Маргарита Южина - Дед Мороз для одинокой Снегурочки

– Это я прижималась? – возмущенно вытаращилась Ксения. – Да ты! Ты сам меня к себе как прижал! Так я вся… я чуть… я чуть не деформировалась! Думала, сейчас выйду, а у меня талия на плечах, а… а все остальное… на шее! И я же еще…

– Ксень, домой едем? – хитро склонил он голову.

– Едем! – подскочила к ним Стася.

В машине хоровое пение продолжилось. Александр включил громкую музыку, и они теперь все вместе подпевали каждому певцу. Нельзя сказать, что песня от этого выигрывала, но зато настроение у всех троих было самым что ни на есть праздничным.

Очень скоро они подъехали к красивому, кованому забору.

– Приехали! – радостно оповестила Стася. – Ксения Андревна, а мы вот здесь живем!

– Хорошо живете, – улыбнулась Ксения.

И в самом деле, за забором возвышался двухэтажный особняк с какими-то вычурными колоннами.

– Вот что, дочь, ты давай беги, показывай Ксении дом, а я пока… я пока машину поставлю да с пакетами разберусь.

Внутри дома все было просто, добротно и красиво. Хотя и не было буйной роскоши. На первом этаже находилась большая гостиная с длинным, на половину комнаты, диваном. Камин, небольшой столик, огромные пальмы в вычурных горшках, вход в еще какую-то комнату, Ксения постеснялась туда заглянуть, аквариум большой, картины… да, пожалуй, что и все. Ах да. Конечно же, огромный телевизор. Чуть в стороне Ксения заметила просторную кухню – столовую. Но туда она тоже постеснялась пройти. А Стася и не догадалась показать. У Лизочки, видимо, вкус был, потому что и шторы, и ковры, и мягкая мебель в гостиной были подобраны с исключительной элегантностью.

– Пойдемте по лесенке, я вам свою комнату покажу, – позвала Стася.

Они поднялись на второй этаж. Ванная, одна комната, видимо, спальня родителей, вторая… туда они тоже не пошли, коридорчик, еще какие-то комнаты. Или что там у них?

– Это мамина спальня, – махала ручонкой Стася в закрытую дверь. – Это папина. Это гардеробная… там тряпки гладют… Там еще гостевая. А это моя комната!

Надо же… хорошо живут, роскошно. Даже спальня у каждого своя.

Простора здесь хватало. Вся детская была оформлена в нежно-сиреневых тонах. Игрушки, кроватка, детский столик. Небольшой шкафчик. Шкаф побольше. Ящички, тумбочки, зеркала. На белом потолке нарисован нежный розово-сиреневый букетик.

– Стася, как же у тебя хорошо, – невольно залюбовалась Ксения. Она подошла к шкафчику. – А здесь живут твои куклы?

– Нет, там мои платья живут. А куклы… сейчас, – девочка открыла дверцу в одном из шкафов. – Вот они… они тут на полках живут.

Во всех ящичках был порядок, комната просто светилась чистотой.

– А что ты сегодня наденешь на Новый год? – поинтересовалась Ксения.

Девочка растерянно пожала плечами.

– Я еще не знаю. Наверное, вот это, – она ткнула пальцем в довольно простенькое платьице.

– Нет, давай мы с тобой вот это наденем, – вытащила из шкафчика вешалку с кружевным, воздушным платьем Ксения. – Или погоди… или вот это, а? А лучше беленькое! Смотри, какое шикарное!

– Беленькое – это ж не для Нового года, это ж свадебное!

– Ну, миленькая моя, мы пока твоей свадьбы дождемся… Или вот это! Точно – это! Оно такое все расшитое бисером… и кружева, опять же.

– А к нему еще и перчатки есть, – похвасталась Стася. – Только они длинные.

– Это и хорошо, – кивнула Ксения. – Они и должны такими быть. Ты ж в них не в снежки играть будешь. И с прической надо что-то придумать.

– А меня мама в парикмахерскую всегда водила на праздники.

– С парикмахерской мы с тобой сегодня никак не успеем. Но у тебя же есть какие-то банты?

– Вон сколько! – обрадованно подбежала девочка к столику с зеркалом и выдвинула ящичек.

Здесь было целое богатство. Не только банты, но и блестящие заколки, сверкающие разными бусами бабочки, вычурные сеточки, шпилечки с разноцветными украшениями.

– Да у тебя здесь целая сокровищница! – всплеснула руками Ксения. – Будем сегодня делать из тебя принцессу.

– Я так и знал, что мои девчонки роются в платьях, – появился в дверях Остромичев. – А кто мне будет помогать накрывать на стол?

– Мы будем, – быстро задвинула ящик стола Стася и понеслась вниз по лестнице.

– Похоже, она не слишком переживает, что на празднике нет матери, – негромко проговорила Ксения, провожая девочку взглядом. – Я думала…

– А что тут думать, – пожал плечами Остромичев. – Стася весь день у тебя в садике. Вечером с ней Зинаида Афанасьевна, это наша домработница и няня по совместительству. Лиза приходила только поцеловать ребенка в лобик на ночь. Правда, еще из садика забирала. Вот, в принципе, и все общение с дочерью. Стася без нее привыкла. Знаешь, как дети, у которых родители в вечных командировках. Эти дети вроде бы и знают, что есть родители, вроде бы даже по ним и скучают, но и без них уже не тоскуют.

– Как же вы так живете… вечными командировками?

– Заметь, я работаю безвыездно, – шутливо насупился Остромичев. – Ну, так мы идем накрывать на стол? Да! Тебе же надо показать твою комнату!

Ксения фыркнула – здорово! В ее собственном доме ей места не нашлось, а у чужих людей – пожалуйте, собственная комната!

Комната, конечно же, была не собственной, а гостевой. Но хуже от этого не сделалась.

Большая кровать, пушистый ковер на полу, столик с зеркалом…

– Вот сюда я тебе уже и пакеты притащил, – порадовал Остромичев.

– Хм, – качнула головой Ксения. – Вообще-то… сюда надо было только два пакета, остальное продукты.

– Ну, это ты уж сама разбирайся, – махнул рукой Остромичев. – Вот вы, женщины, всегда так – что ни сделаешь, все не по-вашему!

– Пакеты помоги донести обратно, – фыркнула Ксения и направилась в столовую.

Столовая была ничуть не меньше гостиной. Большой стол был накрыт белоснежной скатертью. И уже даже стояли приборы.

А в углу торчала кособокая елка.

– А чего это у вас такая елочка-то… кривенькая? – вежливо поинтересовалась Ксения.

Остромичев засопел.

– И ничего она не кривенькая, – процедил он.

– Папа сказал, что в семье не без инвалидов, – подсказала Стася.

– Не без уродов, я сказал. Нечего либеральничать! – огрызнулся папа. – И вообще! Не кривенькая она, а… дизайнерская! А потому что кое-кто нормальную елку умыкнул из-под самого носа!

– Ой, да что мы все о елке да о елке. Давайте пакеты разбирать, – лихо перевела разговор на другую тему Ксения. – Так… вот эти я сразу уберу, а вот эти…

Ксения весело суетилась возле стола и ловила себя на мысли, что ей по-настоящему интересно, весело и радостно. Новый год она ждет с волнением, а переживания о Викторе… Они как-то померкли, поблекли и вообще о бывшем думать было просто некогда.

С экрана герои старых фильмов старались развеселить зрителей бодрыми песнями, шутками, кидались серпантином и мишурой. Хотелось тоже бросить блестящую змейку, покружиться в танце, громко прокричать поздравления или… В общем, вытворить какое-нибудь маленькое праздничное безумство. И, вероятно, не только Ксении. Потому что, например, когда она несла красиво уложенную мясную нарезку на стол, чуть ли не в самое ухо ей бабахнула хлопушка.

Ксения даже присела от неожиданности, а в следующее мгновение ей сильно захотелось красиво уложить эту нарезку на лице шутника.

– Это я для праздничного настроя, так сказать, – улыбался во весь рот Остромичев.

– Спасибо, – процедила Ксения. – Кусочки нарезки с пола на стол или сразу в мусор?

– Ну что ж вы так, – присел на корточки Остромичев и стал собирать все, что Ксения уронила. В следующую же секунду почтенный хозяин сего дома завопил, будто ошпаренный: – А-а-а-а!

Милая дочурка Стасенька, заметив, что папа присел, щедро сунула ему за шиворот пригоршню льда из хрустальной вазочки. Отец принялся прыгать и выгибаться, а проказница упала на диван, дрыгала ногами и громко хохотала.

– Стася, ну нельзя же так, – покачала головой Ксения и полезла рукой Остромичеву за шиворот. – Да погодите вы… ты… Постой же!

– Там все растекается! – капризно дергался мужчина.

– Тогда… – Ксения ухватила за ремень.

– Да что ты делаешь?! – выкатил глаза Остромичев. – Здесь же Стася! Держи себя в руках!

– Да я только… погоди!

Ксения выдернула рубаху из брюк, и весь нерастаявший лед вывалился на пол.

– Ну вот, я ж хотела только, чтоб лед вывалился.

– Так мы тебе и поверили, – с обидой взглянул на Ксению Остромичев, потом поднял с пола два кусочка льда, ловко подскочил к дочери и засунул льдинки той за пазуху.

– А-а-а-а! – завопила теперь уже и Стася.

– Да что ты делаешь?! – кинулась к девочке Ксения. – Разве ж так можно шутить?

– Я просто ответил ей тем же, – гордо выпрямился заботливый папаша.

– Нашел кому отвечать. Иди сюда, Стасенька, я тебе… А-а-а-а! Мамочка-а-а!

Позади Ксении со счастливым лицом стоял Остромичев.

– Что за дурацкие шуточки? – ерзала спиной Ксения, пытаясь вытряхнуть лед.

– А у нас мама всегда так шутит, – наивно выдавала семейные секреты Стася.

– Ну… мама у вас веселая какая, – скривилась Ксения и побежала искать ванную.

После бодрящего «обледенения» спохватились, что времени уже много, а к столу никто еще не одет.

– Стася, пойдем, я тебе прическу сделаю, а потом и сама переоденусь, – позвала девочку Ксения, и они поднялись на второй этаж.

Из вороха бантов, заколок и бижутерии Ксения соорудила на голове у Стаси настоящую красоту. Да и грех из таких волос что-то не придумать – у девчонки были роскошные, длинные, белокурые локоны, как и у матери. А платье они надели все-таки белое. Не стали ждать Стасиной свадьбы. Ксения пообещала, что к свадьбе ей купят новое.

– Все, Стаська, ты тут посмотри, может быть, еще чего найдешь, а я побежала. Мне надо и самой платье переодеть.

Она вошла к себе в комнату и уселась перед зеркалом.