Джун Зингер - Дебютантки

— Да, Гарри. Я должна это сделать!

Они увидели его на холме, как только вышли из вертолета.

— Подождите здесь, — сказала Мейв. — Если вы мне понадобитесь, я вас позову. Ваш передатчик у меня в сумке. «У меня там есть еще кое-что!»

Она должна сделать это ради Эли. Иначе Эли никогда не будет по-настоящему в безопасности. Тетушка Мэгги пыталась сделать это когда-то для самой Мейв, но ей не удалось. Однако даже тетушка Мэгги знала, как следует поступить. Они все слишком долго ждали… Поэтому столько всего и произошло. Сара… Крисси… Даже Гарри затянула эта страшная паутина. Теперь ему не разрешают въехать в страну. Нет, они ждали слишком долго… Все, хватит, давно уже пора. Любой справедливый бог согласится, что чаша терпения переполнена.

Поднимаясь по холму, Мейв поняла, что привлекло его сюда. Здесь, в горах Баха, была расположена равнина, заваленная камнями, — дикие просторы с острыми силуэтами кактусов и горластыми яркими попугаями. Перебираясь через камни, Мейв не спускала глаз с черной фигуры. На нем была его любимая черная накидка, хотя из-за сильной жары и высокой влажности было тяжело дышать.

Еще в Эрене Мейв была зла на него и хотела отомстить. Тогда она все еще боялась его. Теперь она уже не боится. Мейв настроилась очень решительно, но в то же время была в отчаянии из-за того, что ей приходилось сделать.

Подойдя поближе, она увидела, что шапка его черных волос украшена венком из цветов.

— Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!

«Он думает, что он Король Лир!» Мейв подошла к нему.

— Все-таки не смейтесь надо мною: мне кажется, словно эта леди — дитя мое, Корделия.

Мейв подыграла ему.

— Да, это так. Я дочь твоя.

Если бы все было так на самом деле, если бы она стала Корделией для этого человека, если бы она нашла его сошедшим с ума, то все пришло бы в порядок, как написал об этом Шекспир. Но все было выше всех ее сил, дарованных ей Богом. Все было совсем не так. Она заплакала, потому что не могла играть Корделию.

— Дай мне коснуться глаз твоих. То — слезы. Они мокры. Прошу тебя, не плачь. И если у тебя есть яд, Корделия, дай мне его, я выпью с радостью! — Он улыбнулся и добавил: — И если нет, неважно, я приготовил для себя яд сам. — Затем он продолжил: — Я знаю, ты меня не любишь, и твои сестры… — Он замолчал, как бы вспоминая текст. — Нет, не Регана и Гонерилья, а Мейв и Эли. Разве это не имена моих других дочерей, других дочерей Лира? Они предали меня. Но ты, Корделия, мне кажется, что ты не можешь презирать меня…

Мейв продолжала цитировать оригинальный текст.

— Нет, нет! Нет, нет причины! — Она заплакала.

— И для тебя, Корделия, я выпью яд. Я достал его… или я уже это говорил? — Он смутился.

— Нет! — закричала Мейв. — Нет!.. — Она в ужасе качала головой. Она приехала сюда, чтобы довести дело до конца, но у нее не хватит на это сил… Она не может сделать это. И что-то мешало Мейв позволить действовать ему самому.

— Папа, что нам делать? — воскликнула она.

— Мы должны сделать то, что нужно сделать, моя дочь, моя любовь!

Мейв посмотрела на него. Так он говорил прежде, когда они жили в Труро, в те добрые времена. Неужели он окончательно пересек границу, как это случилось с его матерью, и со своим безумием нашел приют в литературе? Или он просто притворяется?

— Но почему, папа, почему?

— Настало время. Я видел свет, можем сказать так, в момент просветления… — Он засмеялся, потом стал серьезным. — Я видел ее, видел, что я с ней сделал, и я схожу с ума от скорби. — Он покачал головой. — У меня ничего не осталось — все в прошлом!

Он пристально посмотрел в глаза Мейв, его глаза были такими синими, какими она никогда не видела их прежде.

— Будь доброй ко мне, потому что я любил тебя, побудь со мной еще немного!

Он протянул руку. Она не могла отказать ему.

— Пойдем, Корделия, в хлев, у меня там припасен нектар богов. Мы выпьем друг за друга. И потом я выпью кое-что еще… Прошу тебя!

Она взяла его за руку, и они вместе спустились к дому под холмом. Пэдрейк поклонился.

— Входите, благородная леди.

Мейв села за грубосколоченный стол, и Пэдрейк поставил перед собой два стакана, глиняный кувшин и маленькую стеклянную бутылочку.

— …Этот мир, где я живу, не свобода, но тюрьма.

Плеснув в стакан из глиняного кувшина, он подал его Мейв.

— Мы выпьем друг за друга. — Он поднял свой стакан. — Милая соседка, я не хочу покидать тебя. — Он выпил. — Я лягу с тобой сегодня.

«Так, это уже «Ромео и Джульетта». Пытаясь не расплакаться, Мейв выпила и вытерла глаза. Он взял маленькую стеклянную бутылочку.

— Нет! — воскликнула Мейв. — Я этого не перенесу!

— А я… Я не могу больше жить!

— Подожди. — Она поцеловала его.

— И с этим поцелуем я умираю.

Он выпил, а Мейв сидела и смотрела на него.

— Хорошо, что я сделал это. Это самое лучшее, что я сделал в своей жизни… — И он рассмеялся, а затем снова протянул ей руку.

Мейв крепко держала его за руку, и они сидели так, пока не стемнело. Потом она закрыла ему глаза и снова поцеловала.

Уходя, Мейв посмотрела на небо и увидела там первую звезду.

— У меня для тебя прекрасные новости, принцесса! — Вилли вошел в комнату и поцеловал Сару. Она лежала, свернувшись клубочком, и смотрела телевизор.

— Тихо! — Сара приложила палец к его губам. — Это Крисси… в «Карсон-шоу».

Вилли сел рядом с Сарой, медленно потянулся, обнял ее и поцеловал в шею.

— Правда, она прекрасно выглядит? У нее опять такая же прическа, какая была во время нашего дебюта: прямые длинные волосы и кончики завиваются вверх.

— А ее улыбка! — сказал Вилли. — Огромная, широкая, теплая! По ТВ эта улыбка стоит миллион баксов!

Шоу прервалось, началась реклама, и Вилли спросил:

— Что она продает на этот раз, кроме своей потрясающей улыбки?

— Свой новый проект — книгу, которая называется «Дизайн для загородного дома». Черт возьми, как бы мне хотелось, чтобы она была здесь! Мне ее так не хватает. Все так неудачно получилось! Крисси — в Нью-Йорке, Мейв — в Мексике, Марлена — в Нью-Джерси.

— Милая моя, ты можешь видеть их несколько раз в год!

— О, шоу продолжается. Давай послушаем.

— …Мне кажется, что я дам вам сейчас прекрасный рецепт комфортного существования в наше быстротекущее время. Джонни, это работа, дети и подходящий муж. — Крисси засмеялась, ведущий удивленно поднял брови, и аудитория в студии начала аплодировать. — Я начинаю работать в пять утра, поэтому к тому времени, когда я сажусь завтракать с Лиландом и детьми, я уже отработала два часа. Потом уходит Лиланд, и Кристи с Джорджи — им двенадцать лет — отправляются в школу, а я играю с Сарой-Мейв…

Джонни спросил, сколько лет Саре-Мейв, и Крисси ответила:

— Ей четыре года. Я не хочу, чтобы она ходила в садик. Я стараюсь, чтобы мои дети оставались со мной как можно дольше. Поэтому я не отсылаю Кристи и Джорджи в интернат. В выходные дни мы стараемся выбраться на нашу ферму в Коннектикуте. Там у нас живут пять собак, два кота и лошадь.

Джонни что-то сказал, но Сара не расслышала и переспросила у Вилли.

— Что-то насчет того, что это настоящий зоопарк, и я с ним полностью согласен.

— Да, — ответила Крисси, — иногда к нам приезжает мой пасынок Саша Козло с женой Молли и двумя маленькими сынишками. Вот тогда у нас много народу, полный дом, сумасшедший дом, — добавила Крисси и засмеялась. — Тут приходится все время что-то организовывать, и моя книга как раз содержит несколько подсказок. В ней говорится о том, как следует обставить загородный дом, там есть специальные рецепты, как готовить и как весело проводить время, как сделать, чтобы вашим гостям было удобно и приятно. И конечно, там представлен мой дизайн для загородного дома — материалы в клеточку, в полоску или с цветочным орнаментом. Там же есть специальная глава по устройству детской комнаты.

Джонни хитро улыбнулся и спросил, не намекает ли Крисси на что-либо конкретное…

— Ну, дизайн для детской комнаты скопирован с детской, которую я только что оформила дома. — Крисси захихикала. — Осенью я жду ребенка.

Джонни объяснил аудитории, что они услышали это сообщение первыми, и поблагодарил Крисси за то, что она пришла на передачу и поделилась с ними своим большим секретом. Потом он поднес ее книгу поближе к камере и сказал Крисси, что получил удовольствие от чтения.

Крисси поцеловала Джонни в щеку, с очаровательной улыбкой заметив, что она в этом была уверена.

— Я с удовольствием побывала у вас в студии. — С этими словами она удалилась.

— Боже, что за женщина, — восхищалась Сара. — Только Крисси Марлоу может в тридцать восемь лет объявить по национальному телевидению, что она беременна.

— Мне нравится, когда вы зовете друг друга по девичьим фамилиям. Ее зовут Крисси Прескотт, помнишь? А тебя — Росс! Ты меня помнишь? Я старый, верный Вилли Росс!

— Да, я помню тебя, глупыш! Я думала о Крисси, старой Крисси… От этой Крисси у меня голова идет кругом — она занята, зарабатывает деньги. У нее дети, она занимается искусством, пишет книги, она счастлива, добилась успеха — это совсем не та девушка, которую газеты называли «бедная, маленькая, богатая девочка». Ты знаешь, ведь мы все были «бедные, маленькие, богатые девочки», — грустно сказала Сара.

— Вот интересно! Я и не знал этого. Когда я встретил вас троих, я никогда так о вас не думал. Боже, вы просто ослепили меня! Я считал, что вы все трое настоящие принцессы! Американские принцессы — сверкающие, роскошные, королевских кровей!