— Почему Швейцария? — спросила Мейв. — Я считала, что мы везем Сару домой.

— Когда Сара придет в себя, ей будет неприятно, если кто-нибудь в Нью-Йорке увидит ее такой, какая она сейчас, или если хоть словечко дойдет до Чарльстона… Врачи «Лютеции» известны своим профессионализмом и молчанием. Они виртуозы в своем деле и могут вернуть человека с того света.

«Возрождение». Интересно, Крисси выбрала это выражение случайно или нет? Может, врач из «Лютеции» употребил его, когда договаривался с Крисси? Мейв не стала уточнять. Это слово несло в себе столько значений, оно звучало так обнадеживающе! «Возрождение!». И перед ней вставал образ прежней Сары, которая крепла день ото дня, набиралась сил с каждой неделей. Розовая, цветущая, сияющая Сара, у нее опять выросли и окрепли роскошные белокурые волосы… Она сидит в постели среди кружевных подушек в розовом неглиже, она покрывает свои длинные ногти сияющим фиолетово-пурпурным лаком и говорит в своей обычной манере: «Мне сделали сегодня просто великолепный массаж. Вам тоже обязательно нужно воспользоваться услугами этого массажиста, работающего в «Лемм». Если кто-то узнает, что вы были в Лозанне и не ходили на массаж в «Лемм», вас просто закидают тухлыми яйцами!» Она скажет это или что-нибудь другое, но совершенно в духе великолепной Сары! «Господи, пусть настанет этот день! И если только Сара выздоровеет, Боже, я обещаю, что буду тебя слушаться и не стану тебе возражать!»

Они сидели и смотрели, как беспокойно Сара спит: время от времени она начинала метаться и плакать во сне.

— Наконец-то мы избавились от смеющихся детективов — Хихикающий Дик Трейси и его друг — Улыбающийся Сэм Лопата, — сказала Крисси. Ей хотелось, чтобы Мейв расслабилась хотя бы немного. Мейв благодарно улыбнулась ей в ответ.


Теперь, когда Сара была в руках врачей клиники «Лютеция», Крисси и Мейв нужно было ждать, пока врачи не придут к единому мнению о ее состоянии. Они остановились в «Палас-отеле» в Лозанне.

— Ты позвонишь Марлене, а я Беттине, — сказала Мейв.

— Что мы им можем сказать? — Крисси очень нервничала.

— Марлене ты скажешь правду, что мы ждем диагноз…

— Хорошо, — Крисси перевела дыхание. — А Беттине?

— Я постараюсь все смягчить, по возможности. Нам не нужно, чтобы она заболела от переживаний.

— Бедная Марлена, у нее свадьба через месяц, а тут такие новости!

— Ну, теперь мы знаем хоть что-то положительное. Марлена все равно сходила с ума от беспокойства. Теперь нам известно, какой бы больной ни была Сара, она вне опасности.

— Да.


Каждое утро в течение пяти дней они звонили в клинику, но им все еще не могли сообщить ничего определенного. Напряжение было страшное. Они ходили по магазинам, так как ничего не взяли с собой, принимали ванны, пили чай, сидели в баре отеля и слушали американских певцов, даже ходили на просмотр новых моделей одежды — весьма официальное мероприятие. Были на одном приеме, где присутствовали международные знаменитости, прибывшие в свои шале с началом нового летнего сезона. Они ждали.

Наконец, когда они уже совсем извелись от ожидания, их пригласили в клинику. Они вошли в темную комнату, великолепно обставленную, и сели на диван с коричневой бархатной обивкой. Женщина в темно-красном шелковом платье, больше походившая на гостеприимную хозяйку, чем на ассистента клиники, подала им шерри. Она объявила, что сейчас придет сам доктор Лютеций, который выразил желание поговорить с ними.

— Как ты считаешь, нам нужно стать на колени и поцеловать его кольцо, когда он войдет в комнату? — шепотом спросила Крисси.

— Может, мы просто сделаем реверанс.

Когда, наконец, к ним вышел доктор. Лютеций — в костюме, а не в церковном облачении, — обе вздохнули с облегчением.

— Вы правильно сделали, что привезли свою подругу именно сюда, — сказал им доктор. Девушки вздохнули еще раз. Казалось, доктор Лютеций скажет им обнадеживающие слова.

— Здесь мы используем такие методы лечения, от которых, непонятно по какой причине, американцы отказываются. — Он покачал головой и с возмущением взмахнул руками. — Возрождение организма на клеточном уровне — это единственное лечение, которое может помочь Саре. — Он понизил голос до шепота, и Крисси и Мейв пришлось наклониться к нему. — Это и лечение сном в сочетании с еще некоторыми медицинскими методами… К счастью, Сара стала пить недавно, поэтому алкоголизм еще не причинил ей необратимых разрушений. Последствия голодания, недостаток витаминов, еще некоторые нарушения в организме — все это можно преодолеть…

«Преодолеть». Крисси и Мейв посмотрели друг на друга, у них повысилось настроение.

— А ее волосы? — спросила Крисси. Дурацкий вопрос, но как сможет Сара полностью прийти в себя, если ее волосы не станут такими, какими они были прежде.

Доктор дернул головой и фыркнул, как бы говоря: «Какое значение имеют ее волосы?» Вслух сказал:

— Через месяц… два, самое большее.

«Какое счастье и облегчение!»

Потом доктор Лютеций повернулся к ним спиной, взялся за шнур и раздвинул занавески, скрывавшие стену из стекла, за которой был великолепный швейцарский пейзаж, прекрасные горы до самого горизонта и изумительно синее небо.

— Что касается психики — тут все не так просто…

Мгновенно исчезло чувство облегчения, и опять вернулось напряжение. Крисси крепко схватила Мейв за руку. Доктор Лютеций повернулся к ним.

— Лечение ее психики займет достаточно длительное время.

Они снова вздохнули с облегчением. Доктор Лютеций сказал: «длительное время», он не сказал «неизлечима».

— Сколько же потребуется времени? — спросила Мейв.

Доктор нахмурился, щелкнул пальцами.

— Сейчас невозможно сказать точно: три месяца, шесть месяцев, год. Что касается физического состояния — время на стороне Сары. Состояние паранойи установилось у нее недавно, и поэтому мы можем надеяться на выздоровление. К сожалению, она страдает сразу от множества фобий, поэтому все так сложно.

— Что вы имеете в виду, доктор? Что значит множество фобий?

— Мы вели наблюдение за Сарой и проверяли ее в течение нескольких дней. Мы выявили множество страхов, одни из них более сильные, другие послабее. — Он взял в руки историю болезни Сары и прочитал: — «Акрофобия — боязнь высоких, возвышенных мест. Боязнь острых предметов. Аквафобия — боязнь воды. Боязнь пауков и насекомых — очень сильно выражена». И так далее и тому подобное, я не стану перечислять все. Конечно, нам придется сражаться с самым сильным страхом — Сара безумно боится того, кто, видимо, виноват во всех этих несчастьях. В борьбе за психику Сары могут пройти многие месяцы, и чтобы легче и быстрее избавить Сару от множества фобий, родившихся вследствие страха ее мужа, нам следует устранить причину — этот самый сильный страх. Да, мы сможем помочь вашей подруге. Я уверен, что невозможно помочь тому, кто почти уничтожил психику Сары. Это может показаться кощунственным, но то, чего он смог достичь всего за год, просто поразительно! Он мог бы стать великолепным психиатром… Мне очень жаль, что я не смогу заняться им самим… Просто поразительно… — Он понизил голос, задумавшись об удивительной личности и талантах Пэдрейка О'Коннора. Ему было бы так интересно исследовать его самого.

— Мне кажется, я должен еще кое-что объяснить, чтобы вам стала более понятна проблема здоровья Сары. В мире немало тех, которые живут несколькими подобными страхами. Вы обе, наверно, знаете людей, которые смертельно боятся, ну, например, пчел или ни за что на свете не согласятся влезть на высокую лестницу… Но у Сары мы обнаружили четырнадцать разновидностей, и их может быть еще больше. Все эти страхи в сочетании с алкоголизмом и полной изоляцией… — Он развел руками, потом, поправив пенсне на кончике острого носа, добавил: — Еще одно: Сара беременна, три месяца.

Крисси вскрикнула, а Мейв скомандовала:

— Сделайте ей аборт!

Крисси снова вскрикнула, и Мейв тихо сказала, как будто, кроме них, в комнате никого не было:

— Ты что, действительно хочешь, чтобы Сара родила этого ребенка? Чтобы в нем была больная бешеная кровь О'Конноров?

— О, Мейв, — простонала Крисси, — пожалуйста, не говори так.

— Это правда!

— Дамы, прошу вас, — сказал доктор Лютеций, он был раздражен. — Ваши дискуссии тут ни к чему. Я просто сообщил вам информацию. Вот и все. Я бы не желал, чтобы вы ее обсуждали. — Он посмотрел на золотые часы. — В данный момент Сару готовят к аборту. Мы не можем позволить, чтобы ее беременность помешала лечению или замедлила его процесс. Теперь вы можете отправляться домой, а мы займемся своим делом.

«Ехать домой? И оставить Сару одну среди незнакомых людей? Чтобы рядом не было знакомых лиц, которые могли оказать ей поддержку?» Доктор прочитал вопрос на их лицах.

— Вы не можете ей помочь, а мы можем. Честно говоря, ваше присутствие будет нам мешать. — Он посмотрел на календарь. — Вы можете ее увидеть… ну, через два месяца, я буду вас ждать… первого августа. Конечно, к тому времени все еще не будет возможности увезти ее домой, но с ней уже можно будет повидаться. Счастливо, леди!

Он пожал руки Крисси и Мейв и вышел из комнаты. Девушки беспомощно смотрели друг на друга. Они не могли спорить с врачом, если бы даже им представился для этого шанс.


Стюардесса принесла напитки. Они не стали есть и даже не разговаривали друг с другом. Каждая была занята своими мыслями, обе думали о Саре, которая к тому моменту избавилась от плода. Наконец молчание прервалось.

— Мне кажется, было бы ужасно, если бы по выздоровлении Саре принесли ребенка, который вечно напоминал бы ей о том, что следует забыть раз и навсегда! — сказала Крисси. Она, наверно, просто рассуждала вслух, а не старалась поддерживать разговор. Потом, осознав, что она сказала, да и кому — Мейв! — Крисси хлопнула себя ладонью по рту. «Боже, какая же я дура!»