблизилась и присела в низком реверансе. Затем она выпрямилась и улыбнулась. В ее улыбке светилось то же торжество, что и у Джона Мортона.

Анна почти машинально взяла бокал, но холод тяжелого вишневого стекла заставил ее опомниться.

– Что вы делаете здесь, Бланш?

– Я здесь по приказу герцога Кларенса.

Ее голос был резок и трескуч. Куда девалась милая девчушка с ямочками на щеках, что так веселила Анну? Перед ней стояла новая Бланш – сухая, решительная, жестокая.

Джордж наслаждался ситуацией.

– Вы разве не знаете леди Уэд? Это странно, принцесса. Ведь Уэды так возвысились при Йорках, а леди Бланш была любимой фрейлиной королевы Элизабет. Она-то и принесла мне ваши первые латинские записки. Как это там: «Hannibal ad portas»[50]? Или еще: «Tu quoque, Brute!»[51] Школярская латынь. Не знаю, как герцог Уорвик, но я-то сразу понял, в чем дело.

– Там была еще одна фраза, – сухо промолвила Анна. – «Lupus pilum mutat, non mentem»[52].

Герцог смахнул с лица улыбку.

– Пейте, Анна! Это превосходное вино, выдержанная мальвазия.

Анна вдруг не на шутку испугалась.

– Вы что, задумали меня отравить?

– Во имя неба, что вы такое говорите, кузина? Возможно ли, чтобы Изабелла позволила погубить любимую сестрицу?

– Почему бы и нет? Если она готова в угоду вам свести в могилу родного отца, то что ей помешает отравить сестру, которую уязвленное честолюбие Изабель считает более удачливой?

Позади раздался шорох платья герцогини.

– Нет, Анна, нет…

Но Джордж жестом заставил супругу умолкнуть.

– Вы скверно думаете о моей жене, принцесса. Изабелле пришлось выбрать, чью голову ей менее предпочтительно видеть на Лондонском мосту, вот и все. Выбор был не в пользу Делателя Королей. Сейчас же никто не намерен причинять вам зло. Вы уснете и будете сладко спать в одной из башен Тауэра, в то время как преданная нам леди Барбара, – он кивнул в сторону стоявшей неподалеку придворной дамы, – в вашем платье и под вуалью взойдет на корабль и отчалит из Лондона. Лорд Стэнли, как бы вам это ни было не по душе, ничего не передаст Делателю Королей…

– Вы с ума сошли! Вы полагаете, что Стэнли ничего не заподозрит? Или на корабле не заметят подмены?

– О Стэнли вам не стоит беспокоиться. А капитан уже получил свою плату и будет молчать до тех пор, пока близ Тилбери не высадит леди Барбару на берег. Что касается вас, то вы останетесь в Тауэре вплоть до вступления моего брата, короля Эдуарда, в Лондон.

Его глаза зловеще сузились.

– Пейте же поскорее! Пейте, или я велю своим людям насильно влить вам в горло это вино.

В этот миг прозвучал преисполненный ужаса голос Деборы:

– Ради всего святого! Что здесь происходит?

Кларенс досадливо поморщился.

– Кристофер, уведите вашу супругу!

В тот же миг Анна выплеснула вино в лицо Джорджу и, с силой оттолкнув Бланш, кинулась к двери.

– На помощь! Стража! Измена! Измена!..

В дверях ее схватили люди герцога, стали заламывать руки. Анна кричала и вырывалась. Ей пытались заткнуть рот, но она кусалась и отбивалась так, что двое дюжих стрелков не могли с нею совладать.

Герцог бросился на подмогу, но отчаянье придало Анне сил, и она боролась с ожесточенным упорством. Она потеряла эннан, волосы ее разметались, а тело извивалось, как угорь, в руках мужчин. Когда она вновь закричала что было силы, ее ударили по голове чем-то тяжелым и, когда она стала оседать, затолкнули в рот кляп так, что она едва не задохнулась. Где-то неподалеку отчаянно кричала Дебора, трепеща в руках мужа, пока герцог яростно не рявкнул:

– Уйми ее, Стэси, уйми, если тебе дорога ее жизнь!

Крик Деборы превратился в глухое мычание, когда шталмейстер зажал ей рот. Возле алтаря стояла в одиночестве Изабелла. Она отвернула лицо, чтобы не видеть, как трое мужчин управляются с ее сестрой. Перепуганный служка на четвереньках полз за алтарь. Леди Барбара всем телом припала к одной из колонн.