– Все, едем, – скомандовал Остромичев и открыл ей дверцу.

Да. Нос Виктору Ксения утерла. Осталось только вышибить клин Остромичевым. Но только не сейчас… позже.

Ксения думала, что теперь они уже едут домой к Стасе и Александру Глебовичу, но неожиданно малышка заволновалась:

– Пап, а мы куда едем? Чего-то тут елки не такие. Мы опять в магазин едем, да?

– Нет, мы едем… сейчас увидишь, – усмехнулся Остромичев, продолжая смотреть на дорогу.

Город уже кончился, начинался пригород с большими сугробами, высокими, черными елями, сквозь лапы которых просвечивали огни города. Нескончаемым потоком двигались машины… Казалось, что едут они далеко-далеко, хотя Остромичев все время кружил какими-то неведомыми дорогами, а от Ксениного дома и отъехали совсем недалеко…

– А… а куда, действительно, мы направляемся? Следы, что ли, заметаем? – заволновалась уже и Ксения. – Мы к Новому году за стол успеем? Мне еще кое-что надо нарезать.

– Успеем, – уверенно кивнул водитель, и через несколько минут машина остановилась.

Здесь уже и вовсе был лес.

Стася выскочила из салона и завизжала от радости. Ксения тоже вышла и… задохнулась от восторга.

На большой поляне стоял расписной дом, поляну окружали осыпанные инеем деревья, а возле сказочной избушки били копытами три коня, запряженные в разукрашенные сани, с дугой и с колокольчиками.

– Это же… это же сказка какая-то! – еле проговорила Ксения.

– Пап, а можно мне к лошадкам? – кинулась к отцу Стася. – Па-ап, ну можно?

– Погоди, мы сейчас у Деда Мороза спросим, – усмехнулся Остромичев и набрал чей-то номер по телефону.

Он отошел в сторону, чтобы не слышно было, о чем он говорит, а Ксения со Стасей любовались волшебным зрелищем.

– Ну все, сейчас выйдет Дед Мороз и покатает нас по лесу, – подошел к ним Остромичев. – Не боитесь?

– Не-ет! – завизжала Стася.

– Конечно, не боимся, – скованно улыбнулась Ксения. – Вы ведь с нами поедете?

– Ну а куда ж я без вас!

Вскоре и правда вышел Дед Мороз с белой кудрявой бородой, похоже, даже настоящей, и гостеприимно распахнул руки:

– А вот и го-ости пожа-аловали! А то дедушка уже заскучал, кони мои застоялись, все гостей ждут-пождут… Саш, ты извини, я сегодня без Снегурочки, – быстро обернулся он к Остромичеву. – Ничего?

– Нормально, – кивнул тот. – Покатай нас, Дедушка Мороз. Я со своими Снегурочками прибыл.

– Эгей! Так покатать-то я с радостью!

Дед Мороз ловко подбежал к коням, поправил что-то в упряжи, затем вытащил из дома здоровенный белый тулуп, кинул его в сани и пригласил:

– Прошу! Кони заждались!

Остромичев уселся первым, затем села Ксения, а посредине устроили Стасю. Дед Мороз заботливо укатал седоков в тулуп. Тулуп хоть и был большим, но все же не безграничным. Для того чтобы укутаться всем, надо было плотно прижаться друг к другу. Остромичев по-свойски обнял Ксению рукой и прижал к себе. Было тепло, уютно, но… немного неловко. Все же не настолько они знакомы, чтобы вот так вот сидеть в обнимку.

Остромичев почувствовал зажатость Ксении и немного ослабил объятия.

– Стасенька, тебе удобно? – попыталась сгладить неловкость Ксения.

– Мне удобно! А мне все будет видно?

– Коне-ечно, дочь моя, – протянул Остромичев. – Деревья и лес ты обязательно рассмотришь!

И кони рванули!

Они ехали по большой, но незнакомой дороге, вместе с колокольчиками на дуге у коней светил сильный фонарь, освещая путь, но по краям…

Было немного жутко – со всех сторон их обступал лес, и хоть времени и было чуть больше шести, в это время в лесу уже темно.

Ксения только на минутку представила, что она выпадет из саней, и ей стало страшно.

– Нравится? – повернулся к ней Остромичев.

– Да, только страшновато… – честно призналась Ксения. – Вдруг выпаду. А если здесь еще и волки…

На весь лес разнесся звонкий смех Остромичева.

– Трусиха, – скорчил он смешную рожицу и крепко прижал ее к своему плечу.

Теперь она уже не вырывалась, а благодарно прижималась к его дубленке. И… и стало совсем не страшно в этом новогоднем лесу, и колокольчик звенел заливисто и весело, и кони… Какие чудесные были кони! И снег в лицо – это же сказка! И хотелось ехать вечно!

– А-а-а! – радостно визжала Стаська, держась за колени Ксении и отца. Девочка не могла сдержать эмоции и изо всех сил кричала новогодний стишок, который они учили с Ксенией: – Елочка пуши-истая вышла на лужо-о-ок! Под зеленой е-елочкой беленький снежо-о-ок!!!

– Под зеленой елочкой зайка проскака-а-ал! – вдруг басом завопил Остромичев. – Белый-белый заинька тот снежок примя-ял!

Надо же! Он тоже знал этот стишок… видимо, учил его со Стасей он, а не Лизочка…

– Ксения Андреевна! Давайте ваш стих! – крикнул Остромичев.

Ксения не стала читать стихи, а звонко запела… Хотя это был скорее просто вопль, но поддержали ее все:

– И уно-осят меня, и уносят меня в звенящую снежную да-аль!

Они неслись по, казалось бы, совсем безлюдной дороге, но нет! Сзади раздались крики, звук гармошки, и их обогнала еще одна тройка! Это был так здорово, так неожиданно, что Ксения не удержалась.

– Это что?! – с расширенными от радости глазами повернулась она к нему. – Мы попали в прошлое?! На народные гулянья?!

Чтобы Стасе не портить волшебную сказку, Остромичев придвинулся к самому уху Ксении губами и негромко проговорил:

– Это фирма новая открылась. В нашем поселке про нее прослышали, ну и заказали время. Да и работает там мой знакомый. У них четыре тройки и два коня, одиночки. Так что… Не удивляйтесь.

Ксения фыркнула в ладошки и восторженно наблюдала, как их тройка обгоняла новенькую.

– А у нас красивее лошадки! – кричала Стася. – У нас все беленькие, а у них всякие цветные, какие попались! Ой! Вон Добрынька! Добрыня-я-я!

– Это Никитины? – с удивлением узнала в соседней тройке еще одних родителей Ксения. – Они тоже в вашем поселке живут?

– Конечно, – отчего-то с ухмылкой кивнул Остромичев.

Разноцветная тройка поравнялась с их тройкой, сани поехали рядом, и красавица Алла Филипповна, молодая мама Добрыни, изумленно воскликнула:

– Ксения Андреевна! И вы у нас?! Какими судьбами?! Стася, а мама где?!

– А мама нас бросила! – ничуть не смущаясь, прокричала Стася.

– А вы, Ксения Андреевна, – ехидно вздернула бровь госпожа Никитина, – стало быть, подобрали?

– Ну не валяться же добру, Аллочка! – весело откликнулся Остромичев, еще крепче прижимая к себе Ксению. – А вы, я смотрю, веселитесь! С Новым годом! Привет мужу!

– Да, знаете… Муж как раз работает, – как-то мгновенно посерьезнела Никитина, отвернулась и постучала перчаточкой по спине вознице. Возница все понял, и их тройка унеслась вперед.

– А-а! Добрыня! – махала рукой Стася другу.

– Неудобно как получилось, – прошептала Ксения, чуть придвинувшись к Остромичеву, чтобы Стася ее не слышала. – Сейчас эта Никитина вашей жене расскажет.

– И моя жена мне этого не простит. Уйдет, да? – с притворной горечью взглянул на нее Остромичев. А потом отчего-то крепко прижал Ксению к себе, чмокнул ее в шапку и весело сообщил: – Ничего она не скажет, эта Аллочка. Она тоже отдыхает не с мужем, а с другом семьи, так сказать… А если она не скажет… Я сам своей жене все скажу. Так что… Стаська! Ты посмотри! Нас еще и серые лошади обгоняют!

Да, теперь их обгоняла серая тройка. Здесь вовсю орал магнитофон. В санях было весело и шумно.

– А чего это у нас никакого захудалого пианино не поставили? – возмутилась вдруг Ксения. – Мы бы тоже сыграли!

– Ха-ха! Пианино! – смеялась Стася. – И барабаны!

– Точно! Сейчас мы будем петь с тобой, Стась, готовься, а папа будет изображать барабаны! – решила Ксения и почему-то громко заорала первое, что пришло на ум: – Взвейтесь кострами! Си-и-иние ночи!

– Мы пионе-еры! Дети рабочих! – рявкнул со своего места Дед Мороз. – Близится эра!..

– Да вы с ума посходили, что ли?! – хохотал Остромичев. – Другую надо! Другую! Надо… Стась, помогай!

Стася помогла. Звонким детским голосом она возопила:

– О боже! Какой мущщина! Я хочу от тебя сына!

– А-а-а! Я сейчас умру! – задыхалась от смеха Ксения. – Стаська! Другую надо!

– Не мешайте ребенку! Пусть поет. Доча, пой! Ксения Андревна, подхватывайте, это про меня! – кричал Остромичев. – О боже, какой мущщина!

Обратно на поляну они приехали замерзшие, продрогшие, но безумно веселые. Теперь их веселило каждое слово.

– Быстро меняем коней и домой! – побежал к машине Остромичев. – Кто опоздает, тот будет работать Снегурочкой всю ночь! Кто быстрее?

– Я! Я быстрее! Я буду работать Снегурочкой! – ничего не поняла Стася и кинулась обратно к коням.

Ксения и Остромичев с хохотом кинулись догонять девочку. Догнал Стасю Дед Мороз. Он подхватил ее на руки, поднял высоко вверх и забасил:

– Давай, Стаська, чего хочешь, все исполню. Только утром.

Стася на руках у него заелозила, засмеялась, потом спрыгнула и как-то слишком по-взрослому махнула рукой:

– Да ничего мне не надо… Спасибо.

– Ну смотри… Тогда… – растерялся Дед Мороз, пошарил по карманам и вытащил шоколадную подкову, обернутую в золотистую фольгу. – Вот тебе подкова золотая. На счастье.

– Спасибо! – обрадовалась Стася и полезла целовать Мороза в бороду.

– А я-то, дурень, куклу ей купил… как она хотела, которую кормить надо, – фыркнул Остромичев. – А надо-то было обычную шоколадку.

– А я так переживала, что вы не купите… – счастливо улыбнулась Ксения и стыдливо посмотрела ему в глаза.

У него были серые глаза… и глаза эти были такие… ну вот такие… и совсем он был не хмурый и угрюмый. Как его жена называла? Герасим? Вот дура-то!

– Ксения Андреевна, – смотрел он на нее и лукаво улыбался. – После того, как вы ко мне всю дорогу интимно прижимались, я и вовсе, как порядочный человек, должен на вас жениться, а мы все еще никак не можем на «ты» перейти.