— Понятно…

Андрей тоже сел на корточки рядом с Ириной и мальчиком и спросил:

— Ростик, ты сказал, что Костя нашёл работу, когда ездил в последний раз в Подмосковье. А когда и где он был?

Мальчик наморщил лоб, смешно подвигал губами и погримасничал — думал.

— Да он ведь и не бывает почти нигде. Ему некогда — работает и учится. А в Подмосковье вместе с вами и был, Ирина Сергеевна! Ну, вы недавно ездили всем классом в гости к другой вашей учительнице. У неё ещё имя какое-то странное!

Ирина подскочила:

— К Злате Андреевне?

— Вот! Точно! Только Костик говорил просто «к Злате».

— Ну, понятно… — Ирина усмехнулась, — спасибо тебе, Ростик. Ты гам очень помог.

— Пожалу… — начал мальчик, но в этот момент сзади раздался раздражённый окрик:

— А вы что здесь делаете?!

Они дружно повернулись и увидели женщину лет тридцати пяти с нервным, подвижным лицом, стоявшую в метре от них и гневно сверкавшую глазами. Ростик вдруг подался назад и спрятался за Симонова. Ирина шагнула навстречу женщине и мягко, но уверенно произнесла:

— Добрый вечер, Алла Владимировна, вы меня не знаете, но я классный руководитель вашего старшего сына, Кости. Я вам звонила сегодня.

— Я вас знаю, — женщина раздражённо усмехнулась, — видела на фотографии, которую Костька притащил. Ещё раз спрашиваю: что вам нужно от моего сына?

— От вашего младшего сына мне нужна информация о местонахождении вашего старшего сына, — последние три слова Ирина произнесла с нажимом, — вы же мне не сможете помочь, ведь так?

— Не смогу и не захочу. Мне дела нет до того, куда делся этот подросший мерзавец. Спрашивайте у его папаши. Если сможете достучаться до его сознания, конечно.

Миролюбивой обычно Ирине вдруг вся кровь прилила к сердцу, стало трудно дышать и страшно захотелось влепить бессовестной мамаше оплеуху, чтобы та очухалась наконец. Вместо этого Ирина, скрипнув зубами так явственно, что услышала даже воспитательница, заинтригованная происходящим и подошедшая поближе к ним, медленно выдохнула:

— Всё понятно. Говорить нам больше не о чем. — Она отвернулась от Аллы Владимировны и ласково сказала Ростику:

— До свидания. Ты нам очень, просто очень помог. Спасибо тебе!

Ростик появился из-за Симонова и потянул Ирину за руку:

— Ирина Сергеевна, а с Костей всё в порядке? — Ирина замешкалась, не зная, как ответить, и вместо неё Андрей Симонов твёрдо заверил:

— Конечно, Ростик. Конечно.

Мальчик смотрел на него во все глаза и молчал. Тогда Ирина добавила:

— Можешь ему поверить, Ростик, дядя Андрей — врач, а ещё он старший брат Алёши Симонова, друга твоего Костика, и мой хороший знакомый.

— А, ну раз доктор, тогда поверю. И Алёшу я знаю.

— Ростислав! — резко схватила его за руку внезапно очнувшаяся мамаша. — Сколько раз я тебе говорила, что нельзя разговаривать с чужими!

Малыш вывернулся, выдернул у неё руку и сердито ответил матери:

— Она не чужая, она Костина любимая учительница! А он врач! И брат Алёши!

Ирина с Андреем ещё раз попрощались с Ростиком — по очереди пожали чумазые тонкие пальчики — и воспитательницей и пошли прочь. На мать Кости его классный руководитель не нашла в себе сил даже посмотреть. Андрей пока ещё мало что понимал, но и у него женщина не вызвала ни малейшей симпатии. В отличие от Ирины, которая не переставала поражать его.


За воротами детского сада Ирина остановилась и сказала:

— А теперь ко мне.

— Зачем?

— Позвоним Злате и напросимся в гости, предупредим моих родителей и возьмём одежду — неизвестно, сколько будем искать мальчишек.

— А как же работа?

— У нас завтра экзамены начинаются, но меня на русский и математику в комиссию не включили, я только на следующей неделе буду принимать экзамены. Так что завтра вполне могу работой пренебречь, потом два дня выходных, поэтому три дня у меня есть точно. Если вам, Андрей, нужно выйти на работу, то я пока поищу мальчишек одна, не волнуйтесь.

— Ну, у меня тоже теперь ещё два дня отдыха. Я только сегодня с суток. Но неужели вы готовы бросить всё, чтобы искать чужих бестолковых пацанов?

Ирина, собравшаяся было идти дальше, медленно повернулась к нему и холодно заметила:

— Мне они не чужие. Если вы ещё не поняли — это мои дети, а я их классный руководитель.

Андрей вспомнил, как в феврале они вместе гоняли по району разгорячённых школьников, толпой собиравшихся бить скинхедов, и ему стало стыдно.

— Простите, Ирина…

Она милостиво кивнула и спросила гораздо более доброжелательно:

— Ну что, едем?

Андрей вдруг повеселел. Нежданно-негаданно появилось странное чувство предвкушения приключений. Мальчишка! — сам себя обругал Симонов и повёл Ирину к своей машине.


В Никольское они приехали уже в сумерках. Ирина оказалась великолепным штурманом, и они быстро нашли дом её друзей, что немало позабавило Симонова, который приготовился плутать по улочкам старого подмосковного посёлка. Ещё ни одна из его девушек не была в состоянии с первого раза показать правильный путь, с учётом светофоров, поворотов и улиц одностороннего движения. Внутренний голос ехидно сказал: ну, она же и не твоя девушка! Андрей разозлился и приказал себе думать о чём-нибудь другом. Как назло в глаза просто-таки лезли нежные колени, прикрытые лёгкой тканью, милая улыбка и еле видные веснушки на носике и щеках. И некстати и совершенно непрофессионально доктор Симонов вспомнил, как смущённая Ирина Сергеевна в белье сидела в кабинете травмпункта, пытаясь прикрыться тоненькими руками. Вот тебе и приказал отвлечься! Андрей вспыхнул и прокашлялся:

— А Злата Андреевна не против того, что мы к ним нагрянем?

— Нет. Конечно, нет. Они с Павлом такие чудесные! Да вы же их видели. Когда они женились, я опасалась, что подругу потеряю, а получилась, что ещё друга обрела. Как я его сначала боялась! Стеснялась к ним в гости приезжать. А теперь у меня ближе них нет никого. Злата очень переживает, что Алёша с Костиком пропали. Она же их учит и любит сильно.

И опять, как тогда в травмпункте, а потом на тёмных улицах Марьина, Симонов подумал, что Ирина с её подружкой два сапога пара. Бывают же такие! Он грешным делом в женскую дружбу не слишком верил, поэтому молча покивал: ну-ну — и стал парковаться, ведь они уже стояли под окнами Рябининых.

Июнь 2000 года. Подмосковье

Злата в ожидании гостей топталась на крыльце. Вечер был тёплым, но она куталась в шаль: спасалась от голодных комаров конца весны — начала лета, которые целыми эскадрильями атаковали и приехавших, и хозяйку. Прошли в дом. Павел и Злата приветствовали Андрея как доброго знакомого. Их общий экстремальный февральский забег по ледяным улицам Марьина давал такое право. Ещё с крыльца Ирина порывалась вывалить на друзей подробности произошедшего, но её подруга, пока не усадила всех в огромной столовой-гостиной за уютный овальный стол пить чай с мятой и тортом-медовиком собственного приготовления, внимать визитёрам категорически отказывалась. Наконец все потискали выбежавших встречать гостей собаку Геру и рыжего кота со смешной кличкой Банзай, осмотрели дом, вымыли руки, вытерли их белоснежными крахмальными полотенцами и чинно уселись за столом.

— Ну, рассказывайте! — соблаговолила разрешить строгая хозяйка, и нетерпеливые гости дружно изложили всю историю. Павел всё внимательно выслушал и спросил:

— Понял всё, кроме истории с Костей Добролюбовым. Почему ему нужны деньги? Что там с его отцом? И что за мегера его мамаша?

Ирина и Злата переглянулись и почти хором начали:

— У Костика очень сложная жизнь! У них, по его рассказам, была чудесная семья, папа занимался бизнесом, мама сидела сначала с Костиком, а потом и с его младшим братишкой Ростиком.

— Костя их обожал, и отца, и маму, и братика. А потом случилась беда. Что-то у отца там с бизнесом не заладилось. Кинули его, короче. Да ещё и дефолт случился. Мама пошла работать, но у неё зарплата крошечная, денег не хватало. Расплатиться с долгами не могли. Пришлось продавать их большую новую квартиру и переезжать к нам, на окраину в крошечную двушку в старом доме. Она им от бабушки осталась. Та воспитательницей в детском саду была, в том, куда сейчас Ростик ходит. Он ещё со старых времён сохранился, его не сломали, когда новостройки возводили. Умерла она рано, а квартиру им оставила.

Сначала отец пытался бороться, хватался за любую подработку. Но мама — я не знаю, может, она от горя с ума сошла, потому что больше ничем перемены, произошедшие с ней, не объяснишь, — заняла очень удобную позицию. Обвинила во всех смертных грехах мужа, стала его пилить ежедневно. Как Костик говорил, просто последними словами обзывала. Его бы поддержать немного, он бы выплыл, справился. А в семье никакого понимания, вот у него надлом и поизошёл. Он не выдержал и начал выпивать. И затянуло его постепенно. Сейчас буквально на самом дне барахтается.

— Ну, нет, Ириш! Ну, не на самом! Ему Костик не даёт совсем опуститься. Павлунь, представляешь, Костя его тянет изо всех сил. У них не так давно совсем дикая ситуация случилась. Её Костя наш Алёше рассказал, а тот уж мне сообщил. У нас с ним договорённость, что он меня в курсе дела держит — боимся Костю упустить. Мало ли что натворит с горя и от безысходности.

Так вот, недавно Костя пришёл из школы и обнаружил, что холодильник мама перетащила — не сама, конечно, а наняла кого-то — из кухни в свою комнату. То есть в ту комнату, где она жила с мальчиками.

— Зачем?! — в один голос спросили Павел и совершенно обалдевший Андрей.

— Да затем, что старший сын, Костик то есть, отца подкармливал. Купит мать поесть, приготовит что-нибудь, а он сам не ест почти ничего, чтобы не так заметно было, а отцу потихоньку тащит. Мамаша его за этим делом застала и учинила безобразнейший скандал. Алёша говорил, что Костю трясло всего, когда он к нему прибежал. Он ей ещё сказал, что, если они с отцом надумают развестись, то он с папой уйдёт. Костя-то имел в виду, что боится за отца, переживает, что тот без него пропадёт. А мамаша толстокожая подумала, что это он ей так заявляет, что её меньше любит. То есть парень собой жертвует, а она ревновать вздумала! В общем, обвинила она сына во всех смертных грехах — нашла крайнего — и запретила отцу помогать. Костя совсем дома есть перестал, мы его в школе подкармливали, давали ему бесплатные завтраки и обеды, как нуждающемуся, а он всё норовил отцу что-нибудь оттащить: то булку, то коржик. Да опять попался. Тогда нежная мать и выселила его из комнаты, а холодильник поставила к себе. Младшего сына кормит, а старшего гонит.