— Баба, это всего лишь Марси… Баба закудахтал по-куриному и принялся извиваться. Марси терпеливо ждала, пока он немного успокоится, и когда, по ее мнению, момент настал, шагнула еще ближе. И тут беднягу вырвало.

Комок полупереваренной еды плюхнулся на шелковую блузку Марси.

— Ой! — завопила Марси, мгновенно отшатнувшись. — Да что это с ребенком?

— Ваша помада, — пояснила Валери, отвернувшись от Марси. — Дети ненавидят… косметику. Она отрицательно влияет на их умственное развитие. Я должна немедленно унести его отсюда.

С этими словами она удалилась, а несчастная Марси залилась краской смущения и, встревожено взглянув на меня, спросила:

— Значит, этот малыш только что… отверг меня?

«Сенсация! Вопящий шестнадцатимесячный младенец отвергает брошенную тусовщицу!» — провозгласили газеты на следующее утро. Дитя-тусовщик может нанести такой ущерб самооценке взрослой женщины, как ни одному взрослому не под силу.

Марси скрылась от общества. Буквально. Никто не мог до нее дозвониться, а Лорен, единственная, кто мог бы выманить ее из дома, тоже исчезла. Ходили слухи, что наутро после ленча у Фиби, а именно в шесть часов, Лорен видели в вестибюле отеля «Марк» в спортивном костюме и гигантских темных очках. Она якобы входила в лифт. Слух распространился мгновенно в основном потому, что вроде бы Сэнфорд Берман постоянно снимал здесь номер в пентхаусе. С тех пор ее никто не видел.

Я этому не верила. Во-первых, Лорен никогда не встает раньше одиннадцати утра. Во-вторых, она решительно заявила, что не может заниматься сексом с водяным матрацем.

Мне отчаянно требовалось поговорить с ней. Только Лорен я рассказала о странном счете из отеля, и последние несколько дней меня изводили тяжкие мысли. Лорен же строго-настрого велела ничего не говорить Хантеру. И хотя она давно спятила, все же обладала некоей инстинктивной мудростью во всем, что касалось отношений. Я решила молчать, но долго держать рот на замке мне не удалось: Хантер скоро почувствовал, что я чем-то встревожена.

В один из вечеров, когда мы лежали в постели, он вдруг заметил:

— Прекрасные простыни… идеально подходят для… — Он наклонился и поцеловал меня.

— Они от Олатца, — пояснила я, отворачиваясь. — Свадебный подарок твоего кузена.

Иногда меня поражает, что наволочки и простыни ручной работы, из португальского полотна, обшитые кружевом общей стоимостью шестьсот долларов, не способны поднять настроение. Я была слишком расстроена, чтобы думать о романтике независимо от качества постельного белья.

— Дорогая, в чем дело? — нежно спросил Хантер.

— Все в порядке, — коротко ответила я, зажмурившись. — Устала.

— А мне кажется, ты грустишь, — возразил Хантер, гладя меня по спине.

— М-м, вовсе нет, — пробормотала я. Честно говоря, я была взбешена, но не знала, что с этим поделать.

— Я хотел спросить, ты не согласишься поехать со мной в Париж на недельку? Я собираюсь туда в первую неделю ноября. Может, хоть это тебя развеселит?

Какое чудесное предложение!

Но меня уже ничего не могло смягчить. Так просто Хантер не отделается!

— Меня не нужно веселить, — буркнула я, включая свет и гневно глядя на него.

— Почему в таком случае ты ужасно трогательно хмуришься? — продолжал допрашивать Хантер с легкой улыбкой. — В чем дело?

Он был таким милым, что поддерживать гнев на прежнем уровне кипения оказалось просто невозможно! Хантер был совершенно восхитителен! Такой сонный и уютный!

Я поцеловала его. Может, стоит прямо сейчас снять обвинения в адюльтере?! Может, эти сверхдорогие простыни действительно довольно романтичны?..

— Признай, дорогая, последнее время ты постоянно не в настроении, — настаивал Хантер.

Или стоит все выяснить и покончить с этим? А вдруг у Хантера имеется самое простое объяснение, и я спокойно смогу поехать с ним в Париж и прекрасно провести время? Дело в том, что вопреки советам Лорен я больше не могла держать это в себе.

— Ну… есть кое-что, — неохотно выдавила я. — Видишь ли, когда Джим принес твои костюмы, он еще отдал мне пакет со счетами.

— Ты это о чем? — не понял Хантер.

Я перегнулась через край кровати и открыла ящик тумбочки. Там лежал пакет. Я вынула его и выудила счет из отеля «Блейкс».

— Пожалуйста, объясни это, — попросила я протягивая ему листок.

Хантер принялся изучать его.

— Счет из отеля, — спокойно констатировал он. — Мне следовало давным-давно отдать его бухгалтеру. — Он положил счет на тумбочку, словно не находя в нем ничего особенного. — А теперь насчет моей жены… придется достойно воспользоваться непристойно дорогим подарком кузена…

Хантер стал целовать мое плечо. Поразительно! Он ведет себя так, словно все в порядке.

Я резко отстранилась.

— Хантер, я пытаюсь устроить тебе жуткий скандал! — выпалила я, оттолкнув его.

— Из-за чего это вдруг паре счастливых новобрачных устраивать жуткий скандал? — шутливо удивился он. Он совершенно не принимал меня всерьез!

— Почему ты солгал, что не был в Лондоне? — спросила я.

Вот оно. Я все сказала. Может, этот вопрос положит конец нашему короткому браку?

Я уселась и злобно уставилась на него. Ну почему он выглядит жутко сексуально, когда я так на него сердита? Ужасно раздражает!

— Что? — смутился Хантер. Он тоже уселся и взволнованно провел рукой по волосам. — Я никогда тебе не лгу. О чем ты?

— Когда Фиби утверждала, что видела тебя в Лондоне, ты сказал, у нее крыша поехала, и вы встречались в Париже, — отпарировала я.

— Э… правда? — Хантер поколебался и, немного поразмыслив, промычал: — Хм-м…

Пытается прояснить ситуацию? Или изобретает алиби? Или я окончательно спятила со своими беспочвенными подозрениями?

После бесконечного, как показалось мне, молчания Хантер наконец выдавил:

— По-моему, Фиби говорила, что видела меня… в Лондоне.

— Так оно и было! — рявкнула я. — Но ты сказал, что никогда не был в Лондоне!

Теперь уже я была сбита с толку. Может, это у меня крыша поехала?

— Дорогая мне ужасно жаль. Сейчас я путешествую так много, что иногда даже не осознаю, где оказался. Все европейские города слились для меня в один. Я не собирался расстраивать тебя, милая, — уверял Хантер, целуя мою руку.

Не понимаю, как можно не отличить Лондон от Парижа!

— Но что ты делал в Лондоне в тот уик-энд? — допытывалась я.

— Думаю, это было… — Хантер осекся, словно припоминая, — какое-то срочное деловое совещание с английскими дистрибьюторами. Прости, должно быть, забыл тебе сказать. Я пробыл в Лондоне сутки, после чего вернулся в Париж.

Кажется, это Тинсли говорила, что муж Марси темнил насчет деловых поездок? Может, именно это она имела в виду, и сейчас Хантер нагло темнил?

— Отель «Блейкс» не место для деловых встреч, — сухо объявила я.

— Знаю, дорогая. И хочу повезти тебя туда. Там так романтично!

— Пожалуйста, перестань! — раздраженно бросила я, не в силах поверить, что мы ссоримся, да еще по такому вульгарному поводу. А вот Кристи Терлингтон никогда не ссорилась с тем шикарным парнем из рекламы «Итенити»!

— О чем это ты?

— О том, что я не полная дура.

— О, Сильви, не надо! Ты ведь знаешь, я постоянно останавливаюсь в разных отелях. Перестань нести чушь, давай спать.

Очевидно, теперь уже злился он.

— Я вовсе не несу чушь! И имею полное право знать, почему мой муж проводил уик-энд в самом романтическом отеле Лондона!

— Сильви, да прекрати же. Я не собираюсь опускаться до объяснений.

— Но…

— Тише. Теперь ты просто хочешь поскандалить. Рвешься в бой, сама не зная зачем. Я сказал все, что хотел. Неужели тебе этого недостаточно?

Я всегда знала, что Хантер немногословен. Но сейчас он окончательно вывел меня из равновесия. Я посчитала совершенно несправедливым, что теперь он почему-то зол на меня. Поэтому я попыталась снова:

— Но…

— Достаточно, дорогая, — мрачно буркнул Хантер. — Либо ты веришь мне, либо нет. Я говорю правду.

Может, я все слишком близко принимаю к сердцу? Может, слишком остро реагирую? Я устала. Сказываются постоянные стрессы на работе, превращающие меня в маленький бочонок с порохом.

И если хорошенько задуматься, объяснения Хантера вполне убедительны: он действительно метался из города в город и что мог значить еще один очередной отель? Возможно, для него все они одинаковы. Хантер прав: мне следует больше ему доверять. Наверное, лучше всего принять великодушное приглашение мужа и не зацикливаться на пустяках. Зимний Париж чудесен, особенно в отсутствие туристов.

— Дорогой, я с радостью поеду в Париж, — сообщила я наконец. — Кроме того, у меня там тоже есть кое-какие дела. Нам необходимо получить заказы европейских магазинов. Прости, что я рассердилась на тебя.

— Мы прекрасно проведем время, — мягко пообещал Хантер. Одним из лучших свойств его характера было совершенное неумение злиться долго. — Ты приедешь на неделю, потом мне придется лететь во Франкфурт на десять дней, после чего мы вместе вернемся в Нью-Йорк.

Я поцеловала Хантера и накрылась одеялом, чтобы быть поближе к мужу. И тут меня осенило:

— Знаешь, это как раз перед тем уик-эндом, когда Лорен собирается в Москву. Она настаивает, чтобы я поехала с ней. Может, мы встретимся в Москве, когда ты улетишь во Франкфурт? Я смогла бы посодействовать Теккерею насчет московских заказов, а Лорен постоянно твердит о каком- то матче поло на снегу, безумно хочет на него попасть.

— А что это вдруг Лорен понадобилось в Москве? — удивился Хантер.

— Она называет это развлекательно-деловой поездкой. Пытается раздобыть какие-то запонки Фаберже для Сэнфорда, принадлежащие тому парню, в которого она вообразила себя страстно влюбленной. Представляешь, Лорен его даже в глаза не видела. Какой-то Джайлз… как там его… Джайлз Монтерей. Она называет его мужчиной, неподвластным «Гуглу».